Рубрика «7 по 7». 7-го числа каждого месяца историк и писатель Алекс Громов рассказывает о 7 книгах

Роберт Дарнтон Поэзия и полиция. Сеть коммуникаций в Париже XVIII века
Эта документальная история, зафиксированная в книге профессором Гарвардского университета, может стать основой для увлекательного приключенческого романа. Немногим меньше трех веков назад, весной 1749 года, во внушавшую ужас парижскую тюрьму Бастилию было отправлено почти полтора десятка, как бы сейчас бы выразились, интеллигентов, среди которых были молодые люди – студенты, адвокаты и чиновники. Причиной арестов были крамольные стихи - «На ссылку месье де Морепа» («Чудовище, чья ярость черна...»), затрагивавшие короля и его двор. Полиция сбилась с ног в поисках их автора, оскорбившего Его Величество. В первой главе – «Стихотворение под следствием» рассказывается о том, как велись поиски злоумышленника.
Наиболее интересна третья глава – «Сеть коммуникаций», и представленная диаграмма, основанная на тщательном изучении архивных материалов, наглядно демонстрирует, как работала сеть интеллектуальных коммуникаций до возникновения интернета. «Каждое стихотворение – или популярную песню, так как в записях некоторые из них названы chansons и упоминается, что их пели на определенную мелодию, - можно проследить… от человека к человеку. Но настоящее течение должно быть шире и сложнее, так как цепь передачи информации часто прерывается в одном месте и снова появляется в другом».
Глава четвертая, называемая «Идеологическая угроза?», рассказывает о том, что везде в кругу молодых интеллектуалов оказывался кто-нибудь, читавший или певший эту сатиру, причем полиция, чтобы найти автора, на допросах заявляла арестованным, что тот, кто не скажет, откуда он получил крамольное стихотворение, станет подозреваемым – что именно он и есть автор. И понесет суровое наказание. В шестой главе – «Преступление и наказание» описано, как повлиял арест на жизнь этих четырнадцати человек, направленных в ссылку подальше от Парижа. «Среди многих чудовищных последствий заключения в Бастилии стоит назвать умаление шансов бывшего узника на брачном рынке».

Кэтрин Харгрейв История игральных карт
В сравнительно недавнюю докомпьютерную эпоху карты были не только формой проведения досуга, но и чем-то гораздо большим – в том числе, сколь бы парадоксально это не звучало, одним из способов предсказания и даже просвещения. «Англия конца XVII в. прославилась многочисленными сериями игральных карт на историческую тему, вышедшими одна за другой, с изображением в каждой четверти разделенного на четыре части листа событий судьбоносных моментов современной английской истории, сопровождающихся ее описанием… вышла колода карт, о которой в рекламе 1679 г. говорится следующее: «Ужасный папский заговор, живо представленный на иллюстрациях колоды игральных карт». Развитие событий начинается с червонного туза, на котором под гравюрой написано: «Заговор замыслили в Риме папа и его кардиналы», и заканчивается трефовой четверкой с гравюрой «Суд над сэром Г. Уэйкманом и тремя монахами бенедиктинского ордена». Этот выпуск пользовался большой популярностью….»
Традиционно на картах изображались короли – причем часто целыми династиями, со своими атрибутами власти, но, как уверяет автор, в конце XIX века во Франции популярны стали тузы. Так в колоде игральных карт, предназначенных для стран Южной Америки, «на каждом из тузов были изображены виды латиноамериканских городов, а на некоторых из них, предназначенных для жителей Триеста, представлены виды Парижа. Тем временем в некоторых колодах карт для пасьянса, отличающихся причудливым изображением масти (тем не менее, вполне узнаваемы французские черви, бубны, трефы и пики), на тузах нарисованы сценки из оперы «Лоэнгрин». До наших дней дошла неполная серия из 22 листов в виде оттисков с медных клише, но при этом их раскраска производилась вручную. На картах помимо придворного, рыцаря, гвардейца, дамы двора и мрачного типа с приставной лестницей, изображены лев на задних лапах с зонтиком, омар, петух, волынка, кубок и скрипка.
У ряда художников, в том числе – Андреаса Бенедикта Гоби из Мюнхена, на картах Таро «арканы в виде животных перемешаны со слонами, несущими на спине паланкины, и господами верхом на верблюдах с зонтиками в руках. В результате восточный колорит только сгущается. Некоторые из этих арканов изображены со сдвоенными головами, отчего изображение воспринимается с большим трудом. Иногда на арканах воспроизводятся картины охоты и охотники с горнами, соколами, псами и лошадьми».
Отдельные главы посвящены игральным картам в России и Индии, а также картам китайским и японским, итальянским, испанским, датским и шведским, американским.

