Оскар Уайльд: жизнь замечательного ирландца в России

Назову, пожалуй, еще несколько причин, по которым Уайльда, на мой скромный взгляд, любят в России да по всей планете: при уморительных или сентиментальных, волшебных, авантюрных и даже жутких сюжетах у него простой до примитива синтаксис, при этом яркий язык и полное отсутствие морализаторства. Плюс красивые вещи и люди. Очаровывает и концентрация искусства, присутствующего в его произведениях во всех видах. Стихи и проза ОУ сделаны по каким-то тайным правилам, спрессовавшим в один миг настоящее, прошлое и будущее посредством легкого стиля и изысканных до роскоши метафор. Все это оставляет, а порой и рождает в нашей душе ощущения счастья и света, солнца и чудесных благоуханий, ибо как писал ОУ: «Случайное освещение предметов в комнате, тон утреннего неба, запах, когда-то любимый вами и навеявший смутные воспоминания, строка забытого стихотворения, которое снова встретилось вам в книге, музыкальная фраза из пьесы, которую вы давно уже не играли, – вот от каких мелочей зависит течение нашей жизни». Этот перфекционист превращает серую будничность читателей всех возрастов и любого интеллекта в тонкую игру, поскольку, по мнению ОУ, «скука – единственный грех, который нельзя простить». Он переворачивает истины вверх ногами, чтобы их ценность сделалась яснее, а мир стал более терпимым и доброжелательным, человек же более интересным, ибо по замечанию писателя: «Величайшие события в мире – те, что происходят в мозгу у человека».

И это еще одна черта, за которую полагаю, мы любим Уайльда: при всем эстетизме, модернизме и дендизме его символистского мировоззрения, он демократично доброжелателен. И честен. Уайльд – писатель и Уайльд- человек – не две личности, как это нередко бывает (вспомните «нашего» Пушкина – и этим уже все сказано, а ведь еще «в наличии» Тургенев, Толстой и пр. отечественные гении, вычеркиваем из этого списка разве что Антон Палыча). Он гармоничен и последователен в свое этике и эстетике, что в искусстве, что в жизни, точнее, жизнь и стала для него искусством. ОУ, как натуре артистической, нетрудно было бы «прикинуться» не геем, например. И не было бы после межконтинентальной славы жуткого уголовного процесса, тюремного заключения, разорения, общественного презрения…Но он был по-настоящему джентльмен, слишком ирландец, слишком оксфордец, слишком аристократ, до конца – художник. Он не жульничал ни в чем. Он писал то, о чем думал, и жил, как писал и говорил, и это был очень храбрый выбор. Как восхитился Жан Кокто: «Оскар Уайльд дорого заплатил за то, что был Оскаром Уайльдом. Но быть Оскаром Уайльдом – верх роскоши» и сформулировал У. Х. Оден: «С самого начала Уайльд режиссировал свою жизнь и продолжал это делать даже тогда, когда судьба вырвала все нити у него из рук».

Поясню свою мысль. В замечательном эссе, написанном в 1894-м году «Афоризмы для пользы юношества» Уайльд декларирует: «Первая жизненная задача всякого человека – быть как можно более искусственным. Вторая пока не обнаружена». Быть «искусственным» в философии Уайльда не значит «стать ненатуральным». Напротив, это означает стать как можно более аутентичным самому себе, открыть или развить симпатичные себе черты! Он ведь создавал новую концепцию эстетики, хотя и был по своей природе чересчур классиком, если хотите. Поэтому и замыслил осуществить мечту о преодолении «личностной» предопределенности, образно говоря. То есть сделать себя, а не довольствоваться (еще хуже – гордиться) имеющимися от природы данными. ОУ был зациклен на идее эстетического вмешательства в мир, его богоугодной переделки. После тюрьмы Уайльд, вероятно, решил, что его честный способ преображать мир не выдержал столкновения с реальностью, но смысл собственной жизни на циничные побрякушки заканчивающегося XIX столетия менять не стал. Заболел и умер, оставшись верным своему же завету из первой лекции турне по Америке, называвшейся «Английский Ренессанс» (The English Renaissance of Art) «Мы все расточаем свои дни в поисках смысла жизни. Знайте же, этот смысл – в Искусстве».

