НАЕДИНЕ С АВТОРОМ: Владимир Торин

Чего, на ваш взгляд, не хватает в современной русскоязычной литературе?

Мне кажется, что сегодня современной русскоязычной литературе не хватает жертвенности, правды, силы, всего того, что когда-то сделало русскую литературу знаменитой на весь мир. Сейчас мы чаще уходим в какие-то придуманные миры, придуманные истории, иногда даже надуманные, лишь бы только не столкнуться с суровой правдой. Потому что к сожалению, суровая правда ведет за собой какие-то проблемы, те самые, которых русские писатели раньше не боялись.

Раньше человек мог писать текст и идти с этим текстом как со знаменем, и ничего не бояться, потому что он понимал, что делает какое-то нужное, доброе правильное дело. А сейчас есть такой европейский литературный подход, когда человек сделал книгу, получил гонорар, поехал отдыхать. Потом сделал следующую, получил гонорар, задумал еще одну… Это такой литературный «Макдональдс». Вот современной русскоязычной литературе не хватает сил бороться с иностранным литературным «Макдональдсом». Потому что традиционно русская литература – это вырывание сердца из груди, это жизнь на благо других людей, это выворачивание себя наизнанку, это кровь, пот, песок… А литературный «Макдональдс» – это увлекательное чтиво, это бестселлер, это книга, которая хорошо продалась. Это совершенно разные подходы. И вот современной русскоязычной литературе не хватает того традиционного русского подхода.

Возможно ли соединить стремительность нынешнего мира, которая передается и современной литературе, с принципами русской классической литературы?

Да, конечно, и более того, современные русские писатели должны это делать. Но как я уже говорил, многие боятся, многие не умеют, а многие не хотят это делать. Однако, как раз соединение стремительности нынешнего мира с классическими мощнейшими устоями и правильным ощущением мира способно стать целебным настоем для души. Они должны лечить души людей, чтобы те могли черпать в современных романах, что-то хорошее, делать, чтобы души становились лучше.

Читают ли русскую литературу в Европе? И как там меняются книжные предпочтения?

Да, читают, но, к сожалению, в меньшей степени, если говорить о современной, чем нашу классическую литературу. Слава Богу, нам есть, чем гордиться. Ни одна страна мира не дала столько писателей нобелевских лауреатов как Россия. Поэтому наша литература великая, и ее конечно читали и будут читать и учиться на ней будут. Современные книги тоже читают, например, есть очень много изданий Водолазкина, которого недавно мы наградили на фестивале «Русский Рим» именно как раз за популяризацию русской литературы за рубежом. Но это капля в море. Пелевина, кстати, переводят. Но это тоже капля в море, это совершенно не то, что было когда-то давно.

Есть мнение, что русская классика в немалой степени воздействовала на формирование творческого стиля ряда западных писателей, которые сейчас уже и сами считаются классиками. К примеру, Вирджиния Вулф называла Льва Толстого «величайшим из романистов», а наш современник, нобелевский лауреат Орхан Памук признается, что многому учился у Достоевского. Чем, по-вашему, можно объяснить столь значительное влияние?

Да всё очень просто. У нас великая литература, мы наследники великой литературы. Это нам просто повезло, нам повезло, что мы носители русского языка. Ни одна страна мира не дала, как я уже говорил, столько выдающихся писателей. Френсис Скотт Фицджеральд писал своей дочери: если ты хочешь изучить эмоциональный мир, прочитай всего лишь одну книгу – «Братья Карамазовы» Достоевского, и ты узнаешь, каким должен быть настоящий роман.

Герман Гессе считал, что есть только один настоящий писатель и это Тургенев, причем только благодаря изучению Тургенева, считал Гессе, можно узнать, что германский и славянский тип очень родственны. И там, и там одна и та же склонность к мечтательности, мировой скорби, но славянину, по мнению Гессе, всегда не доставало веры в мечту. А немец всегда мог ее претворить. Это по его мнению. Но для того, чтобы узнать типаж российский, славянский, над прочитать всего одного автора – Тургенева, так говорил Герман Гессе. И я с ним согласен, можно привести еще множество примеров.

