Сентябрьская встреча Нижегородского книжного клуба «Горький и Олень»

30 сентября «Горький и Олень» собрался в «Волге маме», чтобы обсудить Мост на Дрине Иво Андрича и Что мы видим, когда читаем Питера Менделсунда.

На встрече были: Павел, Лена jackk , Татьяна TatyanaZaharova163 , Даша Davlik , Наташа NiceBudgerow , Ефим Evfim , Алена noctu

Под легкую музыку и, внезапно, шансон (люди, помогите тому, кто подбирает треки этому заведению) мы расселись за столом чтобы обсудить выбранные книги. Такие уютные камерные встречи зачастую имеют один большой недостаток — если хотя бы пара человек проленилась и попробовала откосить от чтения, то разговор замыкается на нескольких занудах под дружные кивки или заинтересованный (нет) вид оставшихся слушателей. В конце концов, мы довольны тем, что к нам можно прийти, не прочитав книгу и никто на тебя (почти) не бросит укоризненный взгляд (только чуть-чуть, самую малость, я обещаю).

На бодрые позывные о прочтении откликнулась только пара человек, так что, вздохнув, я начала обсуждение, ведь Иво Андрича принесла я, дрожа от волнения и предвкушения. За время существования клуба мы прочитали пару-тройку Нобелевских лауреатов, и Иво Андрич стал еще одним знакомым пунктом в этом списке. К удивлению, узнали, что в этот же год на премию номинировался и Толкиен. НКК "ГиО" знает, на кого делать ставки.

В целом, Иво Андрич снискал наше благоволение, потому что все читавшие оценили позитивно, хоть не обошлось без критики. Я начала с моментов, которые зацепили меня, как историка — с вопросов о самоидентификации народов этой территории и автора — и как читателя — стиль, меняющийся от одной описываемой эпохи к другой. Ефим Evfim отметил, что по стилю текст похож на Толстого и Гессе — приятно читать тем, кто любит классическую литературу.

Павел прочитал на момент встречи половину книги, но этого вполне достаточно для анализа и складывания собственного мнения. Он отметил, что Иво Андрич своим трудом хотел перебросить мост между многоконфессиональными народами описываемой территории. И жизнь — это мост, она нечто переходящее, но вместе с тем нерушимое одновременно, как вышеградский мост. Павлу понравился предметный подход — показать историю поселения через историю моста, — но показалось, что не совсем получилось воплотить в жизнь. Его поддержала Наташа NiceBudgerow , сказав, что ей не хватило моста в книге, ведь больше было о людях, а не про мост. Как если бы автор взялся за описание дома, но рассказал об истории семьи, с редкими вкраплениями дома в текст. В целом же, "Мост на Дрине" — это как бы сборник рассказов, объединенных одной локацией. В таком восприятии, наверное, была моя вина, так как при рекламировании я слишком красочно описала роль моста в "Мосте на Дрине", введя будущих читателей в заблуждение. Для меня мост был чем-то единственно постоянным в этом бушующем потоке истории, так что его роль в тексте и оправданность образа полностью удовлетворила мой невзыскательный вкус. Ефим Evfim отметил, что из этой истории мост не выкинешь, он играет важную роль. Так что мы разделились на лагерь сторонников достаточности описания моста и противников. Павел подвел разговор к тому, что мост — это просто метафора, не стоит воспринимать его объектно. Я согласилась с ним, так как метафоричность образа моста была очевидна.

После вернулась к вопросу самоидентификации автора, отметив, что, наверное, Иво Андрич сам пытался как-то посредством книги разобраться с тем, что происходило с ним самим, на какой культурной и национальной почве он вырос. Ефим Evfim заметил, что не видит разницы между славянскими народами, вроде как она не такая большая, на что сразу же пришлось возразить, что самые близкие родственники часто ненавидят всех сильнее. Павел не преминул вспомнить про пресловутый Балканский котел с их кипящими страстями.

Ефим Evfim вспомнил, что в процессе чтения задумывался о националистических взглядах автора — он любит прошлое, традиции, самость. Меня же поразило то большое турецкое влияние, сказавшееся на балканской культуре и самосознании. Ефим Evfim отметил, что Андрич довольно сдержанно описывал турок, в отличие от большинства авторов. Павел возразил, что он все же увидел камни в турецкий огород — ведь Андрич показал, как они сажают на кол, показал всю гнусь со стороны исламского мира. Славянский же мир у него — такой Ванька, который никуда не спешит. Я вынуждена отметить была, что и католики-бюрократы тоже не были описаны розовыми единорогами. В общем, там все плохие. Иво Андрич лавирует между фактами и оценками, что создает довольно многоплановый текст, не скатывающийся в апологизацию чего-то одного.

Интересную мысль высказал Павел, заметивший паттерн Андрича, который берет какого-то индивида и через его историю показывает давление системы — что турецкой, что австро-венгерской.

После встречи Ефим Evfim еще прочитал Травницкую хронику Иво Андрича, которую также рекомендует к прочтению.

Если переходить к тому, что мы высказали о работе Питера Минделсунда в общих словах, то писать тут много не придется — идея отличная, исполнение никакое. Книга — надувательство, уводящее от заявленной темы, не дающее читателю ничего фактического. Это не серьезное исследование по теме, а просто мысли автора, которую он обвернул в твердую обложку, дополнив большими иллюстрациями. Маша, пропустившая встречу, все же совпала с нами в мыслях.

На следующую встречу мы взяли авторов одной книги ( Грозовой перевал Эмили Бронте) и авторов — не писателей по основному виду деятельности ( Уникальный экземпляр. Истории о том о сём Тома Хэнкса), которых мы решили обсуждать на нашей деньрожденьевской встрече в октябре.

До новых встреч!