Рецензии на книги издательства «Университетская книга»

Потрясающая находка, командате удивил живостью описания своего похода и в целом, не то позитивом, не то реализмом и рационализмом во взгляде по поводу своих приключений по Южной Америке.
В общем сказать, что понравилось - ничего не сказать!
Очень круто и с юмором описаны те путешествия с единомышленником, на которые и сам бы подписался. Поиграть в футбол за еду, пожевать листья (изветно чего), прожить в Майами месяц без гроша в кармане, разбить мотоцикл-починить мотоцикл-снова разить мотоцикл, прокатиться на плоту по Амазонке, затусить с Чилийскими красотками и амазонскими монахинями.... блин, как же это захватывает!
Очень повеселили зарисовки про безбилетный проезд на корабле и как он решил не смущать приютившего немца заполненным ночным горшком после вкусного и бесплатного ужина (см. сходить не в горшок, а окно второго этажа).
Именно на таких жизненных зарисовках понимаешь, что Че - прекрасный образец остроумного, целеустремленного, стрессоустойчивого, здравомыслящего, человечного, а не идеологического зомби с автоматом в руках.
Теперь интересно что же наснимали, экранизируя его дневники с Гаэлем Гарсией Берналем. Будем посмотреть.
И да, обязательно возьмусь за другие книги Че.

Ну серьезно, читала этот дневник и никак не могла совместить образ человека, его написавшего, с пламенным революционером и соратником Фиделя Кастро. Хотя, если вдуматься, кубинская революция была во многом просто удачной авантюрой. Но сейчас не об этом, а о раннем Че.

Собственно дневник - он и есть дневник. Путевые заметки вперемежку с наблюдениями за людьми и рассуждениями о жизни и вселенной в общем. Среди всего этого отчеты о состоянии мотоцикла "Богатырь" выглядят как выписки из истории болезни. Все эти бесконечные операции по прикручиванию деталей проволокой, привариванию заплаток и заклеиванию колес напоминают отчаяные попытки врачей спасти безнадежного пациента. А что еще могли делать два нищих эскулапа в дороге, где их благополучие зависело напрямую от состояния этого пепелаца?

По литературному стилю и языку книга бедновата, особой глубины в ней нет. Скорее всего ее правили уже после того, как Эрнесто Гевара стал одним из символов революционного движения. Тут интересно другое - она все-таки отображает личность молодого Че Гевары и позволяет отчасти ответить на вопрос: "Как мальчики с чистыми помыслами и желанием помогать бедному люду берут в руки оружие и уходят воевать с правительственными войсками? Как из веселого нищего врача, ворующего винцо на празднике автогонок, получается мужчина, руководящий расстрелами и участвующий в партизанских стычках с карателями в джунглях? Путешествие через половину Латинской Америки если не сформировало его убеждения, то позволило увидеть и испытать на своей шкуре разные стороны жизни. Кстати, что интересно, если Че Гевара искренне возмущен и сочувствует положению чилийских рабочих на рудниках, то его не сильно волнует индейский вопрос. Хотя коренное население в те времена было на правах скорее скота, чем людей. Все-таки сказывается воспитание в среде, где презрение к индейцам считалось нормальным. В то же время, он очевидно интересовался историей доиспанских племен (читай, родного края) и видимо неплохо знал предмет.

Дневник достаточно интересен, чтобы на чтении не спотыкаться. Он не перегружен какими-то идеологическими рассуждениями. Могу рекомендовать его всем, кто интересуется Латинской Америкой, Эрнесто Че Геварой, и ролью личности в истории.

Эта книга - лекции по теме религия Австралии. Автор по множеству научный материалов рассказывает о верованиях племен заселявших Австралию. Как и другие народы, так и австралийские аборигены были колонизированы и их всех хотели "просвятить". Изначально никого не интересовали их "примитивные" культы. И только некоторые ученые и священники пробовали изучить их. Автор рассказывает о потери смысла жизни у многих аборигенов, когда им запретили их обряды. И о том, что сами аборигены запретят их изучение. Недавно узнала, что сейчас в Австралии есть места, куда не пускают чужаков. Где аборигены сохраняют свои традиции. И трудно сказать как там.. Хорошо это или нет.
В книге приводятся некоторые мифы и обряды. Пытаются объяснить их смысл. Приводятся примеры изменения, которые происходили с традициями. И в конце книги варианты возникновения. Многое о мнению различных ученых заимствовано. И варианты дальнейшего развития оставшихся древних культов.
Сложно оценивать с позиции нашей цивилизации. Увы она устроена так, что есть один вариант развития. И "бремя белого человека" довлеет надо всеми. Мы никак не можем принять разнообразие мира и различных вариантов развития

А может узнаю лучше европейскую теорию памяти - лишние знания, в конце концов, не повредят никому, даже если не имеют практического применения. Эти знания очень теоретические, если разумный и конечно адекватный современный человек будет нуждаться в сохранении информации, он ее просто запишет на лист бумаги. Современному индивидууму мысли, вопросы, ответы лихорадочно заучивать не нужно, однако до появления и широкого распространения письменности тренировка памяти и методики запоминания были очень актуальны. Мой азарт горел, и я решила "прокачать" память древними методами. Но не тут-то было...

