Как теория взгляда помогла создать атмосферу страха в «Молчании ягнят». Видеоэссе

Портал Nofilmschool опубликовал эссе, посвященное тому, как режиссер Джонатан Демме и оператор Так Фудзимото смогли добиться ощущения страха и напряжения в фильме «Молчание ягнят», практически не показывая насилия в кадре.

Кино всех нас превращает в вуайеристов: сидя в темном кинозале, мы шпионим за чужими жизнями. Но зритель видит только то, что позволяют ему авторы фильма. В видеоэссе Стивена Бенедикта показывается, как в картине «Молчание ягнят» с помощью мастерски выстроенных ракурсов и одного интересного приема создается POV (point of view) героя.

Адаптацию романа Томаса Харриса, снятую Джонатаном Демме, сразу после своего выхода стали причислять к классике: считается, что в основном благодаря образу Ганнибала Лектера, которого сыграл Энтони Хопкинс. Но в видеоэссе Стивен Бенедикт утверждает, что это произошло потому, что авторы фильма сумели визуализировать идею вместо того, чтобы вербализировать ее. В процессе этого были разрушены многие художественные приемы, привычные для хорроров. Давайте посмотрим:

В «Молчании ягнят» сам акт взгляда (когда герой смотрит прямо в камеру) заложен на сюжетном уровне. Клариса Старлинг — молодая студентка Академии ФБР, и повествование ведется с ее «точки зрения» (POV), она — нравственный центр фильма. Как режиссеру Джонатану Демме и оператору Таку Фудзимото удалось показать это визуально?

Всякий раз, когда персонаж мужского пола обращается к Старлинг, он говорит, глядя в камеру — прямо на зрителя, почти ломая «четвертую стену». Создается ощущение тревоги. Почему? Это связано с теорией взгляда (gaze theory), которую тут нужно понимать в психоаналитическом смысле — как акт вуайеризма, при котором субъект получает удовольствие от подглядывания. Согласно теории мужского взгляда, которая прослеживается в кино, женщины традиционно оказываются объектами подглядывания, а мужчины — наблюдателями за ними.

Зритель чувствует, что персонаж Фостер испытывает дискомфортные ощущения, когда на нее смотрят другие персонажи. Но вместо того чтобы быть жертвой или объектом, как в большинстве фильмов ужасов (Бенедикт в качестве примера приводит в том числе и «Техасскую резню бензопилой»), Клариса является субъектом. Благодаря тому, как она действует, фильм становится уникальным. Когда Старлинг говорит с кем-то, ее линия глаз слегка сдвинута от центра, благодаря чему она воспринимается как героиня, с чьей точки зрения ведется повествование. Зритель бессознательно ставит себя на ее место, что позволяет принять ее моральный кодекс. Самый мощный взгляд в фильме, конечно, у Ганнибала Лектера. Когда он в первый раз видит Старлинг, их разделяет не обычная тюремная решетка, а оргстекло: ничто не преграждает его взгляд, направленный прямо на персонажа Фостер и зрителей.

Лектер — это черная дыра: в его пустых глазах отражаются любые страхи зрителей. Именно поэтому фильм заставляет нервничать и пугает, хотя в нем не так много сцен насилия. На самом деле, насилие происходит и вовсе только на 70 минуте, — это кровавый побег Лектера из Балтиморского музея.

В своем эссе Бенедикт переходит к более подробному анализу теории мужского взгляда применительно к фильмам ужасов, в том числе упоминая и «Подглядывающего» Майкла Мауэлла, в котором герой буквально снимает свои жертвы, тем самым реализуя метафору фотографии как насилия (в оригинале — shooting pictures).