Рецензии на книги издательства «ОГИ»

Первое, что хочется сказать о произведении, то, что оно написано хорошим понятным языком, в этом плюс, так читать было легко.
Но конечно главное то, что хотелось узнать о путешествии писательницы, по странам, когда она вынуждена была иммигрировать из Норвегии в США. И вот тут уже появились претензии к писателю. Я понимаю, что каждый человек патриот своей своей страны, но здесь хотелось объективности при взгляде на те страны что пришлось ей пересечь, но этого нет и в помине, взгляд чисто субъективный и предвзятый.
СССР и все русское изначально не привлекает автора, о чем она и говорит

В то же время я должна признать, что, очевидно, просто природа моя такова, что все русское не вызывает во мне симпатии. Во времена моей юности, когда многие вокруг восторгались или делали вид, что восторгаются великими русскими писателями, я тоже их читала, как и все. И тоже восхищалась ими, но только тот мир, который они описывали, не вызывал во мне живого отклика.

И вот с этим она за 4 дня в Москве и 9 дней в поезде во Владивосток она оценивает СССР. Ничего, совершенно ничего ей не понравилось, и конечно понятно, что привлекательного возможно и было мало после того, что пережила страна, после 1 мировой, после революции, гражданской войны- я это понимаю, но она сознательно отказывается от посещения красивых мест, или музеев. Возможно, что мало можно было увидеть хорошего в вечно спешащих москвичах, ее это раздражает и постоянно у нее возникает вопрос куда они все идут и зачет. Толпы народа вызывают раздражение и численностью, а подумать головой, что во всей Норвегии всего 3 миллиона жителей, а в Москве в то время было 4 миллиона, ей не приходит в голову. На всем протяжении пути из одного конца СССР до другого нет описания красоты лесов и полей, неужели их не было в то время? Однажды только уже в Сибири увидела она поля цветов, а так только разбитые дома, тощие коровы, нищие и голодные.
Ее восхищение Японией после неумытой России удивляло даже не тем, что она описывает, что там есть бани вода, красивые люди, она на Россию смотрит сквозь призму того, что это тоталитарное государств, ставит в укор войну с Финляндией, но вот Япони и все это прощается , потому что здесь чисто и к ней относятся по другому

Поэтому неудивительно, что мы были готовы с такой симпатией относиться к японцам, были готовы доверять им во всем и всегда считать, что не народ, а лишь небольшая клика несет ответственность за захватническую политику и войну в Китае, за японский империализм и циничные претензии на господство над народами Восточной Азии. Мы были совершенно очарованы японцами и невольно сравнивали их с русскими, учитывая то обслуживание, что мы испытывали в России в течение двух недель.

Даже если сравнивать описание одного и то же , что она видит в России и в Японии, тон там разный- "ну как же так можно в России, и но все равно это красиво в Японии" .Например эпизод того , что женщины носят сумки- это в России

Очень часто мне приходилось видеть идущего с младенцем на руках мужчину, в то время как позади него шла женщина, нагруженная бумажными свертками.

а это в Японии

В своей национальной одежде японские женщины выглядят просто очаровательными, в этих белых носочках и лакированных деревянных башмачках, но когда они наряжаются в европейскую одежду и обувь, то их внешность многое теряет. Их лица набелены и нарумянены, они приветствуют друг друга глубокими поклонами и красивой улыбкой, идут они обычно на некотором расстоянии от мужа, если появляются на улице вместе с ним, со своим господином; именно они, как правило, и несут всякую ручную кладь, иногда при этом у них за спиной еще привязан ребенок, а их малыши такие очаровательные, так бы и украла у них такого младенца.

