«Дева в саду»: зачем читать роман Антонии Байетт

«Дева в саду» — первая книга тетралогии, принесшей славу британской писательнице Антонии Байетт — опубликована в конце 1970-х, рассказывает и вовсе о событиях 1953 года, но и спустя более сорока лет читается как свежий, полнокровный роман об искусстве и молодости.

В школе неподалеку от скучного провинциального городка Блесфорд, что в графстве Йоркшир, — большой переполох. Местный преподаватель, мечтатель-интеллектуал Александр Уэддерберн написал пьесу о Елизавете I, а богатый меценат Кроу решил ее поставить. Роль юной королевы получает своенравная семнадцатилетняя Фредерика Поттер, дочь угрюмого преподавателя Билла, и у них с Александром завязываются нервные, натянутые отношения, зависшие где-то между симпатией и взаимным раздражением. Параллельно с этим Стефани, сестра Фредерики, вопреки воле отца выходит замуж за священника Дэниела, а их брат Маркус мучается странными видениями, в которых кошмары перемешаны с геометрией. И над всем этим реет гордый британский флаг — на трон, наследуя отцу, восходит юная Елизавета II.
Как видите, завязка романа Антонии Байетт «Дева в саду» выглядит путано и сумбурно, если излагать ее поспешно. На самом деле прелесть романа 1978 года, впервые вышедшего на русском языке в переводе Ольги Исаевой, — в том, что ничего сумбурного в нем нет: напротив, это обстоятельное, тщательно выстроенное повествование, охватывающее целый комплекс тем и открывающее читателю двери во множество миров.

«Дева в саду» — первая часть «Квартета Фредерики», тетралогии Байетт, которую британская писательница, прославившаяся романом «Обладать», создавала на протяжении четверти века. «Квартет» рассказывает историю смелой и одаренной женщины, прокладывающей себе дорогу в сотрясаемом переменами британском обществе XX века; «Дева» же — его первая часть, в которой Фредерика очень молода, одержима и поглощена стремлением вырваться из отчего дома.

Классика психологического реализма

Дама Антония Сьюзен Байетт, лауреат Букеровской премии 1990 года, — писательница не только очень влиятельная, но и в самом прямом смысле серьезная: издевок и иронии в ее книгах почти нет. Как замечает автор The Guardian, взявший у Байетт большое интервью в 2009 году: «Издеваться, насмехаться — не в ее природе». Это вовсе не означает отсутствия чувства юмора (в «Деве в саду» есть довольно забавные сцены), но речь в ее книгах в основном идет о серьезных вещах, а героев занимают крайне важные проблемы, о которых неуместно было бы рассуждать с шутками и прибаутками.

В маленьком городке, где собираются поставить пьесу о давно ушедшей королеве, сталкиваются люди, воплощающие противоположные, несовместимые позиции: Александр с его очарованностью искусством и временем, в котором ему не довелось жить, — и Фредерика, полная жизни и жажды вырваться из душащего ее мира; нелюдимый и во всем правильный священник Дэниел — и сухой, яро отрицающий религию Билл Поттер; мягкая и лиричная Стефани — и мечущийся в полубезумии Маркус (и еще десяток-другой противоречивых персонажей). У каждого из них разворачивается персональная драма, где все ведут себя в лучших традициях Достоевского — много говорят, ругаются и делают жизни друг друга невыносимыми. Кажется, что иногда лишь знаменитая британская сдержанность не дает героям взяться за топор.

«На них и раньше ураганами налетал гнев. И это далеко не первая разбитая лампа. Они живут мифом нормальной семьи, собственного мирка, защищенности, крепости устоев. Но в фасаде трещины, ветер врывается в них и воет. Вой будет слышен всегда. Ошеломительная мысль! Согласно поттеровской доктрине, вой, гримасы, нагое безумие лишь временные отклонения от жизненного курса. Как бы не так! Они — суть жизни».

Обратная сторона всеобщей неприязни и регулярно возникающих нелепых ситуаций — любовь, еще один лейтмотив «Девы в саду». За нее отвечают в первую очередь Дэниел и Стефани, неловкая и неуклюжая пара, в которой оба не вполне осознают, что и зачем им делать с партнером и собственным к нему чувством. Любовь, строго напоминает Байетт, — это невозможная, странная, непостижимая материя, в которой легко потерять себя или ненароком сломать другого человека:

«Было мгновение, когда он уткнулся лицом в ее лицо: щека к щеке, висок к виску. Тяжелым черепом приник к ее черепу сквозь мягкую кожу и плоть, что еще мягче. Подумалось: "Людей разделяют черепа. Сейчас — в этом вот смысле — я сливаюсь с ней. Так говорят, так принято говорить. Но в этой своей костяной коробке она о чем-то думает, и я думаю в своей коробке. И она не услышит моих мыслей, а я ее, даже проживи мы вместе еще полвека. Что она думает обо мне? Что я для нее?" Этого он не знал, как не знал – что такое она».

Обо всем этом и многом другом Байетт пишет пышно и многоцветно, демонстрируя читателю максимально возможный спектр мнений. Точка зрения внутри одной и той же главы часто меняется на противоположную, и мы видим разгорающийся спор или любопытную ситуацию глазами сначала одного, затем другого героя – и вновь понимаем, насколько по-разному люди смотрят на одни и те же вещи. Возможно, не самая сложная истина — но убедительно передать ее на бумаге получается только у по-настоящему выдающихся писателей.

