«Манарага» Владимира Сорокина. Как правильно жечь книги

Критик: Галина Юзефович
Рецензия на книгу Манарага
Оценка: *

Прошлым летом в своеобразном напутствии литературному номеру журнала Esquire Владимир Сорокин написал буквально следующее: «Недавно в одном большом обувном магазине я увидел ботинки, стилизованные под продукцию времен до массового производства: неровная кожа, грубый каблук, подошва, с медными шляпками „гвоздей“, которых, естественно, там не было. Это был массовый продукт, имеющий вид ручной выделки. Вид этих ботинок как бы говорил: „Человечество устало от одинаковых вещей. Не пора ли хотя бы внешне вернуться к штучному товару?“ Бумажная книга все больше уступает электронной, разговоры о том, что книги скоро вообще перестанут печатать, стали общим местом, тиражи падают. Мне кажется, что спасти себя книга сможет только став штучным товаром, бросив вызов не только цифровой, но и некоторым образом гутенберговской эпохе. Каждая книга должна выглядеть так, словно ее отпечатали вручную со свинцовых, пальцами набранных матриц на изготовленной вручную бумаге. Ее переплет должен хранить следы кропотливой и неторопливой работы. Книга должна пахнуть так, как пахнет оригинальная, неповторимая вещь. Став такой вещью, книга воздвигнет вокруг себя бастион, непреодолимый для цифрового мира».

Новый роман писателя — развернутый ответ на скрытый в этом пассаже вопрос: как же именно бумажная книга воздвигнет тот самый бастион и зачем вообще она будет нужна в мире победившей цифры? Как обычно у Сорокина, ответ этот оказывается парадоксальным, очень смешным и крайне неутешительным: в недалеком будущем, уже в середине XXI века, книги превратятся в топливо в самом что ни на есть прямом смысле слова — их перестанут читать, зато на них станут готовить пищу.

Впрочем, конечно же, не на любых книгах и не любую пищу. Драгоценные прижизненные издания, книги с автографами создателей, манускрипты, инкунабулы и прочие раритеты станут поленьями для дорогостоящего, незаконного и потому особенно притягательного кулинарно-литературного аттракциона bookʼn'grill. Предприимчивые букинисты начнут добывать из музеев, библиотек или частных собраний редкие книги (хранить их дома станет небезопасно), особые книжные почтальоны возьмут на себя доставку желанной книги в дом заказчика, а там уже специально приглашенный шеф приготовит на ней блюдо, соответствующее ее объему и содержанию — шашлык из осетрины на Достоевском, стейк аррачера на Дос Пасосе, устриц под пармезаном на первом издании «Мертвых душ»… При этом сам процесс жарки — разновидность шоу: шеф не просто жжет книгу, он эффектно листает горящие страницы специальным приспособлением (профессионалы зовут его эскалибур), поэтому на поварском жаргоне процесс готовки называется чтением.

Главный герой «Манараги» — опытный bookʼn'griller по имени Геза Яснодворский, специалист по русской классике (в мире книжного гриля у каждого шефа своя специализация — кто-то готовит на больших американских романах, кто-то на английской или французской литературе, а кто-то на литературе античной или, напротив, постсоветской). Геза гастролирует по миру от Норвегии до Японии, ловко ускользает от полиции (в этом ему помогают особые «умные блохи» — нечто среднее между паразитом-мутантом и особым чипом, подключенным напрямую к мозгу) и лихо жжет бесценные экземпляры «Идиота» или чеховской «Степи». Мирное течение его жизни прерывает секретное сообщение из штаба всех bookʼn'grillerʼов мира: герою надлежит срочно прибыть на секретное собрание книжных шефов в живописный баварский замок. Там Геза узнает тревожные вести: при помощи специальной «молекулярной машины» неизвестные злоумышленники создали новый тираж первого издания набоковской «Ады» — несколько тысяч совершенно идентичных экземпляров, безупречных копий, в которых никто и никогда не сумеет распознать подделку, и очевидно, планы злодеев куда опасней, чем может показаться на первый взгляд… Гнездо фальшивокнижников находится на пике Манарага в уральских горах, и именно Гезе придется отправиться в этот далекий от литературного процесса край, чтобы принять участие в уничтожении «молекулярной машины».

Владимир Сорокин — один из примерно четырех современных русских писателей, читать которых не скучно, в общем, никогда. Выстроенная по модели «Мертвых душ» (так безжалостно сожженных Гезой в неприступной усадьбе трансильванского мафиозного босса), «Манарага» представляет собой цепочку различных гриль-пати, в ходе которых герой знакомится с разными — весьма литературно-колоритными, так сказать, — клиентами. Большая и ортодоксальная еврейская семья на океанском катамаране, заказавшая фаршированную куриную шейку на Бабеле, будет разговаривать и вести себя в точности по-бабелевски. Оперные певцы, захотевшие карамелизованных фруктов на «Романе с кокаином» М. Агеева, разумеется, немедленно закинутся кокаином и заговорят по-агеевски. Ну, а съемочная группа, только что закончившая работу над фильмом по «Мастеру и Маргарите» и отмечающая это событие судачками а-ля натюрель на первом издании булгаковского романа, устроит Гезе веселую потасовку с чертовщиной и мордобоем в стиле Коровьева и Бегемота. Есть в романе и обаятельно-ироничные отсылки к собственному сорокинскому творчеству — эдакие камео для истинных поклонников, и фирменные чревовещательские кунштюки: фрагменты «под Гоголя», «под Толстого», «под Ницше» и даже (сюрприз!) «под Прилепина», все стилистически безупречные, а местами по-настоящему блестящие.

Помимо череды самодостаточных ярких эпизодов, в романе есть и энергичный общий сюжет (даже злодей будет по всем законам детективного жанра предъявлен читателю заблаговременно, причем в режиме «кто угодно, только не он»), и герой с потрясающе живой и характерной манерой речи, и крепкий, достоверный мир будущего, только-только отошедший от великой мусульмано-христианской войны и не вполне еще уверенный в собственном благополучии. Словом, отличный роман — куда более цельный, чем хаотичная и избыточная «Теллурия», куда более ясный и простой, чем мутноватая и переусложненная «Метель», да и вообще, пожалуй, самая удачная книга писателя со времен «Голубого сала», на него же в наибольшей степени и похожая.

Единственное, что вызывает некоторые вопросы, — это, собственно, лежащая в основе «Манараги» сверхидея. В конечном счете она сводится к мысли о соотношении копии и оригинала, о неизбежном торжестве первой над вторым и о превосходстве вещи, которая, пользуясь приведенными в начале словами самого Сорокина, кажется «оригинальной и неповторимой», над той, которая ею в самом деле является. Почему так происходит, зачем тиражировать вещь, ценную исключительно своей уникальностью, и какое отношение это все имеет к нашей сегодняшней жизни (и имеет ли вообще или должно прочитываться как изысканная и отвлеченная метафора) — эти вопросы Сорокин обходит молчанием.

Как результат, при всей своей округлой сюжетной законченности «Манарага» оставляет ощущение некоторой концептуальной незавершенности. Трудно удержаться и не привести здесь цитату из марктвеновского «Тома Сойера» про «всамделишний нож фирмы Барлоу»: «Откуда мальчишки Запада взяли, что у кого-нибудь будет охота подделывать такие дрянные ножи и что от подделки они станут еще хуже, это великая тайна, которая, можно думать, останется вовеки неразгаданной». Как оно там было с ножами фирмы Барлоу неизвестно, но с «Манарагой» дело обстоит именно так.

* Оценка указана редакцией Livelib