Бенгт Янгфельдт Язык есть Бог. Заметки об Иосифе Бродском
Известный шведский писатель и автор исследований, посвященных русской литературе и культуре, был знаком с поэтом Иосифом Бродским на протяжении многих лет, переводил и издавал в Швеции его стихи. В этом обширном труде не так уж много биографических подробностей, хотя Янгфельдт вкратце описывает события, предшествовавшие эмиграции, и то, при каких именно обстоятельствах, Бродский покинул Советский Союз. Сам Янгфельдт встретился с Бродским лично в 1978 году, а до этого ему не раз рассказывали о сложном характере поэта, равно как и о его трудной судьбе, и о грандиозном таланте. Впрочем, чисто литературоведческой монографией книга тоже не является. По словам самого автора, он стремился писать «о том, что было в судьбе и творчестве Бродского интересным для меня лично. Тем не менее я хочу надеяться, что эти разрозненные заметки о большом поэте и противоречивом человеке образуют узор, поддающийся пониманию».
Несомненно, одним из самых интересных аспектов в судьбе всякого стихотворца является тот момент или период, когда он сам ощущает и осознает пробуждение своего поэтического дара. Бродский обнаружил интерес к поэзии и способность писать стихи, когда в юности работал в геологической экспедиции. Один из участников показал ему стихотворение своего друга, в котором обыгрывался смысл слова «поиски», как собственно исканий и духовных устремлений. И тут Бродскому показалось, что на ту же самую тему можно было написать стихи иначе, лучше, выразительнее. Вскоре свет увидели его собственные, первые, еще далекие от совершенства стихотворения. «Обычные для юности мечты о поэтической славе не обуревали его. Поэзия была для него способом постигать те вопросы, перед которыми он оказался поставлен с ранних лет: добро и зло, свобода и несвобода, жизнь и смерть». Через всю книгу проходит тема важности родного языка и точности в обращении со словом.

Сайида Разийа Йасини. Образы пророков в кинематографе
Вопрос, может ли кинематограф показывать святых и как именно, появился вскоре после начала бурного развития этого, сравнительно нового вида искусства. Ведь знаковые моменты земного пути пророков и подвижников испокон веков вдохновляли творческих людей. Автор этого вдумчивого исследования рассматривает не только отдельные фильмы, но и многовековые тенденции развития искусства в целом: «Историческая эволюция человеческой мысли показывает, что с эпохи Возрождения на Западе, начавшейся в XV веке, и до наших дней взгляды людей на дольний и горний миры и на своё место в них постоянно развивались».
В книге анализируются голливудские ленты разного времени – от «Десяти заповедей» (1956) до сравнительно недавно снятых фильмов, таких как «Последнее искушение Христа» и «Страсти Христовы». Фильм «Послание» (1977) повествует о последней трети жизни пророка Мухаммада, начиная с того момента, как он получает откровение, и до самой его кончины. Размышляя об этом фильме, автор отмечает: «Мустафа Аккад намеренно не стал показывать лица и тела Пророка. Даже его голос нельзя услышать в этом фильме... Главный звуковой приём — это фоновая музыка, которая играет в этом фильме зачастую в тех сценах, где участвует Пророк, и она условно сообщает о его физическом присутствии». Столь же тщательно и всесторонне в книге разбираются иранские фильмы «Пророк Аййуб», «Ибрахим — друг Аллаха», «Христос», «Царство пророка Сулаймана», «Пророк Йусуф».
Знаменитый фильм Мела Гибсона «Страсти Христовы» оценен весьма положительно: «Мессия в работе Гибсона очень величав и степенен… он борётся со своими страхами и сомнениями, он уверенно одолевает их, предаёт себя в руки судьбы, предначертанной для него Господом». Исследователь критически отзывается о тех кинолентах, в которых Моисей или царь Давид в значительной степени предстают людьми, подверженными страстям и слабостям, а их неизбежным на непростом пути сомнениям уделяется больше внимания, нежели высокой миссии.