Адресована широкой публике, философам, историкам культуры, социологам.

Вранье. Широкой публике тут делать нечего.
Таким ничтожеством я себя еще никогда не чувствовала. Ладно, не никогда, но давненько. Книга настолько узкоспециальная, что с моим "автоматом" по философии на 3 курсе в вузе (знаю, так себе мера знаний, но большего не имею) я не поняла ничего. Признаюсь, с середины книги я сдалась и читала чисто механически, не пытаясь больше разобраться в терминах и смысле написанного.
Мне стыдно за себя: приходится ставить низкую оценку не потому что мне не понравилось, а потому что это книга для узких специалистов и простому смертному (мне, например) она не предназначена. Все равно, что оценивать тайско-курдский словарь: штука наверняка нужная и информативная, но, во-первых, бесполезная для нетайцев и некурдов, во-вторых, совершенно не понятная.
В книге собраны разные школы искусства памяти, разные подходы к запоминанию, трансформация взглядов ученых мужей с течением времени. Чтобы лучше запоминать, нужно формировать образы и помещать их в места (гыгыкала над бараньими яичками, которые образ свидетелей). Нет, места не важны, главное - правильно составить образы, прорабатывая их в полной тишине. Ой, нет, места имеют решающее значение. И все это каким-то непостижимым образом тесно связано с религией. И с магическими печатями. Далее идут комнаты памяти, сферы универсума, космос.
Иллюстрации и ссылки - отдельная тема. Книга действительно богато иллюстрирована, но эти античные схемы не несут информации. Точнее, наверное, несут, но понятней произведение не делают.
Я понимаю, что, высмеивая то, что не в силах понять, выгляжу глупо. Но. Это мое впечатление и мое мнение. Если вы гуру философии, то читайте книгу, а не мою рецензию.

Это было безумие. Я чувствовала себя как Алиса на чайной вечеринке. И то нет, потому что той поначалу было хотя бы весело. А мне весело не было. Ни капельки. Для меня вся книга оказалась нечитабельной настолько, что воспринималась как разрозненный набор слов (некоторая часть из которых, впрочем, была даже умной). Это как если бы вы дали почитать полное собрание сочинений Ленина какому-нибудь австралийскому аборигену. И просили его обратить особое внимание на части, где сказано, как управлять государством. Аборигену по барабану государство. Ленину по барабану аборигены. А вам по барабану Ленин.
У меня начало выносить мозг с первых же строк (здесь предполагалась быть выписанная цитата, но таинственным образом самоудалился файл со всеми цитатами из этой книги на моем ноуте - видимо, тоже офигел. А вычитывать еще раз, чтобы найти ее, выше всяких сил).
Особенно хорошо получилось у автора признание о том, что он сам не верит в чудеса той мнемотехники, о которой пишет. Что не мешает ему (или ей, мне это, как уже завелось, по барабану) пытаться о ней писать, рассуждать, создавать иллюзию обсуждений, включая в круг оппонентов и последователей людей, которые умерли тысячи лет назад (кстати, на секунду, и ее самой нет в мире уже лет сорок как).

И знаете, что я вам скажу? Такие книги можно читать с комфортом только в двух случаях:
1 - вам это интересно как теоретику; вам близки исторические темы и философствования в духе "стакан наполовину пустой/полный", живая ли в коробке кошка или мертвая и так далее
2 - вам это нужно как практику; вы совсем не против научиться новой мнемотехнике, вырвать из контекста несколько лайфхаков и использовать их в реальной жизни
Так вот - не дождетесь! Второй пункт можно сразу вычеркивать, никаких практических советов здесь нет.

