Рубрика «7 по 7». 7-го числа каждого месяца историк и писатель Алекс Громов рассказывает о 7 книгах

Ева Берар Империя и город: Николай II, «Мир искусства» и городская дума в Санкт-Петербурге. 1894—1914
В книге французского автора исследуется развитие урбанистической культуры в российской столице во время правления последнего императора, который так и не предложил ни один проект по модернизации или украшению города. «Отношения императора со столицей не заладились с самого начала. Катастрофически не подготовленный к царствованию Николай II видел в Петербурге источник опасности — оплот терроризма и разброда, город, в котором торжествует нахальная буржуазия и необразованный пролетариат. Возвращаясь в столицу из своей резиденции в Петергофе, государь любовался электрическими фонарями на Исаакиевском мосту, но испытывал раздражение от дымных плюмажей, которые густо заполоняли пасмурное небо: в домах уже топили, чаще всего дровами. Дымные облака государь называет папахами и видит в них символ презираемого им «общественного мнения».
В тексте анализируется роль творца-художника, создателя петербургского мифа — Александра Николаевича Бенуа, который был руководителем открытого в 1898 году в Петербурге журнала «Мир искусства», преобразовавшего мифологию города. Приводятся данные, что в 1899 году траты на благоустройство и городское управление Петербурга составляли всего лишь десятую часть от трат Парижа и четвёртую часть от трат Берлина.
Берар уделяет внимание и тому, как менялось представление о столице империи в отечественной литературе, от "Медного всадника" Пушкина до "Петербурга" Андрея Белого. В завершающей главе – «Столица «нового» или «старого» порядка?» рассказывается о непростых взаимоотношениях властей и обитателей тогдашних гостиных, многочисленных скандалах, связанных с царской фамилией, и роли Распутина. «Самодержавие было готово положиться на поместное дворянство, им поддерживаемое, но не доверяло петербургским кругам, чересчур образованным и европейским. Многие в окружении Николая II потом будут уверять, что причиной распутинского скандала стало соседство с прогнившей столицей. Однако, по всем имеющимся свидетельствам, царскосельский круг и петербургские гостиные функционировали как сообщающиеся сосуды и «бесстыжий» декаданс одних поощрял разврат других. Если после гибели Столыпина политическое влияние Распутина возрастает, если у него в руках оказывается не только петербургское общество, но и церковь, то это объясняется тем, что «старец» стал посредником между троном, все более замыкавшемся в своем одиночестве и безразличии, и столицей».
Благодаря индустриальному буму из деревень в города переселись сотни тысяч людей. Так с 1910 по 1914 гг. на окраины столицы империи появилось не менее 330 тысяч выходцев из деревни, и число их в соотношении населения Санкт-Петербурга достигло почти 75 процентов. В своей основной массе эти переселенцы были чужды профсоюзной борьбе, «скорее усваивали манеру поведения бунтарей-анархистов, чем сознательного пролетариата».

Фрэнк Вильчек Красота физики. Постигая устройство природы
Красив ли окружающий нас физический мир, если считать его произведением искусства? «Как у искусства, так и у представления о мире как произведении искусства есть история и развивающиеся стандарты. В истории искусства мы привыкли к идее, что уже созданные направления не устаревают: принадлежащие к ним произведения по-прежнему приносят наслаждение, а кроме того, предполагают важный контекст для дальнейшего развития».
Вильчек – профессор физики и лауреат Нобелевской премии, рассказывает о том, как выдающиеся мыслители древности – Пифагор (по слухам, он был «сыном Аполлона, имел золотое бедро и светился») и Платон изучали смысл мирозданья, исследуя мысль и объект, число и гармонию. Платон в своей модели физической реальности больше ценил красоту, чем точность.
Именно наука несколько столетий назад шокировала обывательское сознание, «передвинув» Землю из центра Вселенной на место одной из планет Солнечной системы. «Классическая научная революция не была единичным историческим событием, а насыщенным периодом, продолжавшимся примерно с 1550-х по 1700-е гг. Этот период был отмечен огромным прогрессом во многих областях, но прежде всего – в физике, математике и астрономии. Энергия и любопытство, а также изобретения художников-инженеров, таких как Филиппо Брунеллески Леонардо да Винчи, предвосхитили ее дух, но обычно историю научной революции отсчитывают от публикации сочинения «О вращении небесных сфер». В тексте рассказывается об исследованиях Ньютона и Максвелла, Эйнштейна и Эмми Нётер и великих ученых-физиков прошлого столетия. Завершают том разделы «Термины» (включающий альтернативный взгляд на многие идеи в тексте) и «Примечания» (уточняющие текст).