В Японии она посещает музеи от которых отказывается в России, постоянно описывает красивые заросли бамбука, цветов там .
В России же нет цветов, он все чахлые , если продаются, палисадники и поля опять таки без цветов, правда полюбила бы москвичей, за их любовь к цветам на подоконниках, но это герань , а герань была в моде в Норвегии в конце 19 века.
Сетует, что россияне нерасторопны с документами, в же Японии пишет , что они все делали быстро, но времени все таки это заняло не меньше. Питание хоть красиво в Японии на улочках , но невкусно - ну ладно, можно пойти в отель и там поесть что-то. Такие японцы чистоплотные в сравнении с россиянами, но мусор выкидывают за дом. Хорошо, у них есть птицы, которые все это растаскивают, а вот в Москве то точно такого нет, потому там и грязно наверно.
Хорошо, пусть ненависть и предвзятость к русским, но она предвзята и к остальным народам , кроме норвежцев- вот они то у нее самые самые- самые трудолюбивые, самые чистоплотные, самые невоинственные. .А уж про Германию конечно невозможно было не сказать только плохое. Как она пишет, что вшей и блох у них нет в Норвегии, а теперь немцы их точно принесут, причем в несметном количестве.
Рассуждая, что с немцами нужно работать психиатрам, что все что случилось сейчас в Германии это у них в крови и приводится куча разных странностей, указывающих на захватническую деятельность германцев, она забывает, вернее прощает викингов- они же стали в конце концов крестьянами., осели полюбили природу, дом после каждого захватнического набега. Не разделяет фашизм и немцев просто от слова совсем.
Мне сразу вспомнились советские дети ,я в том числе, которые кричали всем немцам фашисты, когда мы ссорились с ними. Но мы были тогда детьми, а тут взрослый человек , писательница.
В итоге я получила кучу негатива, позитивного ничего, только восхваление своей страны и надежда на США, которые вместе с Финляндией видимо освободят мир от немцев, не от фашизма, а от германцев. Ей даже обидно, что они имеют общих предков, сразу идут отговорки что пути их давно разошлись, много веков назад.
Есть конечно и что-то интересное, что я узнала из книги и о Норвегии и о Японии, да и язык , как я написала выше замечательный. Но объективное это или субъективное мнение об этих странах судить трудно после всего , что написано в сравнении.

Специфическая книга, претендующая на философское осмысление коммунального человека. "Гиперсемиотичность коммунального быта" и всякое такое. С моей точки зрения, это пустое наукообразие. Какая тут может быть наука? Разве что описательная, осмыслить это всё невозможно, поскольку все люди разные и собраться в коммунальной квартире (далее -- КК) они могут по-разному, а зависит это лишь от случая. Кое-какие классификации и обобщения И.В.Утехин нам предлагает, например, "скандал второго типа" -- это такой скандал, который чем-то там отличается от "скандала первого типа". Но честно -- пустое это. Скандал -- он и в Африке скандал. Хотя, возможно, автору виднее, я в этом деле не знаток.

Понравилось разделение взгляда папуаса (туземца) и взгляда Миклухо-Маклая. Поскольку я никогда не жил в КК, мне интересны они оба. (По-моему, я не только не жил, но и не бывал никогда ни в одной КК, и даже (можете не верить) не смотрел фильм "Покровские Ворота".)

Начало было скучнейшее, но дальше стало много лучше.
Реально же понравилась только одна глава, десятая, "От сплетни к историческому преданию". Дома с КК всегда старые, они имеют реальную историю, которую жильцы за много лет превращают в настоящий эпос. Понимаю теперь, почему старожилы часто не горят желанием сменить свою коммуналку в центре С-Пб на отдельную жилплощадь в спальном районе.
Квартира на самом деле сильно отличается от этой самой жилплощади. Кроме соседей там обитает ещё и некий духовный genius loci.

Я хочу, чтоб всем всего хватило —
лишь бы мы душой не оскудели.
Дайте всем отдельные квартиры —
лишь бы души не были отдельны!
Евг. Евтушенко. "Плач по коммунальной квартире"

Книга кончилась неожиданно, там оказалось 80 страниц приложений, которые вряд ли кто-то прочитает. Надо сказать, я даже несколько расстроился :)

