«Сядь за руль моей машины»: почему этот фильм покорил Канны и Голливуд

31 марта 2022 г. в российский прокат вышел успевший прогреметь во всем мире фильм «Сядь за руль моей машины». С момента первого показа на Каннском кинофестивале он собрал множество наград: премию за лучший сценарий в Каннах, несколько призов Национального общества кинокритиков США, «Золотой глобус» и «Оскар» – как лучший фильм на иностранном языке.

Чем новая экранизация Мураками впечатлила мир, и зачем она русскому зрителю рассказывает наш колумнист Даяна Р. Шеман.

Пожалуй, стоит честно сказать: выход в наших кинотеатрах фильма Рюсукэ Хамагути – главное культурное событие этой весны. Увы, но кинематограф сейчас (и наш, и заграничный) переживает не лучшие времена. Тот, кто изучал в последнее время расписание кинотеатров (особенно тот, кто часто ходит в кино на новинки), не мог не заметить, что смотреть нынче почти нечего. Кинотеатры, оставшиеся без «Бэтмена», «Я краснею» и «Ампир V», вынуждены крутить уже «устаревшие» фильмы типа «Смерти на Ниле» и «Анчартеда». Вместе с дилогией Балабанова о Даниле Багрове (показ которой приурочен к 25-летию первого «Брата») на большие экраны выпустили трилогию «Последний богатырь», «Служебный роман» и «Движение вверх». Не сказать, что зрители так уж ждали их, но кинотеатрам нужно как-то заполнять пустоты.

Кадр из фильма «Сядь за руль моей машины» (2021)

«Сядь за руль моей машины» мог стать спасением для наших кинотеатров. Фильм сейчас на слуху, несколько дней назад он получил «Оскар» за лучший иностранный фильм (и номинировался как лучший фильм года, как в свое время корейские «Паразиты»). Был шанс, что наши зрители, соскучившись по громким новинкам, побегут его смотреть. Увы, но на триумфальный показ японский фильм рассчитывать не сможет, и виноваты в этом не зрители. Если обратиться к открытым источникам, можно узнать, что компания-прокатчик изготовила недостаточно копий, чтобы покрыть ими возможный спрос. Кинотеатры ставили на новую экранизацию Пелевина, продажа билетов на сеансы открылась недели за три до дня премьеры (так обычно делают лишь с главными американскими новинками). Но «Ампир V» отменили в последний момент, никак это не аргументировав, и снова кинотеатры были вынуждены возвращать деньги за билеты (как это уже было с «Бэтменом») и думать, чем латать страшные бреши в расписании.

Фильм Рюсукэ Хамагути, единственную заметную новинку недели, в итоге привезли далеко не в каждый кинотеатр, а в тех, в которых фильм есть, единственный, как правило, сеанс ставят на самый час-пик (после 6-7 вечера), чтобы охватить как можно больше зрителей. Это почти провал, потому что главная новинка недели должна оттягивать для себя минимум 30-40% от всех сеансов в кинотеатре, то есть это минимум 4-5 сеансов в день в обычном сетевом кинотеатре.

Особенно обидно потому, что «Сядь за руль моей машины» – это «мировой» (и литературоцентричный) фильм. К прозе Харуки Мураками он имеет лишь косвенное отношение, хотя и снят по его рассказу «Drive my car» из сборника «Мужчины без женщин». Японии – той открыточной Японии, которая нравится иностранцам – тут нет. Съемка подчеркнуто европейская, как завещали классики артхауса прошлого века. Персонажи могли бы жить в любой стране мира – хоть в Германии, хоть в России. Отчасти этим объясняется и большой успех фильма – он говорит на понятном всем международном языке. Проблемы героев не имеют национальности и в той или иной степени понятны всем ныне живущим.

Вненациональность фильма, как ни странно, подчеркивает русская линия. Поклонники нашей классической прозы будут приятно удивлены, обнаружив, что половину хронометража занимают чтения чеховской пьесы «Дядя Ваня». Это почти экранизация внутри экранизации. Замечательно, если вы помните главных героев «Дяди Вани», вы легко поймаете параллели между жизнью героев Рюсукэ Хамагути и героев Чехова. Если не помните – что же, тем интереснее. Возможно, после фильма вам захочется вспомнить, о чем был тот самый «Дядя Ваня».

Чехов – один из нерушимых столпов нашей (и не только нашей) культуры. Любопытно, что ставят в фильме именно его. Конечно, в Японии любят наших писателей, но отчего он, а не, скажем, Достоевский? Сумрачное настроение Антона Павловича в данном случае прекрасно ложится на здешнюю меланхолию от бесцельно прожитой жизни. В лучших пьесах Чехова безнадежность тиха и тошнотворна в своей обыденности. В «Дяде Ване» он достиг пика бытового отчаяния – кажется, ничего особенно страшного не происходит, те самые люди спокойно себе пьют чай, а в душах их всё трагически рвется. К этой бытовой трагичности и стремился Рюсукэ Хамагути.

Кадр из фильма «Сядь за руль моей машины» (2021)

Главный герой, режиссер и актер театра Юсукэ Кафуку, пытался сохранить смысл в жизни. Чувствуя приближение личной катастрофы, он убегал от откровенных разговоров, бездействовал, если нужно было действовать, и убеждал себя, что избегание – лучший способ спастись. После смерти единственной дочери их жизнь с женой Ото изменилась, отношения получилось склеить, но это – как собранная по осколкам ваза. Ото изменяла мужу с разными мужчинами, а он, зная об этом, молча это переносил. Как он говорил – из-за страха ее потерять. Боялся лишиться иллюзии счастливой жизни. В поддержании этих, уже несчастливых и лживых, отношений состоял смысл его жизни. И смысл исчез, когда Ото внезапно умерла.

