Екатерина Гениева: "Библиотеки - мягкая сила!"

Генеральный директор Всероссийской государственной библиотеки иностранной литературы имени М. И Рудомино Екатерина Юрьевна Гениева рассказала блогу Knigoclub.ru о том, что такое "мягкая сила", как строится новый Вавилон и какое будущее ждет библиотеки.

Екатерина Юрьевна, в этом году библиотека отмечает свой 90-летний юбилей. Празднования широко освещались, дата действительно серьезная. Но сегодня о библиотеках принято говорить скорее в духе эпитафии: «Вот был он такой красивый, молодой и сильный, и мы его таким любим, помним, скорбим...» К Иностранке отношение другое, почему?

Е. Г.: На самом деле, я отчасти согласна с тем, что о библиотеках говорят в жанре эпитафии: «Жил, творил, был таким красивым, замечательным… и вот случилось». Это относительная правда, потому что, на мой взгляд, вообще с библиотеками совсем не так плохо дело обстоит. Может быть их немного больше, чем нужно в сегодняшнюю интернетовскую эпоху. Это такая историческая закономерность, любопытная тема для размышлений. Но то, что библиотеки в настоящее время ищут не только свое место под солнцем, но и свое место в социуме, это серьезно и важно. Библиотеке Иностранной литературы, действительно, исполнилось 90 лет, дата, конечно, не очень большая, по сравнению с императорской библиотекой, Салтыковкой, которой 250 лет, или вспомнить какую-нибудь библиотеку Оксфорда, Кембриджа, которым некоторое количество столетий, тем не менее, в нашей действительности 90 лет - это уже достаточно серьезно.
У нас этой проблемы отчетливо нет, потому что, начиная с эпохи перемен, то есть 1989 года, мы заранее начали определять стратегическую линию в своем развитии. Мы действительно, огромный культурный центр, который располагается на фундаменте, наверное, самого замечательного, что сделало человечество – знания и книги – в любой форме: печатной, электронной. Все зависит от того, какое тысячелетие и какая погода на дворе. Поэтому погода разная и у нас разные основы: кирпичики и цемент этого фундамента. И книги электронные и версии этих книг и так далее и так далее. Чем мы гордимся? Тем, что к нам, перефразируя одного замечательного английского писателя, приходит каждый. Это и ребенок, начиная с четырех лет. А если кто-нибудь хочет его принести, когда он еще «на ручках» и если он не будет очень кричать, мы говорим: «Welcome»! Ради Бога, приходите».

То есть шикать и бить по рукам не будут?

Е. Г.: Вы знаете, вот это мы не будем делать точно. К нам приходит ребенок, к нам приходит академик, всякий убеленный сединами специалист, профессор, молодой переводчик, политик, студент, аспирант, невозможно перечислить. Приходит весь мир. Это одна из наших задач.
А вторая или первая, не знаю, в какой последовательности это выстроить, мы -диалог культур. Причем диалог культур, о котором говорят ни в каком-то таинственном времени, в будущем времени, вот когда-нибудь это свершится. А это все свершилось. На нашей территории четырнадцать международных культурных центров. И как пошутил один политик (я не буду называть его имя), наверное, нигде в мире нельзя найти площадку, где находятся рядом Еврейский культурный центр и Иранский. Да, действительно, это такая, я бы сказала, дерзость.

Дальше...

Мне понравилась история про Уго Чавеса, который открывал памятник Боливару и поддержал создание латиноамериканского центра, невзирая на близость американского…