... В Лето от изобретения булавки пятьсот сорок первое, когда месяц ясен, а за числами не уследишь.... Редко встретишь такой образно-живой русский язык. Читаешь словно просчитываешь многосложную комбинацию. Пытаясь вникнуть, вынужден постоянно возвращаться назад, к уже пройденному. Словно заезженная пластинка, в потрёпанном граммофоне. Крякает, цокает, перескакивает с дорожки на дорожку, а ты хватаешься за голову и пытаешься послушать эту вроде бы хорошую песню. Герои романа обычные работяги. Жизнь их чудна и неказиста, нелепы поступки, а ещё более бессмысленно заканчивалась их жизнь. Живут они в Заволчье — в местности за Волчьей-рекой. Другое название реки — Итиль. Да и как иначе, если обстоятельства не радуют, а как их менять, непонятно, так уж жизнь устроена. Герои сами повествуют историю Заволчья. Текст перекликается с прозой, которая является частью истории. Здесь Саша Соколов точно следует названию своего романа, между собакой и волком, сумерки, некое состояние полудрема, какие-то расплывчатые образы и постоянная путаница (например, с именами героев, то Орина , то Оря, она же Мария; то Дзынзырэла, то Зынзырелла). Лишь в стихах четко прослеживается конкретный герой, их сочинитель, условный, но вполне узнаваемый - это запойный охотник. Одноногий Илья Петрикеич Дзынзырэла, точильщик в артели инвалидов, жалуется следователю по особым делам Сидору Фомичу Пожилых о своей жизни. Он жалуется на мелкоплесовских егерей, которые украли у него костыли и оставили без опор. Живёт Илья с бобылкой, к которой прибился по своему калечеству. Но любит он совсем другую женщину — Орину Неклину. Любовь к Орине не принесла ему счастья. Работая на железнодорожной станции, Орина гуляла со всем ремонтным хамьём. Она и давно была такою — ещё когда молоденькой девчонкой в Анапе миловалась со всеми мариупольскими матросами. И все, кому принадлежала эта женщина, не могут её забыть так же, как Илья Петрикеич. Где теперь Орина, он не знает: то ли погибла под колёсами поезда, то ли уехала вместе с их сыном в неизвестном направлении. Образ Орины мерцает, двоится в его сознании (иногда он зовёт её Марией). Со странным «серединным» существом : то ли собакой, то ли волком — чекалкой — Иван Петрикеич однажды , применив куском хлеба, вступает в бой на льду, по дороге через Волчью-реку.
В Заволчье есть деревни Городнище, Быдогоща, Вышелбауши, Мыломукомолово. После работы жители Заволчья — точильщики, утильщики, рыбаки, егеря — заходят в «тошниловку», «кубарэ», чтобы выпить «сиволдая». Они помнят простую жизненную истину: «Со товарищи не гулять — зачем тогда лямку тянуть?». Историю Заволчья пишет и Запойный Охотник. Как и Дзынзырэла, он любит час меж волка и собаки — сумерки, когда «ласка перемешана с тоской». Охотник пишет свои «Ловчие повести» в классически простых стихах. Он описывает судьбы обитателей Заволчья. В его летописи — история «калики из калик», слепоглухонемого утильщика Николая Угодникова. Жена Николая поладила с волкобоем и сжила Угодникова со двора. Ни в приютах, ни в богадельне Николая не приняли, пригрела его только артель по сбору утиля. Однажды артель направилась к портному на постой. Утильщики взяли вина и «насосались в лоскуты». Проснувшись утром, они увидели летящего Николая Угодникова. Над головой его, как два крыла, были подняты костыли. Больше его никто не видел.
Другой герой летописи Запойного Охотника — татарин Аладдин Батрутдинов. Аладдин как-то ехал на коньках в кино через замёрзшую реку и провалился в промоину. Выплыл он только через год — «в карманах чекушка и домино, и трачен рыбами рот». Дед Петр и дед Павел, выловившие Аладдина, распили чекушку, сыграли в домино и вызвали кого следовало.
Многие из тех, кого описывает Запойный Охотник, лежат на Быдогощенском погосте. Там лежит Петр по прозвищу Багор, которого все звали Федором, а сам он звал себя Егором. На спор он повесился на краденой слеге. Лежит на кладбище горбатый перевозчик Павел. Он думал, что могила избавит его от горба, и поэтому утопился. А Гурий-Охотник пропил берданку и умер от горя.
Запойный Охотник любит своих земляков и своё Заволчье.
В пору между собакой и волком трудно различить образы людей и людские судьбы. Кажется, что Илья Петрикеич уходит в небытие, но рассказ его продолжается.
Саша Соколов живо передал дух деревни, с её обитателями. По полной они зачерпнули «сивухи страстей человеческих». Однозначно стоит прочитать ещё раз.

Это книга о Константинополе, каким его помнили константинопольские греки — ромеи. Мария Иорданиду, будучи уже пожилой женщиной, решила поделиться воспоминаниями об эпохе и месте, которые уже не вернуть, через историю своей бабушки Локсандры. Но эта повесть, хоть и полна боли и грусти, оставляет после себя самые светлые чувства.