Плюс ко всему у книги тяжеловесный слог, он воспринимается так же, как сам предмет. Автор (напоминаю: не веря в описываемую технику) увлекается, отвлекается, уходит за горизонт, возвращается оттуда с твердым убеждением, что и вы вместе с ним там побывали, а значит, поймете, о чем речь. Описывает она все устаревшим языком, который сегодня и без всяких умных технических и философских терминов воспринимается с трудом. Попробуйте почитать, скажем, Г. К. Честертона в оригинале (разумеется, если вы внезапно не эстет).
Что остается читателю? Бесконечные сноски (иные длиною в несколько абзацев) и вездесущий Google. Но, помилуйте, я хочу читать КНИГИ, а не гуглить без конца то, что мне совершенно неинтересно.
Предвижу резонный вопрос: ЗАЧЕМ я это читала? Нет, даже не так: зачем я ЗАСТАВИЛА себя читать? Я люблю и играю в читательские игры. И да, готова ради них жевать подобные кактусы, чтобы потом смачно выплевывать недожеванные иголки. Наверное, это минус, не знаю...

Подвожу: эту книгу не буду советовать никогда и никому. Потому что она из разряда тех, которые человек должен находить сам. И рассчитана на узкую категорию читателей. В которую я, как вы поняли, не вхожу.

Все мы когда-то были молодыми) и даже ярые революционеры и заскорузлые политики тоже. И не всегда об этом думаешь, глядя на взрослых бородатых дядечек с патриотических плакатов. А ведь им тоже был когда-то свойственен дух авантюризма, юношеский максимализм, сочувствие и никаких мыслей о неминуемых последствиях) И это так прекрасно, жаль что мы вырастаем и становимся непреклонными реалистами. Хотя с Че, возможно, этого и не случилось, ведь известно, то революции делают законченные романтики. Итак, автостопом по Южной Америке, точнее на мотоцикле. Это было так прекрасно, несмотря на ужасный контекст нищеты и провинции. После прочтения чувствуешь воодушевление, какую-то легкость то ли. Я мало знаю о Че, а вот тут увидела его юность. И это самое прекрасное, что есть в человеке - юность души. Когда молодой человек настолько уверен в себе и решителен, то не боится бросить все, сесть на мотык и уехать просто прямо. И это вызывает уважение и восхищение. Жаль, что мне на работу завтра, а то бы я тоже ....эх(

Кто бы не хотел полететь на Кубу, я вот не знаю таких людей. А чем она славна-ракетами, сигарами, нищетой, модными старухами, танцами на улицах и конечно мистером Че, хотя какой он мистер, и какой он Че? Человек с сигарой в зубах и крутым беретом, который я так стараюсь оторвать на рынках и бутиках нашего городка, но увы и ах. Маленькие школьницы носят лицо с известнейшей фотографии Альберто Корда на своих футболках, и чувствуют себя бунтарками и осязают крепкое единство с далеким свободолюбивым народом. И их не волнует человек на картинке, им "важнее крепость руки". А ведь существует маленький дневничок, даже хочется сказать, заметочки из тощего блокнотика, которые неплохо характеризуют Гевару. Или нет.

Я привыкла к и гигантичиским автобиографиям или сборникам переписок разных авторов, но тут дневник по объему, над которым можно посмеяться. Но все же, это реальные записи человека, который устал от условностей. Это не дневник революционера или какого-то полит. деятеля, это заметки простого, малоизвестного замученного студента-медика, что отправляется со своим другом на год в путешествие, чтоб отдохнут, посмотреть на мир и преодолеть пол материка. Это даже не дневник это редкие, отрывистые записки написанные в украденное у сна время. Да они маленькие, неказистые, сбивчивые (порой не понимаешь,где путешественники находятся или как они попали в определенную точку), но пропитанные такой колоссальной (мм..редко приходится его использовать в речи…) любовью. Любовью к жизни, к странам , к природе, к доброте людей, к невероятному наследию. И пропитанные не меньшей ненавистью к доительной машине. Тут и видно зарождение видений и целей.

Конечно, образ Че Гевары романтизирован. Не удивлюсь, что дневник изрядно переработан и зачищен. Но это не мешает заметить твердый стержень личности Эрнесто. Его трепетность, силу духа и жажду жить все же ничем не заткнуть даже в таком вылизанном дневнике.

И все же это не дневник мотоциклиста (мотоцикл быстро издох), это своеобразные записки на манжетах латиноамериканского парня.

Долгое путешествие - от родной Аргентины до США - задумали предпринять два студента-лепролога. Их обоих будут называть Че (аргентицы так смешно растягивают это слово, чее-е-е-е).

— А ты, аргентинец, что — не пьешь?
— Понимаете, у меня на родине не принято пить залпом. Не обижайтесь, но там пьют, только когда закусывают.
— Но че-е-е-е, — прогнусавил сержант, подчеркивая наше звукоподражательное прозвище, — ты бы предупредил.

