Трезвучие жизни советского интеллигента в музыкальном романе

Критик: Александра Петкау
Рецензия на книгу Шум времени
Оценка:

Биографии Дмитрия Шостаковича посвящено новое творение современного английского классика. Известно, что Джулиан Барнс окончил Оксфордский университет, специализировался на западноевропейских языках, помимо этого изучал русский язык и был в СССР, но достаточно ли этих сведений для того, чтобы поверить в реальность, которую создает автор? После первых страниц романа положительный ответ очевиден, но это произведение лауреата Букеровской премии Джулиана Барнса нужно читать без долгих перерывов, иначе нить повествования оборвется, так как это больше роман-настроение, чем роман-фактологическая основа.

Первое, что привлекает внимание – это трехцветная обложка книги, которая похожа на мозаику Равенны. Кажется, что автор собрал коллаж из черт характера Дмитрия Шостаковича. Мы не увидим в книге отстраненной биографии, читатель, как будто станет самим композитором и проникнет во все его мысли, чувства, страхи. Этот необычный авторский прием привлекает. Вне зависимости от того, знаете ли вы хорошо этапы жизни великого музыканта или нет, вам будет интересно вернуться на машине времени в советское прошлое и прочувствовать все реалии на себе, этому способствует повествование от третьего лица. Мы, читатели, словно негласно присутствуем в жизни композитора и наблюдаем за ним со стороны. Автор приводит емкую метафору, объясняющую всю тональность романа: «… вырастят ее советским человеком, маленьким подсолнухом, который будет поворачиваться вслед за великим солнцем по имени Сталин». Эти слова отражают внутренние переживания Дмитрия Шостаковича: он боится, что заберут его дочь, Галю, и его жену Нину, поэтому по ночам «будет ложиться спать одетым, поверх одеяла, заранее поставим у кровати собранный чемоданчик», в котором неизменно лежали смена белья, зубной порошок и несколько пачек папирос «Казбек».

Структура романа напоминает оперу, потому что помимо основных частей есть увертюра и режиссерская концепция, либретто, акцентирующее внимание читателя на важных вехах жизни маститого композитора. Даже есть подобие программки, которую могут дать в оперном театре перед самим действом: кроме описания сюжета, там всегда есть выдержки из рецензий. Как только читатель открывает книгу, то ему на глаза сразу же попадаются суждения об этом произведении. Прежде чем приступить к чтению самого романа, читатель увидит еще две ремарки. Первая – жене Пат: Джулиан Барнс посвятил ей все свои произведения, и это не будет исключением. Вторая – эпиграф в виде пословицы: «Кому слушать, кому на ус мотать, а кому горькую пить». Трезвучие и тонкость романа прослеживается даже здесь.

Книга «Шум времени» делится на части, названные по имени средства передвижения: «на лестничной площадке», «в самолете», «в автомобиле». Начало романа – выход негативной статьи в газете «Правда» (ее оригинал так и хочется увидеть во время чтения!), после которой Дмитрий Шостакович по воле автора не раз задаст себе вопрос о твердости своих убеждений и правильности собственной оценки происходящего: «Считалось, что композитор, подобно шахтеру, обязан выдавать на-гора все больше своей продукции, а музыка его должна согревать сердце, как добытый горняком уголь согревает тело».

В романе есть отсылка и ко второму переломному моменту Дмитрия Шостаковича по версии Джулиана Барнса – личному телефонному разговору с Иосифом Сталиным, после которого композитор поедет в Америку представлять свою страну и именно там, в Нью-Йорке, ему придется совершить поступок, за который в последующем он всегда будет испытывать стыд. Заключительный аккорд – предложение возглавить Союз композиторов. Джулиан Барнс иносказательно трактует отношение своего героя: «В последнее годы он в своих струнных квартетах все чаще использует обозначение morendo: «замирая», «будто умирая». Теперь и к жизни своей он применяет такое же обозначение. Впрочем, редко у кого жизнь заканчивается фортиссимо и в мажоре».

«Шум времени» – это, в целом, «доброжелательный» роман о Дмитрии Шостаковиче, написанный зарубежным автором. Что немаловажно, в книге нет рафинированного восприятия великого человека. В романе становятся выпуклыми и негативные качества композитора, но эти штрихи рисуют портрет реального человека со всеми его pros and cons. Так, в своей колонке в газете The Guardian Джулиан Барнс написал о центральной фигуре своего романа следующее: «Мой герой был трусом. Вернее, часто считал себя трусом. Точнее, был в ситуации, в которой невозможно было не быть трусом. Вы или я, оказавшись на его месте, тоже были бы трусами, а если бы решили ими не быть, то это было бы с нашей стороны крайне глупо».

Во время чтения сложно отказать себе в желании включить симфонии Дмитрия Шостаковича. Внутренний мир человека с его всем – сомнениями, стремлениями, исканиями – и есть основная тема у Шостаковича в музыке и у Барнса в тексте о нем.

Несмотря на то, что текст дан в переводе Елены Петровой, знакомой русскому читателю по удостоенному Букеровской премией роману Джулиана Барнса «Предчувствие конца», все равно хочется прочесть в оригинале. Причин тому несколько. Во-первых, интересно посмотреть, насколько точно Барнсу удалось переложить советизмы на английский язык, во-вторых, насколько силен русский дух в английском пространстве текста. В тексте видна эрудиция Джулиана Барнса и его тщательная подготовка, «настроенность» на роман. В главе «От автора» английский писатель дает ссылки на труды, которые послужили основой для его произведения. Автор отмечает, что «в сталинскую эпоху выяснить правду было нелегко, а отстоять тем более. Даже сами имена от неуверенности видоизменяются: например, следователь, который допрашивал Шостаковича в Большом доме, именуется то Занчевским, то Закревским, то Заковским. Для биографа-документалиста это чума, для романиста – находка».

Роман написан коренным англичанином, поэтому текст пропитан тонким английским юмором, к примеру, известно, что Дмитрий Шостакович был слаб здоровьем и вот однажды «кто-то из знакомых показал ему гимнастику для интеллигенции. Разбрасываешь по полу коробок спичек, а потом наклоняешься и по одной собираешь. В первый раз ему не хватило терпения: он пригоршнями сгребал спички с пола и кое-как засовывал в коробок. На другой день он повторил попытку, но тут некстати зазвонил телефон, и его срочно куда-то вызвали, так что собирать спички пришлось домработнице».

В русском издании на 216 страницах разместился весь авторский материал, помимо этого есть 53 страницы с примечаниями переводчика. Как видно, сам текст небольшой, но его нехватки не чувствуется, поскольку он соткан из деталей, историй, переживаний. Они расположены на том полотне, на котором и должны быть. Через частное – жизнь Дмитрия Шостаковича – становится видно общее – советский мир, который «не идеален, а потому ирония разрастается здесь неожиданным и странным образом». Шум времени не осознаешь, когда существуешь прямо в нем, но отчетливо чувствуешь позднее. Даже небольшая историческая и географическая дистанции могут открыть взгляду то, что раньше было не заметно с близкого расстояния, и роман Джулиана Барнса «Шум времени» тому подтверждение.