Локсандра — это громкая, сильная и большая женщина, непрошибаемая оптимистка, плоть от плоти Города, как она уважительно называет Константинополь. Её глазами мы видим Город, каким он был в конце XIX века: удивительное сплетение и взаимопроникновение культур. Греки и турки, армяне и курды, славяне, сирийцы — кто только не жил в Константинополе тогда. Они молились разным богам и охраняли свои традиции от чужаков, но элементарная близость вынуждала людей перенимать что-то друг у друга: кухню, приметы, язык. Сама Локсандра говорит на причудливой смеси греческого и турецкого, даже не осознавая себя билингвом.

Локсандра неграмотная, но она живёт малым, и поэтому счастлива. Она не может понять, как меняются времена, что греки грезят о возвращении Константинополя, а турки всё сильнее обостряют национализм. Для неё Город — это огромный дом, способный вместить и прокормить всех, Локсандра стоит выше межнациональных конфликтов и застарелой вражды. И вот эта простая, но мифологизированная слегка внучкой женщина лучше многих понимала сущность подлинного величия Константинополя.

Роман распадается на забавные анекдотические зарисовки: как Локсандре Богородица во сне показала клад, как всеохватывающая радость жизни Локсандры подхватывает и уносит всю её многочисленную родню. Локсандра очень много готовит, и описания блюд так чудесны и цветасты, что ты понимаешь — это воспоминания о золотом веке, когда на столе были те самые бабушкины кушанья, лучшие на свете. У всего есть своё место: бабушка знает, где она родилась и знает, где она будет похоронена. Ничего не изменится, а Константинополь будет стоять вечно.

Иорданиду пишет душевно, открыто. Такое письмо приводило мне на ум мысли о наивной живописи, но книгу не портит простота. Пусть лёгкость слога не обманывает вас: в конечном итоге, это историческое полотно, впитавшее в себя всю сумятицу и ужасы переломного периода в жизни Города. На самом деле, неотвратимый распад уже начался, но Локсандра, как олицетворение своего века, не могла в это поверить.

Я думаю, что эта книга очень важна для греков, но её перевода на турецкий ждать бессмысленно. Каждый смотрит на историю со своей стороны. Почему в людях просыпается ненависть? Почему вчера знакомый Локсандре турок-молочник обсуждал с ней погоду, а сегодня пошёл вырезать армян? Непостижимость этих вещей висит надо мной, как меч.

Неожиданно очень интересная книга об устройстве и быте коммунальных квартир в разные периоды времени. Автор нашел идеальный баланс, чтобы изложить свои познания в этой области одновременно и научным языком, и в то же время популярно. Вероятно, если вы жили в коммуналке или могли непосредственно наблюдать жизнь в такой квартире, нового для вас будет немного. Ведь основной подход автора – наблюдательно-описательный, он большую часть рассказывает, как было, приводит воспоминания очевидцев, а уж потом проводит небольшой анализ, почему было так, а не иначе. Книга написана по материалам, собранным в конце 90-х, когда коммунальные квартиры еще были (они и сейчас есть), но быт и отношения в них полностью поменялись, даже по сравнению с шестидесятыми-восьмидесятыми годами, тем более в сравнении с тридцатыми-пятидесятыми.

Лично я в коммунальной квартире не жил, но представление о жизни там у меня было, похоже, что в целом довольно верное. Благо в кино и художественной литературе тема охвачена. Тем более интересны для меня были различные детали, как касающиеся обстановки и бытовых моментов, так и отношений между людьми, складывающейся иерархии, сложной системы связей между жильцами в этом отдельном мирке. Наиболее интересная часть – традиции и ритуалы. Как и в любом закрытом сообществе, в коммунальной квартире всегда вырабатывались определенные правила поведения, неочевидные случайному гостю или новичку в квартире, читать об этом было весьма любопытно. Издание также снабжено фотографиями, иллюстрирующими различные описываемые в книге моменты.

В других рецензиях, видел, что многим читателям книга показалась сложной. Мне – нет, может, потому что я привык читать научную и околонаучную литературу, и не обращаю внимания на научный стиль текста. Рекомендовать книгу широкому кругу, я, пожалуй, не стал бы, но если есть интерес к теме – стоит прочесть однозначно. Правда достать книгу сложно, и на просторах интернета отыскивается только неважно отсканированная копия.