Грибоедов. Его жизнь и гибель в мемуарах современников
Издание посвящено документальным свидетельствам и размышлениям о том, что предшествовало трагическому разгрому русской миссии в Тегеране 11 февраля 1829 года, и как особенности характера А. С. Грибоедова могли повлиять на развитие событий. Так, Ф. В. Булгарин в своих «Воспоминаниях о незабвенном Александре Сергеевиче Грибоедове», которые были впервые напечатаны в январской книжке журнала «Сын Отечества» за 1830 г. (№ 1, том IX, стр. 3—42), писал: «В Персии он стал обучаться по-персидски и в скором времени не только объяснялся свободно на сем языке, но и понимал персидских авторов. Поведением своим и характером он снискал себе уважение целой английской миссии в Таврисе и приобрел особую благосклонность наследника престола, принца Аббаса-Мирзы, который истинно любил Грибоедова и находил удовольствие в его беседе. Все отличнейшие сановники персидские также уважали Грибоедова; он много способствовал к поддержанию доброго согласия между Аббас-Мирзою и правлением нашим в Грузии. Во время пребывания своего в Персии, Грибоедов убедил множество русских, поселившихся в Персии и вступивших в военную службу, возвратиться на лоно отечества. Ему поручено было проводить этот отряд в российские пределы, и Грибоедов неоднократно подвергался опасности лишиться жизни в сем походе от озлобленных персиян, которым неприятно было возвращение сих переселенцев. Однако ж, это дело нимало не ослабило благосклонности Аббаса-Мирзы, который даже упросил шаха, родителя своего, пожаловать Грибоедову персидский орден Льва и Солнца 2-й степени…»
Впоследствии, по словам того же мемуариста, Грибоедов не только способствовал заключению мирного договора с Персией, но и был тем, кто преподнес трактат о мире русскому императору, получив «чин статского советника, орден св. Анны 2-й степени с алмазами, медаль за Персидскую войну и 4.000 червонных. В апреле сего же 1828 г. мудрый монарх наш благоволил назначить его полномочным министром при дворе персидском».
Туркманчайский мирный договор был после завершения русско-персидской войны 1826—1828 годов. Среди условий была выплата контрибуции в 20 миллионов рублей серебром. Именно внесения очередного платежа и должен был добиться от персидского шаха посланник Грибоедов. Но в последний день его визита в Тегеран в здание русской миссии ворвалась толпа. Вместе с Грибоедовым тогда погибли служащие посольства и казаки из охраны. Граф И. О. Симонич, впоследствии преемник Грибоедова в качестве русского полномочного министра при персидском дворе, в очерке «Убийство русского посланника» свидетельствовал, что решение разместить в посольстве беглеца Мирзу Якуба было весьма опрометчивым: «Но спросят, может быть, мог ли министр русский нарушить свой долг, отказывая в убежище подданному своего государя? Разумеется нет, ежели б человек этот пришел внезапно, желая самопроизвольно стать под его покровительство; но тут ведь были предварительные интриги, переговоры… Грибоедов имел время сообразить, какое унижение он готовил шаху, ободряя предприятия этого человека… Он должен был бы предложить евнуху мирзе Якубу отложить на некоторое время свое предположение побега, тем более, что неизвестно, имел ли он право считаться в числе русских подданных…»
После этой трагедии шах оказался вынужден послать в Россию своего внука – принца Хосрев-Мирзу с богатыми дарами, среди которых был знаменитый желтый алмаз «Шах» из сокровищницы Великих Моголов.