Е. Г.: Он на самом деле произносил свою речь, я бы сказала, направленную против США, но когда мы с ним обсуждали возможность открытия культурного центра, я ему сказала: «Господин президент, вы отдаете себе отчет, что вы будете рядом с Американским культурным центром?». Он так посмотрел на меня и сказал: «Ну хорошо!» И так это и случилось.
Я очень часто повторяю: мы (это то, о чем говорит Дмитрий Анатольевич Медведев) мы – мягкая сила. И делаем то, что не могут сделать очень часто политики по некоторым объективным обстоятельствам, потому что политика есть политика. Еврейский культурный центр рядом с Иранским, Американский рядом с Иранским культурным центром… Вот такой умный Вавилон. То есть это та вавилонская башня, которую мы достраиваем своими разумными руками. А какие возможности это открывает! Их бездна!
Правильно – никого не бить по рукам. У меня есть любимый такой рассказ, я его вспоминаю каждый раз, когда речь заходит о наших молодых читателях, о наших юных читателях, о наших маленьких читателях. Однажды я шла по библиотеке и увидела, что на площадке Всемирной службы ВВС (у нас замечательная такая площадка со всякими говорящими чудесами, которые существуют у нас с 1991 года) стоит мальчик 4- 5 лет. Он ел огромное яблоко, что, вообще говоря, не полагается делать в библиотеке, и на цыпочках поднимался к компьютеру. Вероятно, он что-то там на этом компьютере набирал. Он остался один. Я думала, может он потерялся в этом огромном здании. Я к нему подошла. И думаю, ну вот как сказать? И говорю: может быть, ты не знаешь куда пойти? Мальчик так на меня посмотрел… У меня возникло ощущение, что не я на него смотрю сверху вниз, а он на меня. Он мне сказал: «Да я в этой библиотеке десять лет работаю! Я здесь все знаю».. Это полная капитуляция! Потому что если ребенок в 4 года (я не убеждена, что он умеет читать, а может быть он не умеет даже и писать, что вероятнее всего), считает, что эта территория его, я считаю, что это победа. То есть мы чего-то добились, мы что-то сделали.

Теперь о том, кто составляет это воинство света, которое сегодня представляет собой библиотека. Существует кадровый голод? Есть люди, которые молоды и готовы работать?

Е. Г: Я думаю, что и да, и нет. Если мы говорим глобально и фронтально, то несомненно. Я не хочу пуститься в жанр «плач на реках
вавилонских», потому что мне он кажется бессмысленным и не очень достойным . Но если говорить об этом объективно, то мне кажется, государство об этом задумалось наконец. Задумались министр культуры и Министерство культуры. Не всегда, может быть, это какие-то складные попытки, но хорошо, что есть эти попытки: повысить решительно зарплату. Я не просто с глубоким почтением, я с глубокой любовью отношусь к Дмитрию Сергеевичу Лихачеву и очень горжусь тем, что это мой учитель. Но когда без конца повторяют его замечательные слова, что люди, работающие в библиотеках и музеях – это последние святые, я думаю, что пора перестать это повторять. Дмитрий Сергеевич хотел отдать должное людям, которые работают. Но на дворе XXI век. Я не хочу, чтобы мои сотрудники были последними святыми. Я хочу, чтобы они были нормальными молодыми красивыми женщинами, нормально одетыми, чтобы работали нормальные молодые мужчины. Но когда молодой человек заканчивает Московский государственный университет культуры (МГУКИ), и знает, что он будет детским библиотекарем, получая то ли 6 тысяч рублей, то ли 4, то ли, я боюсь, что не обязательно он станет детским библиотекарем, скажем мягко. У меня ситуация (постучим по какому-нибудь дереву), может быть, лучше, потому что мои коллеги и я очень давно озаботились этой проблемой. Поэтому в библиотеке есть бюджет и внебюджетные средства. Последние бдительно расходуются, за ними следит Международный попечительский совет и бесконечно проверяющие наши инстанции. Библиотеки проверять же очень удобно: никто не стреляет, все предлагают чай и приносят все документы, никто ничего не скрывает. К нам очень хорошо приходить с проверками, поэтому у нас все весьма все транспарентно. Это дает мне возможность ответить на ваш вопрос: а если у меня кадровый голод? Нет.

В одном из блогов его автор рассказывает о своих планах на выходные : «Я был вчера на Кандинском, сегодня буду в «Иностранке», в субботу на митинге, а в воскресенье – в консерватории. И я подумала, что вот, наверное, это же типичный портрет молодого человека, который посещает библиотеку Иностранной литературы. А бывают такие, кто впервые пришел?