Англия, Англия

Более британского романа, чем «Дева в саду», нужно еще поискать. Центральная для всей книги фигура, незримо присутствующая на сцене, — Елизавета I Тюдор, королева Англии и Ирландии, она же «Добрая королева Бесс», волшебная Глориана, королева-девственница, существо андрогинное — и определяющее всю нацию. К толкованию ее сложного образа стремится и Александр в своей пьесе, и Фредерика, исполняющая роль юной Елизаветы.

Но этим укорененность романа в английской почве не ограничивается: действие недаром происходит в год восшествия на престол новой Елизаветы, королевы, царствующей в Британии и по сей день. Для нации, недавно пережившей страшную войну, коронация молодого монарха становится событием национального масштаба, и одна из ключевых точек «Девы в саду» — созерцание всеми героями этого события по телевизору. Здесь Байетт обильно цитирует статьи 1950-х, задаваясь вопросом — что значил тот день для Британии тогда и что значит теперь?

«Пресса, избрав лексикон патетический, местами архаичный и неуклюже назидательный, восхваляла новый Елизаветинский век.

"Завтрашний день сулит нам новый Век Елизаветы, когда растущие ресурсы науки, индустрии и искусства будут мобилизованы на службу человеку, дабы облегчить его бремя и дать новые возможности для жизни и досуга.

Но не следует забывать, что еще недавно атомные тучи грозили заслонить от нас солнце. Сегодня нам разительно ясно, что многие поколения лишатся будущего, если не будет установлен прочный, надежный мир"».

Еще больше, чем история, Байетт занимает искусство. Роман полон явных и скрытых цитат из британских классиков — Шекспира, Браунинга, Теннисона, Элиота, Киплинга и так далее — а также рассуждений об античных мифах, библейских притчах и философии XX века. Полностью оценить масштаб и глубину этого пиршества постмодерна сможет разве что филолог-профессионал — но для остальных читателей «Дева в саду» может стать хорошей отправной точкой для знакомства с величественной, уходящей корнями в седую древность английской культурой.

Женские голоса

Было бы несправедливо сводить «Деву в саду» к определению «женский роман» (если подобное разделение вообще уместно): персонажи-мужчины здесь проработаны ничуть не хуже, и в их характерах достаточно глубины. Но все же особую роль у Байетт играют женщины. Даже в 2021 году впечатляет откровенность, с которой автор описывает разочарованность матери Фредерики в браке с холодным и не любящим ее мужем; метания Стефани, не осознающей, любит ли она своего избранника или просто желает сбежать из дома; и конечно, страсть и бунтарский дух самой Фредерики. Ясным, без экивоков языком Байетт говорит о сексе, материнстве, творчестве с женской точки зрения, так что эта точка зрения становится понятна читателю любого пола.

При этом Фредерика как главная героиня выступает сумасшедшим двигателем всего действия. В ней достаточно огня, чтобы спалить всю Англию — бескомпромиссностью, мятежом и стремлением к непрерывному совершенствованию. Весь «Квартет Фредерики» — история эмансипации, обретения женщиной-интеллектуалкой себя вне привычных рамок существования, очерченных обществом, и уже первая книга тетралогии закладывает вектор этого движения. Вот, к примеру, рассуждения Фредерики о домашнем уюте:

«Если сестра, вкусив свободы, выбрала семейную идиллию... значит поражение до ужаса возможно. Значит, каждая в любую минуту может стать рабой плиты, небьющегося розового сервиза с черными снежинками, наглого бокастого чайника. Была, конечно, в этом тайная прелесть, если верить «Радуге» и «Юным женам»: укромная жизнь с облагороженным супругом среди облагороженного скарба. Но в большинстве случаев и, главное, в Блесфорде — это был ад».

Но тема женской судьбы живет в романе далеко не одной Фредерикой и даже не только главными героинями. Вот за коронацией Елизаветы II равнодушно следит дама, потерявшая сына, — и этот короткий фрагмент воспринимается очень пронзительно, если помнить, что «Дева в саду» посвящена погибшему в возрасте 11 лет ребенку самой Байетт:

«Миссис Тоун была к коронации равнодушна: ее интерес к будущему и внешнему миру иссяк со смертью сына. Раз и навсегда осознав, что за короткий промежуток между основательным полдником и звонком, возвещающим конец большой перемены, мальчик может побежать, упасть, проломить себе череп, задергаться в судорогах, замереть навсегда и начать разлагаться, она осознала и необратимость жизни... И еще поняла кое-что о себе самой: времени осталось не так уж много и по большому счету не важно, чем она его заполнит. К сожалению, у нее оставалось еще немало жизненных сил, и вместо жизни она занялась сохранением хорошей мины при игре, проигранной начисто».

Такие фрагменты, как лучи света выхватывающие из темноты то одну фигуру, то другую (в диапазоне от Фредерики до миссис Тоун, от усталой матери, закрутившей роман с драматургом, до мистической Елизаветы I), делают книгу по-настоящему полифоничной. И громче остальных в этом сложном произведении звучат именно женские голоса. Недаром в интервью Байетт упоминает, что ее главным страхом было «быть запертой на кухне, как это случилось с женщинами моего поколения». Успех «Квартета Фредерики» и ее автора показывает, что этой печальной судьбы дама Антония Сьюзен Байетт избежала — и, возможно, указала дорогу многим женщинам последующих поколений.

Автор: Олег Егоров