Святослав Славин Наши великие изобретения
В издании рассказывается об отечественных изобретателях и их изобретениях, порой незаслуженно забытых. Первопечатник Иван Федоров повергался нападкам и переехал в Литву, а потом – во Львов.
«Царский токарь» Андрей Нартов создал станок для копирования рельефных изображений на медалях и футлярах, устройство для подъема на колокольню Царь-колокола и пожарно-наливную машину. «Все станки Нартова представляли собой настоящие произведения искусства, отвечая моде того времени. Станины украшены резьбой, металлическими накладками с узорами, изображениями птиц, животных, мифологических героев».
Подмосковный крестьянин Ефим Никонов придумал подводную лодку и в 1719 году обратился к Петру I с челобитной: «...сделаю к военному случаю на неприятелей угодное судно, которым на море, в тихое время, будет разбивать корабли… потаенно под самое дно…» — писал Никонов челобитную Петру. После личной беседы с государем изобретатель-самоучка стал «мастером потаенных судов», а 31 января 1720 года Адмиралтейств-коллегия приняла решение: «Крестьянина Ефима Никонова отослать в контору генерал-майора Головина и велеть образцовое судно делать, а что к тому надобно лесов и мастеровых людей по требованию оного крестьянина Никонова отправлять из упомянутой конторы». Испытания, в том числе не слишком удачное весной 1725 года, состоялись, и до января 1728 года Никонов продолжал работы. А затем «потаенное судно» хранилось на верфи в сарае, пока не пришло в полную негодность. Чертежей не сохранилось.
Одна из глав повествует о Льве Термене – изобретателе «терменвокса» и «электронного сторожа» – устройства для бесконтактной охранной сигнализации, понравившегося Ленину. Другие главы посвящены «отцам телевидения» Розингу и Зворыкину, стереокино Семена Иванова, ракетному ранцу Андреева.

Анна Гончарова Еня и Еля. Весенние истории
Эта детская книга рассказывает об очаровательных юных енотиках по имени Еня и Еля, их родителях, друзьях, соседях и тех жизненных ситуациях, с которыми им всем доводится столкнуться. Кроме увлекательного сюжета эти истории замечательны и тем, что в них включены примеры, ненавязчиво показывающие детям, да и родителям тоже примеры разумного поведения в различных обстоятельствах.
Например, как, внимательно прислушиваясь к себе и окружающим, справляться с детскими капризами или собственной ленью: «На улице пели птицы, радуясь теплу весеннего солнышка и свежести ожившего после зимы леса. Еня начал копать грядку без сильного желания, но спустя какое-то время увлёкся работой. Закончив, он посмотрел на результат своего труда и остался доволен. Одно дело сделано. Еля, высадив кукол сушиться, подошла к брату. — Для чего сейчас у тебя подходящий настрой? — Еня закрыл глаза, прислушался к себе и сказал: — Пожалуй, для математики. — Решив задачи, Еня немного устал. — Мама, — сказал он, — я больше ничего не хочу, а у меня ещё остались дела. — А ты посиди десять минут и совсем ничего не делай, даже не шевелись, — посоветовала мама. — Ух ты, — обрадовался Еня, — я так и час смогу! — Посмотрим, — хитро улыбнулась мама. Еня посидел минуту; было здорово, но через некоторое время енотику захотелось движения. — Мама, сколько я уже ничего не делаю? — поинтересовался он. — Шесть минут…»
Книга, проиллюстрированная красочными рисунками Ольги Чумичёвой, показывает, как юные герои учатся различать времена года и находить в каждом из них что-то хорошее, дружить с ровесниками и играть вместе с ними, быть ответственными, говорить добрые слова и делиться душевной теплотой.