Владимир Булдаков, Татьяна Леонтьева Война, породившая революцию
Начиная с анализа исторической обстановки того времени, авторы подчеркивают, что «эта книга о такой войне, какой она виделась современникам, по-своему попытавшимся понять и исправить ее последствия». К началу XX века возникла иллюзия (что выяснилось позже) всесилия научно-технического прогресса, к тому же мир наступил небывалый прежде «демографический перегрев», который сопровождался омоложением населения и маскулинным гендерным «перекосом». Кроме того, среди европейских масс усиливалось ожидание «маленькой победоносной войны» или «революционной бури», которая, как говорили в Германии, должна была «вывести шлаки из организма» и стать «очистительной ванной». Не избежали этого и в России, настроения запечатлелись даже в тогдашних кличках скаковых лошадей – Бомба, Террор, Радикал, Заговорщик, Баррикада. При этом не стоит забывать о том, что уже в первые дни августа того самого 1914 года правительствами большинства европейских стран-участниц начавшейся войны были опубликованы сборники документов (российская «Оранжевая книга», английская «Синяя книга», немецкая «Белая книга»), которые свидетельствовали о стремлении их правительств избежать военного конфликта.
Первая часть книги («Война или Россия?») посвящена не только описаниям ожидания большой войны и мобилизации общества, но и патриотизму по-русски и возможностям российской экономики, динамике и очагам социального бунта. Вторая часть – «Россия или революция?» - рассматривает события Февральского переворота, крушения империи и создания Советов, Апрельский кризис, «Как и в Петрограде, в Москве появились автомобили с солдатами «с ружьями и саблями наголо»… С автомобилями связаны по-своему символичные явления войны и революции. С начала войны частные авто были реквизированы в пользу армии, однако быстро было замечено, что в них разъезжают дамы сомнительной репутации и жены военачальников. Теперь ситуация изменилась: авто стали символом устрашения одних, восторгов других. 2 марта газеты сообщали, что «появился в Петербурге некий «черный автомобиль», …стрелявший в прохожих чуть ли не из пулемета». На самом деле было все проще… У А. Тырковой сложилось впечатление, что солдаты считали автомобили чем-то вроде революционной награды».
В финальных главах описана роль Ленина и Троцкого, выборы, «завершение» Учредительного собрания и кровавая дорога к «миру».