На Толстом выросли тысячи известных литераторов. Нам повезло. Западный писатель он что, он написал роман и всё. Получил деньги, пошел писать следующий. А наш писатель написал роман – и его расстреляли или он сел в тюрьму или он убежал из этой страны потому что невозможно ничего писать, его заставляют писать что-то другое. Все время на каком-то надрыве, в каком-то жутком состоянии, когда нужно все время бороться, все время что-то доказывать. На Западе все комфортнее. Фицджеральд прочитал Достоевского и написал свой красивый роман «Луна и грош», все замечательно. Его после этого никто в Сибирь на десять лет не ссылал. И не высылал из страны навсегда. То есть немножко другое отношение к слову. В России слово всегда как-то более значимо и к нему больше внимания.

Чем как вы думаете отличается восприятие Тургенева его читателями-современниками, от современных читателей классика Тургенева? Как вы его сами воспринимаете? Как его воспринимают современные иностранцы?

Во-первых, Тургеневу в этом году очень повезло. Спасибо нумерологии, спасибо тому, что в этом году исполнилось 200 лет со дня рождения Ивана Сергеевича Тургенева. И неожиданно прокатилось по стране, да и по миру огромное количество мероприятий, так или иначе связанных с Тургеневым – новые фильмы и спектакли, прекрасные конференции, круглые столы. Недавно я как президент Международного культурного Фестиваля «Русский Рим» и секретарь по международным связям Союза писателей России принял участие в посвященных 200-летию Тургенева мероприятиях в Брюсселе и Буживале. В ноябре 2018 года в городе Буживаль во Франции в доме Ивана Тургенева намечены торжественные мероприятия к 200-летию Тургенева, на которых запланировано присутствие руководства Франции и представителей правительства России.

На самом деле Тургенев – это такой самый-самый забытый русский классик. У нас ведь его не читают, не знают, есть ведь некая школьная литература, «Бежин луг» или «Записки охотника». А ведь это глубочайший, очень популярный в Европе автор. Он был очень образован и писал на многих языках, в том числе на французском, и вообще его проза она во многом европейская. Она не совсем русская, он самый европейский из русских писателей. Собственно, из-за чего у них и произошла невероятная ссора с Толстым. Толстой был прямо-таки олицетворение русского духа, а Тургенев был явный такой европеец. И они поругались чуть ли не навсегда, только в конце жизни неожиданно помирились.

И спасибо этому удивительному юбилею, что все вдруг вспомнили про Ивана Сергеевича. Я уверен, что отличие в первую очередь из-за его европейскости. Его очень хорошо знают за рубежом, его читают, его произведения любят. Надеюсь, что двухсотлетие подтолкнет интерес к одному из самых забытых русских классиков.

Каким вы видите будущее литературы? И чем оно может отличаться от того самого будущего, которое было – и отчасти реализовалось – в доцифровую эпоху?

Все меняется в жизни, да, сильно… И в то же время ничего не меняется. Я об этом писал в своих романах «Амальгама» и «Амальгама 2. Тантамареска», что, казалось бы, жизнь очень сильно меняется, а на самом деле не меняется. То есть, еще вещи которые вечны – счастье, любовь, дружба, предательство. Убийца остается убийцей в любом случае, был ли у него в руках меч или автомат Калашникова. Это не меняет сути. И также, я думаю, может меняться форма восприятия литературы, многие читают книги с экрана мобильного телефона или слушают аудиокниги в наушниках, возможно, они, как описано в фантастических романах, будут доставляться прямо в мозг, но суть останется той же. Людям необходимы книги, людям необходимы истории, для того, чтобы каким-то образом ощущать себя в этой жизни, осознавать, что хорошо, что плохо и сопереживать всему тому, что происходит вокруг нас.

Как изменяется чтение с появлением новых носителей?

Это перекликается с тем, что я говорил раньше о переменах в литературе. Да никак не изменится! Оно может измениться по форме, но по сути оно не изменится никак. Потому что человек всегда должен жить жизнью других людей, жить в обществе, сопереживать, и понимать, что достойно, а что недостойно, что хорошо, а что плохо, что такое любовь, а что такое нелюбовь.