Я, полагаю, что русскоязычному читателю это честное служение заявленной цели сильно по душе (у нас наблюдается дефицит честности (пусть и в такой причудливой форме) – кругом, увы, двурушники да мошенники), как и притягательный мир выдуманной художественной атмосферы и героев Уайльда, из коих самым популярным остается неувядающий портрет «Дориана Грея». Впрочем, моей первой любовью из уайльдианы стало прекомичнейшее «Преступление лорда Артура Сэвила». До сих пор сокрушаюсь, что больше ОУ не создал ни одного детектива. Да и продолжения его задумки – иронических детективов, тем более удачных, в мировой литературе почти нет, разве что, Иоанна Хмелевская, но об этом – чуть ниже.

Его боготворили и переводили греческий авантюрист, солнце русского «декаданса» и отец акмеизма, создатель «доктора Айболита» и даже львовская гимназистка…
Первые произведения английского, ах, извините, как неизменно поправлял всех заблуждающихся на его счет сам Уайльд, ирландского декадента я прочитала на украинском языке в 70-х годах прошлого века. Бабулю польско- украинских кровей сильно беспокоило и мое незнание украинского языка и – еще сильнее – тогдашнее увлечение в столь юном возрасте «испорченными» героями Бальзака (горжусь личным вкусом, Бальзака чрезвычайно ценил именинник, советовавший: «Почитайте Бальзака как следует, и наши живущие ныне друзья окажутся просто тенями, наши знакомые – тенями теней. Одна из величайших драм моей жизни – это смерть Люсьена дю Рюбампре»). Пытаясь привить любовь к украинскому, бабушка методично покупала интересовавшие меня произведения, изданные на языке предков. Началось все с «Мухи- цокотухи», за ней появились «Чиполлино» и «Приключения Карлсона». Нам с братом любимые строчки в таком изложении казались уморительными, так что весь бабулин просветительский эффект вылетал в трубу. То же самое должно было произойти и с Уайльдом, но…не произошло. Потому что чтению предшествовала трогательная преамбула. Изрядно «укороченный» вариант романа «Дориан Грей» и детектив «Преступление лорда АС» перевела на украинский язык подруга бабушкиной тетки – львовская гимназистка. Книжки, изданные на средства, как я понимаю, купеческой родни продвинутой барышни, увидели свет в 1913-м году. По издательской причуде Оскар Уайльд носит имя Остап Вильд (впрочем, историки не исключают, что «остапеизация» Оскара была предпринята в рамках очередной попытки украинской самоидентификации в славянском и европейском мире означенного периода). Переводчица указана под псевдонимом «Лілія Хмелевська». Как звали юную эстетку в реальной жизни, я сразу же позабыла, а когда заинтересовалась этим вопросом снова, спросить было уже не у кого… Но то, что в Первую Мировую эта девушка была сестрой милосердия, и что в ту войну погиб ее жених, я помню, как и то, что жизнь украинской уайльдистки была очень короткой: она сгинула в 1919-м году… С этих раритетов – «Злочин лорда Артура Севіла» и «Портрет Доріана Ґрея», иллюстрированных тоже Лилией Хмелевской (причем, – но это я поняла много позднее,– и лорд Сэвил и Дориан Грей на ее рисунках были удивительно похожи на все известные портреты кумира романтических барышень того времени – Константина Бальмонта) началось мое «искушение» Уайльдом. Помню, что переводчица даже дала характеристику «идеи» единственного романа ОУ, изложенную, почти дословно, так : « Милуючись своїм портретом, Доріан висловлює бажання, щоб портрет старів, а він завжди залишався молодим. З тих самих часiв жодної зморшки не з'являлося на вічно юному обличчі джентльмена Ґрея, який жив у пороці й розпусті, а старів і вмирав його портрет. Але за все треба платити».

Ничего удивительного нет, конечно, в том, что юных девушек, живущих в РИ начала XX-го века философия и фантазии Уайльда сразили наповал. Его обожал «главный» русский декадент Бальмонт, с него «делал жизнь» подросток Николай Гумилев. Свой «Митинг» Блок написал под влиянием « Баллады Редингской тюрьмы». Убежденный красивист Уайльд навсегда пленил своим талантом и странной натурой Корнея Чуковского – автора первой и долгое время единственной внятной биографии поэта на русском языке. Более того, в самое тяжелое для писателя время, в России его любили куда больше, чем на родине, и даже больше, чем в симпатизировавшей ОУ Франции.