Эндрю Кин Ничего личного. Как социальные сети, поисковые системы и спецслужбы используют наши персональные данные для собственной выгоды
Кто помнил, как выглядел ящик Пандоры? И ведь недаром в старинных сказках настойчиво утверждалось, что у каждой волшебной вещи есть и своя «теневая» особенность, которая может принести ее обладателю неприятные (обычно после приятных) неожиданности. Времена меняются, сказки редактируются, но изнанка чудес остается.
Один из создателей Google, Ларри Пейдж, выступая в мае 2013 г., заявил, что «нам нужно сосредоточиться на создании вещей, которые еще не существуют». Неужели прогресс снова (с начала XX века) снова торжествует и обещает вроде как нештучное счастье? На самом деле мечты (и планы?) передовых технологичных преобразователей окружающего имеют изнанку – желаемое отделение от реального мира. Способы различны – от предлагаемого Илоном Маском основания высокотехнологичной колонии на Марсе до создания такой колонии в самой Северной Калифорнии.
И отделение от реального мира уже происходит. Так, в районе залива Сан-Франсиско наряду с «обычными аборигенами» существует привилегированный, приватизированный мир для богатой технокасты, имеющих личный аэропорт и самолеты, а также комфортабельные автобусы для доставки своих сотрудников на работу и обратно. Бедняки и профсоюзы рассматриваются технологической элитой Кремниевой долины как проблема, и часть принадлежащих им роботехнических компаний занимается тем, что придумывает, как автоматизировать обязанности обычных рабочих, раз и навсегда избавившись от них.
Каков же выход из ситуации такого технологического прогресса с неприятной социальной изнанкой и далеко идущими последствиями? «Для самых возмущенных ответ очевиден – разбивать окна автобусов Google и призывать к «ликвидации техноиндустриального общества». Для более вдумчивых ответ состоит в периодическом отключении от Сети посредством «цифровой детоксикации», технологических дней отдохновения и присоединения движения за «медленный Веб». Для идеалистических пионеров Сети наподобие Тима Бернерса-Ли ответом служит онлайновая «Великая хартия вольностей», цифровой «Билль о правах», защищающий открытость и нейтралитет Всемирной паутины от правительств и интернет-корпораций. Для других движимых заботой об интересах общества технарей ответ заключается в разработке продуктов анти- Google и анти-Facebook…»

Сборник рассказов «Мои звери»
Среди авторов, чьи произведения о «братьях наших меньших» вошли в эту книгу, - Владимир Дуров, Борис Житков, Федор Кнорре, Юрий Коваль, Иван Шмелев, Саша Черный, Камиль Зиганшин, Наталья Романова и другие. На страницах издания живут забавные и трогательные домашние любимцы: собаки и кошки, а еще слоны, медведи, рыси, волки, лоси, барсуки, росомахи, зайцы, ежи… Пятнадцать историй об их жизни, читая которые, то хочется от души посмеяться, а порой трудно сдержать слезы. Пятнадцать рассказов, вошедших в сборник, прежде всего о любви, даже об умилении по отношению к животным, ведь зверята – как дети, и они точно так же нуждаются в заботе и защите, и они такие же прехорошенькие. «Ух ты, маленький! У-ти, маленький», – повторял папа, и котенок сразу же поднимал голову… Утя так забавна, мила и трогательна, что мы не можем отказать себе в удовольствии обожать ее» («Утя»).
А если зверь попал в беду, спасают его «всем миром», и это тоже нормально, облагораживает душу: об этом рассказ «Мой Марс». Сеттер писателя Ивана Шмелева так расшалился на корме теплохода, что упал в море. И «все были захвачены одним стремлением и одним желанием – спасти погибавшую на глазах жизнь… все вдруг почувствовали одно, всем общее, что таилось у каждого, далеко запрятанное, но такое теплое и хорошее, и на самое короткое время стали детьми… чистыми детьми».
Наши звери очень забавны и нас это только радует – пусть резвятся и шалят. Чего только они ни вытворяют! Они умны и талантливы, как Микки из рассказа Саши Черного, – это не простой пёс, а поэт, философ и борец за справедливость: «Когда щенок устроит совсем маленькую лужицу на полу…», – рассуждает он, – «его тычут в нее носом; когда же это сделает Зинин младший братишка, пеленку вешают на веревочку, а его целуют в пятку. Тыкать – так всех!» («Дневник фокса Микки»). В каждом рассказе прямо или подспудно отображена мысль, что животные делают нас, людей, лучше, без всяких назиданий.