Кажется, что книга Нёстлингер - типичная фэнтезийно-развлекательная литература для детей. Жили-были семейство Хогельманов, не тужили, но в один далеко не прекрасный день появился у них в доме огуречный король. С этих пор в семье начался разлад, пошли ссоры, а отец семейства так и вовсе был порабощен жестоким царём. Но детям удалось победить вредного царька, его прогнали, и в доме снова наступили мир и спокойствие. Вот и сказочке конец?

Ну, по правде говоря, сказочки о вторжении огуречного короля могло бы вовсе не быть. Проблемы в семье Хогельманов начались задолго до появления Его Огурейшества. Просто они, эти проблемы, замалчивались и запрятывались где-то глубоко. Не зря Мартина, старшая сестра рассказчика Вольфи, говорит, что это ненормально. Да, в нормальной семье король Куми-Ори Второй вовсе бы не появился, не вылез бы из сырого подвала. А отец, гоняясь за желанным повышением по должности, вообще не стал бы прислушиваться к словам этой дурацкой огурчушки. Он прислушивался бы ко всем членам своей семьи, воспринимая их как личности со своими характерами и устремлениями. Самый пронзительный эпизод в книге - когда Вольфи слышит, как папа играет с самым младшеньким в семье, Ником - и вдруг с горечью осознает, что отцу-то ведь не нужно, чтобы его дети взрослели, имели своё мнение и вкусы. Так что ещё неизвестно, кто самый большой деспот в доме - огуртыква с короной или отец семейства. Ладно ещё, Нёстлингер разбавила повествование юмором, а то было бы вообще грустно. О, эта неповторимая речь огуркороля - под стать аристократам, которые говорят не как обычные люди! А песочные наборы, которые Вольфи по просьбе куми-орцев мешками тащит в дом! Все эти лопаточки и формочки, которые соседи жертвуют негритятам, чтобы те могли играть в африканском песке! В конце концов, история заканчивается на высокой ноте - короля прогнали и, будем надеяться, в семье Хогельманов наступил мир. В общем, сказка - ложь, да в ней намёк, добрым молодцам урок.

Те, перед кем ковёр страданий постлало горе, — вот кто мы;
Те, кто скрывает в сердце пламень и скорбь во взоре, — вот кто мы;
Те, кто игрою сил враждебных впряжен в ярем судьбы жестокой,
Кто носится по воле рока в бурлящем море, — вот кто мы.
(Рудаки)

Ухватился за эту книгу, как только она вышла. Я ведь уроженец Средней Азии, древнего Самарканда. А Бухара, где прославлен был великий Рудаки, не так уж и далеко была и бывал я в ней не раз. А Рудаки изучали как основоположника персидской поэзии, в школе. В советское время жителей республик все-таки старались знакомить с местной литературой, как и с местной историей. Поэтому мы прекрасно знали, кто такие Омар Хайям, Саади, Фирдоуси, Руми, Хафиз, Джами, Навои, и даже Мукими и Хамза. Не мог я пропустить такую возможность и не прочесть книгу.
Чтение - кайф... Текст медленный и тягучий, как подзастывший мед или призыв муэдзина на первый намаз.
И история Рудаки разворачивается медленно и неторопливо, стелется как и дорога слепца, от одного ночлега к следующему. Такое роуд муви в декорациях средневековой Азии. И идут они мимо мест, мне хорошо знакомых. Азия не торопится меняться, поэтому пыльные дороги между Бухарой и Самаркандом выглядят все также, караван-сараи стоят рядом с хавузами и неизменно клонятся плакучие ивы над водой, а виноград обвивает беседки.
Это очень здорово написано с литературной точки зрения, люди здесь живые и очень телесные, что ли, их можно почти увидеть, окружающий мир выпукл и кажется, что ощущаешь зной, пыль и вонь. Настолько все зримо и осязаемо.
Я был под огромным впечатлением, закончив. И с удовольствием иногда возвращаюсь, зачитывая любимые описания мест и истории из жизни самого Абу Абдуллаха Джафара ибн Мухаммад Рудаки.

Иди, постигни опыт жизни —
и малая его крупица
Тебе, чтоб одолеть преграды,
всегда и всюду пригодится.

Как и следует из названия, это история о заводе «Свобода», которая развивается где-то с 50-х годов прошлого века до приблизительно наших дней. И, в общем-то, вся эта тематика не звучит так, чтобы в душе моей отозвалась. Но как же это круто написано, что с первых строчек уже не хочется никуда отпускать эту книгу.