И еще одна ремарка – из разряда синхронизмов: на польский, как ни удивительно это совпадение, историю про лорда Сэвила, утопившего хироманта, перевела (много позднее, конечно) тоже пани Хмелевская – знаменитый, в том числе и в позднем СССР – польский автор иронических детективов. Как знать, может быть и писать свои остроумные «убийства» Иоанна Хмелевская (это тоже, кстати, псевдоним писательницы) начала, впечатлившись художественным методом Оскара Уайльда. Но я опять отвлеклась, впрочем, как заметил сам ОУ: «Только отвлекаясь, можно по-настоящему чем- нибудь увлечься».

Русская «уайльдиана»
Знаменитый лондонец не был обделен вниманием русских критиков, переводчиков, издателей и читателей еще при жизни. Переводчица Зинаида Венгерова даже написала о нем коротенькую справочку для 6-го тома Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона. С Венгеровой связана и «почти смешная» «уайльдианская» история: в критической работе «Оскар Уайльд и английский эстетизм» она приписывает Уайльду роман «Зеленая гвоздика». А роман этот, анонимно вышедший в Англии в 1894 году (написанный – весьма ядовито! – мало известным художником Робертом Хиченсом) – пародия (далеко не единственная, к слову) на английских эстетов а ля Уайльд (и, разумеется, на самого Уайльда; присутствует в «Гвоздике» и возлюбленный ОУ – Альфред Дуглас), вставлявших в петлицу пиджака цветок – лилию, подсолнух или гвоздику. Уайльд выведен там под именем Эсме Амаринта.

В 1892-м году читателей одного из столичных театральных журналов редакция соблаговолила уведомить о запрещении в Лондоне постановки «Саломеи» – «одноактной пьесы, написанной для Сары Бернар Оскаром Вильде».

В 1896-м году единственный «толстый» журнал в России «Северный вестник» публикует заметку – и это делает ему честь, – посвященную находившемуся в тюрьме Уайльду и осуждавшую «высоконравственное британское общество», которое «затоптало и заплевало имя писателя в общественном мнении целого света». Автором заметки был литературовед Волынский. Ему же принадлежит первая серьезная статья об Уайльде- Вильде (точнее об эссе «Упадок лжи»), появившаяся в русской печати в 1895 г, где критик проницательно определяет особенность уайльдовского дара: «Отрицая всякую действительность как силу мертвую, пассивную, Оскар Уайльд противопоставлял ей силу вымысла, силу фантазии, которую он при своей склонности к рискованным эксцентрическим терминам называет ложью».

В 1897 году публикуется и первый русский перевод произведения таинственного «Вильде» (имя ОУ еще долго писали на немецкий манер): журнал «Театрал» печатает пьесу «Загадочная женщина», известную нам как «Веер леди Уиндермир». Кстати, именно на премьере «Веера леди Уиндермир» Уайльд попросил нескольких друзей, а также одного из артистов, вставить в петлицу зеленые гвоздики. – Что это значит? – спросили его. Уайльд ответил: – Ничего, но пусть все ломают головы.

Эта зеленая гвоздика поставила в тупик даже Корнея Чуковского – русского апологета английского декадента. В 1912-м году, работая над подготовкой для «Нивы» полного собрания сочинений английского писателя, он убедительно просит Максимилиана Волошина, жившего тогда в Париже «разыскать и перевести на русский язык произведение О. Уайльда «Зеленая гвоздика». Да ведь и сами англичане приписали «Гвоздику» Уайльду – мастеру и ценителю автопародии. ОУ после выхода в свет романа Хиченса даже писал опровержение – легкое и остроумное.

Оскаром Уайльдом Оскар Вильде становится в России лишь спустя 7 лет после своей смерти, после того, как в 1906 году анонимный автор печатавшихся в «Весах» «Горестных замет» (откроем тайну: это был критик и переводчик, ревностный почитатель Уайльда, Михаил Федорович Ликиардопуло) в сердцах заметит: «Любопытно знать, на сколько еще ладов будут коверкать это замечательное имя несведущие русские переводчики!»

А «несведущие» русские переводчики-либералы по своим общественно-политическим взглядам, обращавшиеся с оригиналом «запросто» , уже успели тем временем приобщить к Вильде-Уайльду и «детских» читателей: в 1898-м году впервые появляются по-русски «Преданный друг» и «Счастливый принц». Что же до «Молодого короля», герой которого не желает жить в красоте и роскоши, раз в мире существуют нищета и страдания, эта сказка изымается из продажи родной цензурой.

В начале ХХ века Вильде в России популярнее, чем в Англии и во Франции. Писатель- философ, отстаивавший в своей парадоксальной манере высшее предназначение искусства, его независимость от унылой повседневности, отлично вписывается в идеологию и практику русского декадентства и символизма.