Как добиться Вирджинии Вулф: Литературные страсти в фильме Чании Баттон

В прокат выходит литературоцентричная мелодрама Чании Баттон «Вита и Вирджиния» — история отношений знаменитой писательницы Вирджинии Вулф и ее коллеги Виты Сэквилл-Уэст, в наши дни больше известной не столько своим творчеством, сколько любовными связями. Рассказывает Юлия Шагельман.

«Вита и Вирджиния», поставленная Чанией Баттон по одноименной пьесе Айлин Аткинс, которая выступила здесь соавтором сценария, продолжает линию кинобиографий известных литературных дам, ведших довольно неортодоксальный для своего времени образ жизни. В конце 2018 года в российском прокате был фильм «Колетт» о французской писательнице, на прошлой неделе вышла «Куриоса» о почти позабытой сейчас Мари де Ренье, и вот пришла очередь Вирджинии Вулф. Она лучше знакома зрителю хотя бы потому, что о ней уже снимали кино,— в 2003 году Николь Кидман получила премию «Оскар» за роль Вулф в фильме Стивена Долдри «Часы» (2002). В отличие от нее Элизабет Дебики, воплотившая Вирджинию в картине Баттон, обошлась без накладного носа (и вообще без портретного сходства) и вряд ли получит даже номинацию, хотя именно ее игра, пожалуй, единственное, что приподнимает фильм над уровнем вполне заурядной костюмной мелодрамы, которой не вполне удается уйти от своего театрального происхождения.

Однако в «Вите и Вирджинии», как понятно из названия, две главные героини, впрочем, вторая писательница русскому читателю почти незнакома, хотя при жизни она была популярнее Вулф. Вита Сэквилл-Уэст (Джемма Аттертон) появляется на экране первой, во всем великолепии мехов, жемчугов и шикарных нарядов. Она провозглашает (по радио, чтобы слышала вся страна), что современный брак ее не устраивает, так как ограничивает свободу женщины. При этом собственный союз Виты с дипломатом Харолдом Николсоном (Руперт Пенри-Джонс) вполне либеральный и удобный для обоих супругов. Они закрывают глаза на интрижки друг друга (оба предпочитают собственный пол), разве что муж просит Виту крутить романы не слишком демонстративно и время от времени все-таки вспоминать о своих обязанностях посольской жены.

Мода и любовь — не единственные хобби прекрасной аристократки. На самом деле настоящая ее страсть — это литература, и потому ей очень хочется познакомиться с интеллектуалами из кружка Блумсбери, особенно с талантливой и необычной миссис Вулф. Мечта сбывается, и с первой же встречи Вита начинает буквально преследовать Вирджинию, настаивая на том, что знакомство должно перерасти в прекрасную дружбу. Интровертная и замкнутая писательница поначалу не в восторге, но сопротивляться такому напору решительно невозможно, две женщины все больше сближаются, и наконец Вита открывает для Вирджинии радости любви не только духовной, но и физической. Тем не менее кульминация их отношений все-таки литературная: Вулф переносит любовницу и подругу в свой роман «Орландо», запечатлевая ее двойственную, андрогинную натуру (которую Аттертон, несмотря на стильные мужские костюмы, так и не удается передать).

Сложность для любого режиссера, взявшегося за историю любви этих писательниц, в том, что развивалась она очень гладко. Оба мужа даже и не думали ревновать, да и общество скандализировалось куда меньше, чем можно было бы себе представить. Поэтому драму авторам фильма приходится разводить на ровном месте. Они то отсылают Виту в дипломатические поездки с супругом (Вирджиния так тоскует в разлуке, что зарабатывает нервный срыв), то заставляют леди Сэквилл (Изабелла Росселлини) угрожать дочери прекращением финансового содержания (что вряд ли имело место, поскольку в реальности почтенная дама тоже славилась своими внебрачными связями).

В основу пьесы Айлин Аткинс легла переписка ее героинь, и фильм сохраняет эту эпистолярную природу. Почти на две трети он состоит из крупных планов актрис, пристально глядящих в камеру и начитывающих тексты писем, в которых ни слова не сказано в простоте. И для экрана это не самое удачное решение, делающее картину статичной и визуально однообразной. Поэтому авторы пытаются наполнять остальные кадры всяческими красивостями: например, стены и полы вдруг прорастают цифровыми розами и плющом, небо над семейным замком Сэквиллов полыхает сотней оттенков розового, а подступающее безумие Вулф символизируют кружащиеся над ней черные вороны. Результат получается похожим на прозу скорее Виты, чем Вирджинии: не столько изысканный, сколько манерный.