Если у Гюго в «Соборе Парижской Богоматери» и у Золя в «Дамском счастье» Нотр-Дам и магазин, соответственно, играли роль практически главных героев (но всё же главными героями там были вполне себе человеческие персонажи), то здесь, кроме завода, главных героев больше нет. Есть рабочие, о судьбе которых мы узнаëм вскользь, потому что они лишь помогают говорить о происходящем со «Свободой» за все эти годы. Хотя, конечно же, как и в «Дамском счастье» судьба завода созвучна судьбе сменяющихся поколений. И когда рассказываешь о ней, течение жизни ощущается ничуть не хуже.

Каждая глава написана в своём стиле и о маленьком кусочке времени. Поэтому мы практически не имеем контекста. Всё напоминает отдельные фразы, услышанные из окна, обрывки чужих разговоров, газетные статьи, увиденные мельком, моменты, когда ты пришёл в новую компанию, где все уже знакомы друг с другом, но не с тобой, дорожные душеизлияния между случайными пассажирами.

Но несмотря на это, талант авторского исполнения легко даёт нам проникнуть в суть происходящего. Кусочки фраз, но они такие точные, что совсем не трудно понять, где звучит голос ребёнка, где слышится официальный тон, а где простой человек просто рассказывает о своей простой жизни.

Книга совсем не большая, но в ней не только охвачена целая эпоха, но и так много маленьких моментиков обычной человеческой душевности. И вроде это совсем не весёлая история, но читаешь и становится чуть лучше. И всё это со щепоткой питерской атмосферы.

Знаете, главное в жизни - это уметь её украсить. Ведь любимой работы не бывает. Пока ты сам её не полюбишь. Вот я в детстве не любила мыть пол. И я всегда что-нибудь придумывала. А у нас, знаете, был такой пол, в синей краске облупившейся. И когда его только что вымоешь, он мокрый становился яркий-яркий. А облупленные места походили на какие-то облака или что-то такое. И можно было себе представлять какие-то облачные горы, долины. Ты моешь пол и представляешь себе, что протираешь небо! И я так увлекалась, что иногда мне потом было удивительно, что на дворе-то пасмурно, как же так, ведь я-то всё протëрла!

Время действия: 852 - 941 г.
Место действия: Таджикистан / Бухара - Панджруд
Впечатления: С этим романом у меня связаны разные, но по-особому тёплые воспоминания. Я перечитываю его уже третий раз, и всё также люблю за особый колорит давней восточной страны, в которой живут и по которой идут два главных героя - слепой старик и мальчик-поводырь. Старику отказано в милости ехать на повозке, так же как и просить подаяние в длинном пути с Бухары до Панджруда. Этот старик, некогда прославленный царь поэтов Рудаки, сиявший при дворе эмира Назра. И пока они идут, старик расскажет, кто его ослепил и за что он попал в темницу, из которой его выпустили спустя много лет. И то лишь, чтобы поиздеваться, раз уж сам не помер. И только сейчас я дочитала эту историю до конца, предыдущие 2 раза оставляла последние главы и не хотела знать конец. Что ж... роман великолепен. И похоже мне никогда не надоест его перечитывать. Столько уж в нем скрыто вечной мудрости и столько горьких человеческих судеб, а герои у автора вышли по-настоящему живыми.

"Бухара, благородная Бухара! — это она оставалась за спиной! это была ее пыль, ее дым, ее запах! — это она клубилась и темнела, это ее нечистое сладкое дыхание поднималось к небесам!.. Ее сады волновались под ветром, ее ручьи гремели мутной водой!..
Отсюда уже нельзя было разглядеть ни слепых стен низких глинобитных строений, ни узких, извилистых и грязных улиц, ни снующих по ним озабоченных прохожих с вечным выражением подозрительности на хмурых физиономиях. Теперь совсем другая Бухара — выпуклая, ясная, горделивая — оставалась за спиной. Словно по волшебству поднявшись из того, что еще недавно казалось простой глиной, она открыла небу все свои купола, фасады высоких зданий, минареты, мечети, глыбу Арка, окруженную дворцами, зубчатую стену вокруг, расплавленное золото блистающего озера и зеленое кружево окрестных садов и рощ."