Спустя два года Кафуку отправляется в Хиросиму, чтобы поставить на фестивале пьесу Чехова. В прошлой своей постановке он играл дядю Ваню, но в этот раз на роль Войницкого нанимает любовника своей покойной жены. Это и скрытая месть, и, возможно, тайное желание поменяться с ним местами. Достаточно взглянуть на главного героя, чтобы понять: он не отпустил прошлое, мертвая Ото гонится за ним, а за нею спешит груз вины, боли и отчаяния. Он живет бесполезными, но неотвязными вопросами: мог ли он спасти жену? стали бы они опять счастливыми, если бы искренне обо всем поговорили? виновата ли она? или он виноват, что не помог ей и позволил броситься в объятия мужчин, которых она не любила?

Любимая машина – это тоже воспоминания. Она напоминает, что они раньше были реальностью. Он возил Ото на этой машине. И самые честные и открытые разговоры заводились тоже в этой машине. Ото записала ему на кассету «Дядю Ваню», и он ставил запись в машине и слушал по пути в театр. Оттого Кафуку не терпит чужих людей в ней. Это только его машина – его и воспоминаний о прошлом. Он сопротивляется, когда организаторы фестиваля навязывают ему Мисаки, женщину-водителя. Но таковы правила (странные, но всё же) – пока он в Хиросиме, его должен возить профессиональный водитель, и отказываться бесполезно. И главный герой вынужден терпеть присутствие чужого человека, чужой женщины, в дорогом ему автомобиле.

Как ранее было сказано, Чехов в фильме занимает половину хронометража, то есть около полутора часов (всего фильм длится три часа). Его слушают в автомобиле. Его разыгрывают на репетициях. Затем играют перед зрителями. Чехов рассказывает о бесплотно прожитых годах, о невозможности отмотать время вспять, о том, что упущенные возможности не повторяются, и не стоит бежать за уехавшим экспрессом, нужно жить здесь и сейчас, как бы больно ни было. О том же самом рассуждают, пусть и другими словами, герои фильма.

Муж и любовник вспоминают вместе женщину, которую любили и мысли которой не знали – и не могли узнать. Они сожалеют о том, что не успели сказать, не сумели понять, пока было время. О прошлом сожалеет новая знакомая Кафуку, та самая, что села за руль его машины. И ей тяжело отпустить прошлое, забыть о том, что она совершила (или не совершила), прошлое не позволяет ей стать счастливой. Получается такой круговорот сожалений и боли о несбывшемся и утраченном. Больно героям Чехова, больно героям японского фильма.

Сложно сказать, возможен ли мир в мире Чехова. Но у Рюсукэ Хамагути он не только возможен – он неизбежен. Режиссер показывает, как важно найти в себе силы измениться и начать жить – не прежним, а новым. Он прямо говорит зрителю: тот, кто не меняется, не отпускает прошлое, не делает выводов из совершенных ошибок, увы, не выживает. Кафуку должен перестать жалеть о прошлом и мучиться виной: иного пути нет, если он хочет жить, остаться чувствующим человеком. Любопытно, что это расставание с прошлым связано с всё той же машиной. Поначалу не позволявший никому к ней прикасаться, Кафуку всё больше доверяет ее Мисаки. Он разрешает ей ждать его в машине. Позволяет ей курить, хотя раньше строго это запрещал. А потом мы видим, как она уже без него едет в этой машине, на переднем сидении – сумка с продуктами, а на заднем – собака. Оба героя проходят этот долгий путь – сначала недоверия, а потом откровенности, совместного преодоления прошлого и открытости себе и друг другу.

Кадр из фильма «Сядь за руль моей машины» (2021)

Финальный монолог из «Дяди Вани» звучит сначала в машине, а потом его повторяют на сцене. Но на сцене он – в молчании и жестах: Соню играет глухонемая актриса. Может быть, зритель уже забыл, что говорила Соня в финале пьесы. Зритель, скорее всего, не знает и языка жестов, на котором тут изъясняется Соня. Но внимательный зритель понимает, о чем этот последний разговор, и без слов. Оригинальный чеховский монолог невероятен в своей горечи и, что уж там, бытовой обреченности. В фильме вместо него – абсолютная тишина. Это и ранит сильнее, и вселяет надежду. Соня должна сказать:

«Что же делать, надо жить! Мы, дядя Ваня, будем жить. Проживем длинный-длинный ряд дней, долгих вечеров; будем терпеливо сносить испытания, какие пошлет нам судьба; будем трудиться для других и теперь, и в старости, не зная покоя, а когда наступит наш час, мы покорно умрем и там за гробом мы скажем, что мы страдали, что мы плакали, что нам было горько, и бог сжалится над нами, и мы с тобою, дядя, милый дядя, увидим жизнь светлую, прекрасную, изящную, мы обрадуемся и на теперешние наши несчастья оглянемся с умилением, с улыбкой - и отдохнем».

Но она молчит, а жесты актрисы каждый волен понимать по-своему. Своим финалом фильм показывает, что «отдохнуть» можно и при нашей жизни, и шанс исправить жизнь никогда не поздно получить, нужно лишь поверить в возможность этого.