Вы в нынешнем году читали текст для «Тотального диктанта», что дал вам этот опыт?

Да, меня пригласил Русский культурный центр в городе Риме, дали читать «Тотальный диктант», мне было очень интересно. Я увидел, как много людей за границей в Италии, в Риме – колыбели мировой культуры – интересуются русским словом, русской литературой. Я ходил в книжный магазин издательства Фельтринелли того самого издательства, которое когда-то впервые опубликовало роман «Доктор Живаго», сразу получивший Нобелевскую премию, и увидел, какое количество там на полках русских книг! Современных не очень много, но вот классических – Толстой, Достоевский, Чехов, Бунин, Солженицын, Бродский – какое-то невероятное количество книг! Я ни в одной стране мира не видел столько русских книг, сколько в Италии, а я в Италии специально посетил много книжных магазинов. Я поражен! Да, наша литература есть по всему миру, но в Италии ее любят особенно.

Вы сами любите рассказывать истории? А в самом начале рассказа уже знаете, чем все кончится?

Я очень люблю рассказывать истории, и книга «Амальгама», которая вдруг неожиданно стала популярной, родилась из историй, которые я рассказывал своим друзьям. Я рад, что эта история оказалась интересной не только моим друзьям, но еще многим и многим читателям. И действительно, часто так бывает, что, рассказывая историю, я не знаю, чем она закончится.

Как автор «Амальгамы» воспринимает аудиокнигу по своему роману?

Мне очень нравится аудиокнига, мне очень нравится человек, который читает, его фамилия Клюквин, это известный актер и ведущий, у него очень хороший голос, он прекрасно интонационно подает вещи, написанные мной. Мне очень понравилось, это было здорово. И как минимум есть мерило этого успеха в том, что эту книгу тут же украли, взломав все возможные сайты, а потом она стала жить уже какой-то своей жизнью и мы тут уже находим вместе с коллегами из издательства Союз самодельные аудиокниги «Амальгама» и «Амальгама 2», которые делают различные умельцы, что, наверно, здорово с одной стороны, потому что означает, что книга стала популярной, и людям нравится ее слушать, а с другой стороны плохо, что это вот так в пиратском виде происходит.

Будет ли ваша «Амальгама» трилогией? Есть в замыслах третья часть и чем вы бы хотели, чтобы она была похожа/непохожа на первые две?

Наверное, будет. Я еще буду писать и, возможно, вернусь к «Амальгаме» тоже. И мне бы конечно хотелось, чтобы она была хоть немножко похожа на лучшие образцы русской литературной традиции. Мне бы очень этого хотелось, и я сейчас работаю над этим. Работаю над собой в первую очередь.

Чем для вас написание второй книги отличалось от рождения первой?

Очень сильно отличалось. Первая книга была написана просто так, на спор по сути, выросла из историй, которые я рассказывал своим друзьям, и это была книга, сделанная для друзей. А вторая книга – тут ко мне пришло уже много людей из издательств, которые предложили разнообразные контракты на продолжение книги «Амальгама». И я уже был впервые в жизни в некоей такой литературной кабале, когда мне нужно было за год написать продолжение романа. Абсолютно по-разному они писались, и они разные получились. Мне, честно говоря, дороже второй роман, потому что он более глобальный. Но если я буду писать третий роман, чтобы была трилогия «Амальгама», то тогда я, наверное, постараюсь написать его так, чтобы он делал наш мир лучше. И рассказывал людям, что такое счастье и любовь. Потому что в мире всем правит любовь, а люди всегда ищут счастья.

Над чем вы сейчас работаете?

Так вышло, что теперь, когда я стал писателем, секретарем Союза писателей по международным делам, у меня появилось очень много международных проектов. Например, очень красивый проект «Русский Рим». Есть огромное количество проектов, связанных с Тургеневым, о котором я говорил. У меня множество колонок в журналах, я выступаю на радио и телевидении, много разных интервью. Очень много работы, которая выстроилась вокруг этой писательской деятельности. Она занимает много времени, но я думаю, что писать, конечно, продолжу. Сейчас я работаю одновременно над несколькими произведениями, в том числе, кстати, и над продолжением «Амальгамы».