Наличествует еще мотоцикл по имени "Богатырь", который если что можно подкрутить проволокой, пес по имени Камбэк, отличный план пройти весь путь за пару месяцев, необходимые для начала путешествия бумаги и полная уверенность, что все пойдет по плану. Три раза хахаха.

Едва начатое путешествие можно описать как "все хорошо": мотоцикл еще едет, кое-где можно остановиться на подольше и завести еще отношения (которые, конечно, закончатся очень быстро), везде можно найти друзей и стол - и в крайнем случае хотя бы угол и кусок хлеба, тем более что Аргентина - она родная, а в Чили к жителям "рая Перона" относятся хорошо. Если только они, конечно, ведут себя вежливо - к примеру, напугавшись страшного тигра, не убивают домашнюю собаку. ну или вообще:

Как всегда, под прикрытием рекомендательного письма «прессы», мы навязались в гости к семье немцев, которые обращались с нами самым сердечным образом. Ночью меня прихватили колики, с которыми я не знал, как справиться; мне было стыдно оставить по себе воспоминание в ночной вазе, поэтому я высунулся в окно, доверив пространству и темноте всю свою муку… На следующее утро я выглянул проверить последствия и увидел, что в двух метрах внизу на цинковом листе сушились персики: в общем и целом зрелище получилось впечатляющее. Но вперед, читатель.

Впрочем, стоит покинуть родную страну и двинуться по Чили на север, к Перу, как неприятности начинают преследовать героев одна за другой: "Богатырь" окончательно ломается (а Камбэк покинул их еще в Аргентине), деньги заканчиваются стремительно, даже казалось бы должный оказать им помощь консул уже далеко не такой дружественный.

Весьма недружелюбную физиономию — что простительно, поскольку было воскресенье — скорчил при виде нас консул, которого мы застали по чистой случайности, и он же отвел нам место для спанья во дворе, предварительно прочитав суровую филиппику касательно наших обязанностей как аргентинских граждан и т. п.; высшим проявлением великодушия с его стороны стало то, что он предложил нам двести песо, от которых мы отказались с высокомерным негодованием. Если бы он предложил их три месяца спустя — совсем другое было бы дело!

Но в Перу путевой дневник из историй "как мы напились с новым другом" окончательно переходит в режим скорее наблюдательный: тут и история местности, и наконец посещенный ими лепрозорий, и тон рассказа меняется. Да, еще в Чили визит Альберто и Эрнесто на медные шахты не был самым веселым, а рассказ о встрече с безработным шахтером уже тогда отдавал ощущением, что в жизни Эрнесто не будет простой работы врачом.

Холодное умение и бессильная злоба рука об руку спускаются в великий рудник, помимо ненависти объединенные общей необходимостью выжить и следить друг за другом; посмотрим, настанет ли день, когда какой-нибудь шахтер с удовольствием возьмет кайло и пойдет отравлять свои легкие, сознательно этому радуясь. Говорят, что там, откуда долетают красные языки пламени, озаряющие мир, это так. Я не знаю.

И вот, кстати, что удивляет: вместе с рассказами о социальной несправедливости и о тяготах жизни индейцев параллельно идет восхищение конкистадорами, которые, в принципе, с одной стороны создали эти государства - а с другой как раз обрекли потомков цивилизации индейцев на прозябание. Хотя нет, не удивляет: вся жизнь Че Гевары потом уложится в ту фразу, которой у него удостоился конкистадор Педро де Вальдивия, первый королевский губернатор Чили.

Не сомневаюсь, что, припоминая прожитую жизнь, Вальдивия нашел в ней полное оправдание своей гибели как самодержавного повелителя воинственного народа, поскольку принадлежал к тому особому типу людей, которые появляются через определенные промежутки времени и в которых неограниченные авторитет и власть суть неосознанное стремление, иногда заставляющее казаться естественными перенесенные ради него муки.

Как и Вальдивия, Гевара погибнет в джунглях, от руки предавших его людей; как и Вальдивия, для Гевары борьба станет более важной, чем какие-то муки на пути к цели. И останется от него дневник идеалиста-студента, в ходе путешествия меняющего свою дальнейшую жизнь пониманием, как жить можно - и как нет.

Будет время, и имя Эрнесто Че Гевары станет известно во всем мире. Но в 1951-ом году об этом никто еще не подозревал. Просто один молодой аргентинец, еще не революционер, и даже не врач, решил вместе с другом отправиться в путешествие. Просто им так захотелось. И такой легкостью пропитано все произведение, можно сказать, в характере Че она возведена в абсолют. Захотел -- бросил институт на последнем курсе. Проголодался -- напросился к кому-нибудь в гости. Сломался мотоцикл -- можно напроситься к кому-нибудь в попутчики. Или просто проехаться безбилетником. Родись Эрнесто в другое время или в другом мире, и он мог бы оказаться Робином Гудом или Локой Ломорой. Эдакий идеал харизматичного героя-авантюриста. Не удивительно, что столкнувшись с неприятным для него режимом, Че Гевара с такой же легкостью влился в революцию.