Нильс Хаген Охота на викинга
Нелегка жизнь экспата в чужой стране, а уж если в России, то и вовсе – приключения разной степени опасности поджидают за каждым углом, улыбка красавицы может означать и бескорыстную симпатию, и хитрый план, коварство мошенников вообще не знает никакого удержу. Впрочем, у главного героя и на родине заморочек хватало, особенно по части личной жизни. С этого все и началось…
Основанная на реальных событиях история повествует о банковском топ-менеджере из Европы, который после неудачного романа, приведшего к мучительному браку и опустошенному личному счету, попросился на работу в дальние края. Чтобы забыть, развеяться, понять себя и начать что-нибудь заново. У руководства банка для него дальше Москвы ничего не нашлось. Тут он и обосновался, выстроив некую относительно приемлемую реальность – развлекается по клубам, коллекционирует боевые топоры разных времен и народов и аккуратно фиксирует вновь обнаруженные русские слова, а заодно и особенности местного менталитета: «Они вообще любят множить сущности, а их бритва Оккама заржавела где-то на полке в чулане... Все копиры у них — ксероксы, а все планшеты — айпады. Зато доллар имеет здесь такое великое множество наименований, что их приходится записывать, чтобы не путаться. Я даже завел отдельный файл, который постоянно пополняется. Вот как он выглядит на сегодняшний день: доллар — это зеленый, зелень, зеленка, зеленый рубль, твердач, американский рубль, грин, гринбек, бакс, бакинский, баксис, бабаха, уе, уешка, убитый енот, узбекский еж и долларевич. И если долларевича, зелень, грин и даже твердача я еще могу объяснить, то при чем тут узбекский еж? Это определенно выше моего понимания».
Но однажды в собственный день рожденья датчанин встречает некую красотку, удивительно похожую на его злополучную любовь, только в «светлом» варианте, та была жгучая креолка, а эта белокурая славянка. Увы, судьбоносную встречу организовал не счастливый случай, а компания расчетливых дельцов, задумавших масштабную финансовую аферу. Не смогли они предвидеть только одно – что в душе лощеного финансиста еще живы отголоски боевого духа предков-викингов.

Наджм ад-Дӣн ан-Насафӣ. Насафиев символ веры
Книга представляет собой классический труд прославленного мудреца и признанного знатока традиционного права, хадисов, истории и литературы, подвизавшегося в Мавераннахре и Хорасане в XII веке. Русскому переводу, выпущенному издательством «Садра», предпослано подробное предисловие, в котором излагаются дошедшие до наших дней сведения о жизни автора этого трактата. Наджм ад-дӣн Абӯ Хафс Умар ибн Мухаммад ибн Ахмад ан-Насафӣ родился между 1068 и 1070 годами в городе Несеф. В дальнейшем, когда настало время получить всестороннее образование, он ради изучения права и хадисов отправился в Бухару, где в течение какого-то времени обучался у виднейших ученых этого города. Впоследствии он сам обрел известность и уважение. Книга, предлагаемая ныне вниманию читателей, в течение нескольких веков занимала почетные места в библиотеках от Египта и Турции до Индии и современного Пакистана.
Автор размышляет о степени познаемости мира и о том, как проверить достоверность полученных сведений. «У творения есть три средства познания: здоровые органы чувств, достоверные предания и разум. Органов чувств – пять. Это – слух, зрение, обоняние, вкус и осязание. Посредством каждого из этих чувств постигается то, для познания чего оно предназначено. Достоверные предания бывают двух видов. Первым из них выступает единогласное (мутавāтир) предание, т.е. сообщаемое группой людей, сговор которых ради лжи невообразим. Таковое служит причиной необходимого знания, как, например, знания о правителях прошлых времен и далеких странах. А второе – это предание посланника [Божьего], миссия которого подтверждается определенным чудом».
Также в произведении анализируются такие вопросы как волеизъявительные действия человека и их связь с Божественной волей, понятие добра и зла (прекрасного и безобразного), значение наставничества, понятие способности в двух ипостасях: наличие у человека физических и материальных предпосылок к совершению того или иного действия и собственно способности это действие совершить, и многие другие философские проблемы. Кроме русского перевода в книгу включен оригинальный персидский текст и кириллическая транскрипция.