Ещё одно воспоминание связано с тем как я неожиданно нашла в то время уже очень редкое бумажное издание, причём именно в той обложке, которую и хотела. Я и мечтать о таком везении не смела. Просто шла с работы и настроение было хорошее, погода солнечная, решила по дороге зайти в небольшой книжный магазинчик специализированной литературы, в нем я обычно искала разные исторические труды. Была там небольшая полочка и художественной литературы, обычно старых лет. И вот перебирала там книжки и случайно краем глаза заметила на самой нижней полке корешок с фамилией автора, и цвет такой знакомый, как будто это "Возвращение в Панджруд"... Вытащила, а это действительно этот роман, я ещё наверно минуту сидела и не могла поверить своим глазам, что вот она эта книга)))

Следующее воспоминание связано у меня с этой фотографией. Я помню как в конце лета несколько лет назад сидела в машине возле церкви. Эта дорога, лес на горизонте, огромное красивое дерево справа - один из моих любимых видов с детства в нашем посёлке. Теперь этот вид, запечатленный на фотографии, ушёл в прошлое. Потому что летом 2022 года, когда наш небольшой посёлок каждый день на протяжении 4 месяцев обстреливали орки, снаряд попал прямо в дерево, которое спасло этим церковь.

"За восточной окраиной лежал Афрасиаб — древний город великого царя и мага, история которого терялась во тьме тысячелетий. Говорили, маг построил много дворцов и городов, но этот — Самарканд — оставался лучшим и любимым. Он сделал его столицей мира, и все цари пришли поклониться ему и подтвердить покорность. Да, наверное... почему бы и нет? — в древности случилось много чудес, тайны древних героев никогда не будут разгаданы людьми..."

Напоследок, не могу не упомянуть великолепную начитку Герасимова. Когда у меня есть бумажный экземпляр, то такие книги я в аудио не слушаю. Но здесь отдельное удовольствие именно послушать эту историю, уж очень колоритно текст начитан!

Книга совершенно нового для меня жанра: историко-литературоведческая графомания с элементами психологии. Во как вывернула!

А какие надежды я питала на этот увесистый – в буквальном смысле: два килограмма, 1200 страниц, формат 70 х 100 – том. Предполагалось, что в книге я найду фундированную критику известного труда Гилилова , окончательное и бесповоротное доказательство, что Шекспир – это именно тот самый сын перчаточника из Стратфорда, а не Бэкон, граф Рэтленд или бог-знает-кто-еще, а в качестве бонуса – повествование о том, какое влияние Джордано Бруно оказал на английских поэтов и писателей Елизаветинской эпохи.

Наверное, все это где-то там, на этих 1200 страницах есть. К сожалению, я не осилила и двух сотен. Понимаю, что автор – энтузиаст-любитель и не скована требованиями научности (ссылочный материал? список литературы? – да ну, к чему такие сложности. Приводя цитаты, она порой даже не удосуживается написать, кого именно цитирует). Спокойно я отношусь и к письменной разговорной речи. Чего я не смогла преодолеть, так это головокружения от непредсказуемых прыжков автора от одного предмета к другому, и все в пределах пары абзацев – чисто блоха, не уследить. Или, скажем деликатнее, легкость необыкновенная в мыслях. Для дамских разговорчиков ни о чем, когда беседа извивается, следуя за прихотливыми ассоциациями идей, сойдет. Восторженная гимназистка, которая только что прочитала свою первую книжку о «герметической традиции» и теперь, захлебываясь и глотая слова, спешит поделиться тайнами Вселенной с подружками, – ну прелесть же. Но 1200 страниц текста в таком режиме… Не шмогла, укачало.

И в качестве вишенки на торте: вот человек пятнадцать лет читал Шекспира во всех возможных переводах и, судя по всему, кучу литературы о нем, написанной не самыми последними филологами, а чувства языка не приобрел. Вотще. Зато точки над ё расставлены старательно!

При Елизавете он (прим.: Френсис Бэкон) ничего так и не достиг, в отличие от Эссекса, который нёс в себе намеки на достоинство и красоту и был казнён вовсе не за них, а за открытое выступление против власти. Королева блистала талантами и, похоже, не была обделена достоинствами. Я уверена, что общение с ней было интересным. Но не для Бэкона, который не давал монархине повода повернуться к нему лучшими сторонами.

Это я не выбирала специально, чтобы поглумиться, это весь текст такой.

Не ставлю оценку, только потому что не дочитала. Мало ли, вдруг там дальше глубины и высоты. Иначе бы - уууу!