Но это будет потом. А пока нет ни политики, ни пафосных речей. Даже мотоциклистов почти что нет. "Богатырь" умудрялся ломаться буквально каждый день, поэтому приятелям очень скоро пришлось примерить на себя роль бродяг-автостопщиков. Нельзя сказать, что все и всегда шло гладко. Бывали дни, когда друзьям приходилось голодать, случались и неудачи (винишко!), однако здоровое чувство юмора не оставляло автора не на миг. И на фоне этого раздолбайства -- особенно трогательная любовь к истории своей земли.

В прошлой рецензии я упоминала, что и в этом январе отвертеться от мотопутешествий не получилось. Теперь в мотопробеге по Америке меня сопровождал будущий команданте и харизматичная личность Гевара де ла Серна Эрнесто Че. В начале 50-х он еще никому не известный медик-недоучка.
К моей великой радости, дневник мотоциклиста Гевары во многом противоположен философским заметкам Роберта Персига, прочитанным в прошлом январе в той же "Долгой прогулке". Оба автора путешествуют по Америкам: один по Северной, второй по Южной. И Персиг, и Гевара с помощью железного коня убегают от проблем и наскучившей рутины. Обоим вместе со спутниками часто приходится ремонтировать свои средства передвижения. Альберто Гренада, друг Гевары, считает проволоку незаменимой в дороге и с её скрепляющей помощью раз за разом латает Богатыря-2, так ласково друзья окрестили свой байк. "Дневник мотоциклиста" уже после четверти пути смело можно было переименовывать в "Записки автостопщика".
В обоих дневниках упомянуты зависимые от воли старших существа. И пёс Камбэк, и Крис - сын Персига, - полностью подвластны обладателям волшебного скипетра мотоциклетного руля. Слабые и зависимые от чужой воли, мальчик и собака не могут выбрать маршрут, их жалобы бесполезны. Наконец, оба маются животом и страдают от разгильдяйства хозяев жизни. Эти горе-водилы совсем не асы, и крутые повороты им не подчиняются. К чести Гевары скажу, что он додумался оставить пса знакомой (не знаю уж, насколько случайной). Крису повезло намного меньше.
Заметки Гевары обращены больше на внешние события. В них нет философских размышлений. Персиг повёрнут внутрь себя, из-за этого лидером ему не стать, да он и не стремится. Гевара же во время приведения дневников в порядок для публикации предупреждает читателей, что он уже не тот, что был в пути год назад. Нечего сравнивать его изменившуюся личность с нахальным юнцом, выпрашивающим у встречных выпить, поесть и, желательно, переночевать. Да, именно в таком порядке. К примеру, напроситься на попойку к перуанцам - это плёвое дело, а чтобы добиться и закуски, - нужно постараться особо и разыграть целый спектакль.
Не знаю, насколько дотошно изучают или изучали труды Гевары его последователи в Латинской Америке, но если бы у одного австрийца, будущего немецкого политика, были бы чувство юмора, самоирония, лёгкость и изящность слога, то как знать, может бы история сменила курс. Гевара из дневника пока еще не политик, но он объехал значительную часть континента, общался со многими людьми, видел нищету, ужасное состояние больниц для бедных и лепрозориев, кошмарные и по тогдашним меркам дороги. В одном месте пять километров они ехали полтора часа. Таким темпом уж лучше пешком. К чести южноамериканцев, оплату за проезд с оборванцев почти не требовали. Капитаны кораблей соглашались на часто недобросовестный труд безбилетников и хорошую беседу. Чаще всего бедолаги ночевали в больницах, что понятно, так как Альберто и Гевара медики, а также в жандармериях или казармах, что неожиданно.
Хорошо знавшие будущего команданте между строк могли прочесть гораздо больше, чем я. К концу книги небольшой дневник становится отрывочным и сумбурным. Финишируем мы уже вовсе с краткими заметками и одним письмом. Гевара умалчивает о возвращении в Аргентину и очень бегло упоминает Колумбию и Венесуэлу. Остается ощущение недосказанности.
В целом знакомство с почти самым маленьким бонусом "Долгой прогулки" считаю очень удачным. С удовольствием бы прочитала более подробную версию дневников Гевары, если бы такая существовала.