Е. Г.: Конечно, и слава Богу, что есть такие «залетные птицы». Но вы знаете, нам ведь не дано предугадать как наше слово, как наши поступки отзовутся. Я вспоминаю историю про Александра Блока. В голодном, холодном Петрограде он читал лекции и к нему на лекцию пришел один человек. И устроители ему сказали, что вы лекцию, конечно, читать не будете. На что Александр Блок сказал: «Обязательно буду! Я же не знаю, кто передо мной сидит. А если это будущий Александр Сергеевич Пушкин или Державин?» Понимаете, мы тоже не знаем, кто к нам приходит и как наши книги, наши каталоги, наша обстановка, как наши сотрудники – да все, как они в чьих-то умах и сердцах отзовутся. У меня совсем недавно был совершенно замечательный эпизод. Библиотеку посетил нынешний министр культуры Владимир Мединский, надо сказать, к его чести, потому что мы не сильно избалованы посещениями министров культуры. И вот мы с ним шли по различным залам и пришли в Американский наш центр, где не могли пройти, потому что там находились суворовцы. И поскольку их было очень много, они такие мальчики-то крепкие, в формах. А им-то все равно, они же не знают, что это министр культуры Российской федерации. Уж тем более они не знают, что я директор библиотеки. Какая-то женщина, какой-то мужчина. И вот мы пытаемся мимо них пройти, а пройти невозможно, потому что они там чем-то заняты. Я не знаю чем. И меня министр спрашивает: а что они здесь делают? Я говорю: не знаю, может быть, они читают, а может, пришли фильмы какие-то посмотреть. Может, они вообще пришли на экскурсию. По-моему, это был день под Покров. Поэтому, я не думаю, что они такие регулярные читатели библиотеки «Иностранная литература». Но то, что они там оказались и директор не может ответить на вопрос: что они делают? Это замечательно. Они просто пришли в библиотеку. Мы же открыты всем, а на человеке ведь не написано с какими намерениями он приходит, а дверь открыта. Пожалуйста, входи, если у тебя есть возможность записаться, милости просим. Поэтому у нас есть случаи, когда на нашу, казалось бы, такую мирную территорию приходят люди, которые своим присутствием и своими действиями угрожают жизни других людей, в частности, руководства библиотеки. В частности, в моей жизни было эпизода четыре, когда мне отчетливо что-то угрожало. Но это не означает, что мы должны повесить замок на нашей двери, сюда приходит каждый.

Если бы вам предложили, или вы, быть может, даже сами выступили с инициативой вести курсы или семинары для руководителей библиотек, которые сегодня только планируют становиться культурными центрами, вы бы согласились?

Е. Г.: Я сама себя предложила давным-давно. Но как вы понимаете, не только самой себе предложила, а своим коллегам, которые действительно знают, как это делать. Потому что необходимо не некоторое представление о чем-то прекрасном, которое когда-то свершится, а конкретный пример. В библиотеке «Иностранной литературы» есть замечательная программа, которая называется «Большое чтение». Мы ее придумали, отчасти основываясь на опыте наших американских коллег, но она уже давно уже стала российской. На самом деле она о том, о чем вы меня спрашиваете. Когда в региональных, в провинциальных библиотеках (провинция очень высокое слово, абсолютно по-карамзиновски его произношу) около книги или автора устраивается то, о чем мы с вами говорим, действо, которое привлекает читателей размышлять - это ноу-хау. Конечно, надо поделиться своим опытом, как это сделать. Мы поделились опытом в 33 регионах России. Мы поделились и даже сумели убедить власть регионов, что им это надо. Что когда они представляют книгу американского автора Харпер Ли «Убить пересмешника» в Ивановской губернии, то это нужно не только библиотекам и тем, кто туда приходит, это нужно и губернатору. Губернатор Ивановской губернии Михаил Александрович Мень сделал замечательную поддерживающую программу этой книги, которую социологи, считают самой доброй книгой 20 века. Как сделать так, чтобы ткачихи на работающих фабриках, на закрывшихся фабриках читали книжку Харпер Ли «Убить пересмешника» о какой-то замечательной американской девочке, о ее замечательном отце, судье, его речь в защиту человека. Как это сделать? Мы придумали конкурс на лучшее платье для Глазастика, главной героини книги. На нее это платье натягивают один раз. Она растет без мамы, она ходит в джинсах. Значит, для того, чтобы сделать этот конкурс и получить от губернатора приз – поездку в Алабаму, не кот чихнул, правильно, Надо же эту книжку прочитать. Все в итоге сложилось замечательно. Там было действительно два исторических платьица, а все остальное были кружева Ивановской губернии. Но это не важно, главное - они ее прочитали. Вот как молодого человека Саратовской губернии увлечь Евгением Онегиным? Меня не надо было увлекать Евгением Онегиным, потому что я выросла в такой среде. Но, может быть, если бы я выросла в другой среде, и меня тоже надо было бы увлечь Евгением Онегиным. Вот мы тогда придумали с тогдашним министром Саратовской губернии «Пушкинский бал», «Бал Татьяны». У классика все написано. Пригласили студентов из театрального училища, и я открывала этот бал, с каким-то молодым человеком, который вальсировал, двигал ногами много лучше, чем я. И вот мы с ним танцуем, а я думаю, вот как бы мне так ненавязчиво спросить? Я говорю: «Мой дядя самых честных правил… Евгений …» … Он говорит: «Онегин». Я: «Ну и как?». Он отвечает: «Вчера открыл. Клёво!». Можно было сказать: «Как, вы об Александре Сергеевиче такими словами, ужас, кошмар!» Но есть надежда, что он прочитал. Мы опять не узнаем, какой это след оставит. Поэтому, когда говорят, они не читают, я на это отвечаю: а что вы сделали, чтобы они читали или чтобы мы читали вместе.

В конце беседы давайте попробуем заглянуть в будущее, год скажем в 2022. Что мы увидим там про библиотеки и про «Иностранку» в частности?

Е. Г.: Я думаю, что мы увидим про библиотеки и про «Иностранку» в частности некоторую новую стратегию развития. Она будет касаться и зарплаты, и того кадрового голода, о котором вы так тактично меня спрашивали. Я думаю, что это будет вид такого длящегося и развивающегося многофункционального культурного центра, который будет основан и на традиционной книге, и на гибридной библиотеке. Понятно, что это такое? То есть традиционная библиотека и цифровая. И, конечно, на безбрежном интернетовском пространстве. Понимаете, у нас-то специфика в оцифровке. А что нам оцифровывать? Флобера? Он давно оцифрован. Зачем на это тратить деньги? «Таймс»? Все давно оцифровано. Так в чем же сложность, почему я так напряженно начала говорить, потому что, слава Богу, министерство в частности занимается этим вопросом авторского права. Переводы. Переводы зарубежной литературы на русский язык. Конечно, можно все так оцифровать, но нельзя нарушать копирайт. У Пастернака и еще у многих писателей, у переводчиков, тех же переводчиков Диккенса есть наследники, а следовательно, есть законы. Вот одна из серьезных проблем, которые нужно за эти годы общими усилиями решить. Есть еще один вопрос. У нас ведь большое количество перемещенных культурных ценностей. Война, по-прежнему для нас с вами реальность. Вот Даниил Александрович Гранин получил первую, самую высокую, премию «Большая книга» и награду за честь и достоинство. Но он-то все пишет и пишет о войне и о тех молодых лейтенантах, которые не знают, выиграли мы войну или нет. И у нас в библиотеке «Иностранной литературы» находится более 40 тысяч перемещенных коллекций из Германии. А сколько их находится в России? Отдельная тема. Сколько погибло – отдельная тема. Наверное, как цивилизованная страна, мы должны заботиться о том, чтобы это было доступно (произнесу высокопарное слово) человечеству, людям, читателям. Вот это мы должны оцифровать. Мне очень приятно вам сказать, что мы, Россия, оказались отчасти впереди планеты всей. Такое тоже случается, и случается на уровне нашего правительства. Есть такая знаменитая коллекция князей Эстерхази, это Австро-Венгрия, сейчас Австрия. Не спрашивайте меня, сколько эта коллекция стоит, это вроде «Джоконды», цены нет. Она безумно дорогая. По закону перемещенных ценностей, она подлежит возвращению. Но поскольку она вернется в частный фонд, я не знаю, что австрийские граждане, к которым я отношусь с большим уважением, решат о судьбе этой коллекции. Поэтому наше государство, наше правительство выделило библиотеке очень значительную сумму денег на то, чтобы эта коллекция навсегда осталась в общественном доступе. Вот то, над чем мы будем работать в частности. И это очень приятно. Я думаю, я верю в то, чем больше люди делают вместе, тем успешнее они пытаются не самый простой мир, в котором мы живем, сделать хоть чуть-чуть разумнее и лучше.