Галина Юзефович: "Издатели - люди не богатые, и к этому нужно относиться с пониманием".

Литературный критик Галина Юзефович рассказала блогу Knigoclub.ru о том, почему у сложных тонких книг нет шансов на широкую рекламу, о причинах любви к Фандорину и перспективах middle-литературы:

Для начала хочется понять, есть ли какая-то связь у писателей, издателей и читателей, потому что иногда кажется, что это три разных мира, не связанных между собой?

Г.Ю.: У писателей с читателями связь, конечно, же существует, но она опосредованная, и эту опосредованность собою и воплощают издатели. Понятно, что хороший писатель пишет, не думая о том, для кого он это делает. Он пишет для себя, и собственно это и отличает серьезную литературу: человек пишет без расчёта на успех, потому что не может не написать. Но потом он с этим приходит к издателю, и вот тот уже должен придумать, каким образом спакетировать, отформатировать и продать то, что было рождено в миг вдохновения. Собственно издатели, люди, которые думают про деньги в том числе, и осуществляют эту связь между читателями и писателями. Во-первых, они планирую тиражи, что важно, потому что оттого, каким тиражом продается книга, зависит, сколько людей ее прочитает. Они же планируют рекламные кампании или решают, что книга в рекламе не нуждается. Короче, это люди, которые взаимодействуют с читателем на уровне «товар-деньги-товар». Сейчас называется много разных конкурирующих моделей, но эта пока остается базовой.

Как раз о качестве работы этой модели спрашивают и читатели нашего блога: "Почему издатели не работают с выпущенной книгой? То есть, понятно, что проще перевести эти пресловутые ''50 оттенков серого'', потому что рекламу уже сделали зарубежные издатели, а нашим остается только перевести и всё. Однако, чтобы люди узнали о книге Чеслава Милоша "Долина Иссы" , нужно о ней рассказать: кто, что, какому читателю предназначена книга. Но никто этим не занимается! И опять, как в советское время возникает информационный вакуум. Так вот почему же издатели не работают с книгами?» Справедливый упрек?

Г.Ю.: Как вам сказать? Отчасти справедливый. Но нужно понимать про издательский бизнес одну простую вещь – он низкомаржинальный. В издательском бизнесе доходов мало. Издатели живут на медные деньги, и как правило, у них просто нет возможности вкладывать эти деньги в полноценный промоушн и раскрутку. Понятно, когда очередное альтер-эго Бориса акунина выпускает книгу под псевдонимом Анна Борисова, допустим, есть возможность обклеить весь город соответствующими плакатами. Совершенно потрясающая книга Милоша «Долина Иссы» (кстати, спасибо читателю за этот пример; действительно, одна из выдающихся книг, вышедших за прошедший год) выпущена крошечным питерским издательством «Симпозиум», если я ничего не путаю. Это издательство, которое выпускает 10 книг в год, и работают там два человека.

То есть это для «своих», для узкого круга посвященных?

Г.Ю.: Не то, чтобы для узкого круга, но безусловно не для массового читателя, потому что реклама вещь дорогая. Рекламировать имеет смысл только тот товар. Который можно продать десятками тысяч экземпляров. Что ни делай с «Долиной иссы», ее максимальный тираж - это как раз десять тысяч экземпляров, это если круто вложиться в рекламу. Большее ее физически не продашь. Нет на эту тонкую, сложную книгу больше читателей. Нужно смотреть правде в глаза: серьезную, сложную литературу у нас сегодня может позволить себе читать не так много людей. Причем не потому, что эти люди дураки, а потому что у них нет времени и душевного ресурса на то, чтобы следить за всеми новинками.

Но ведь если из «каждого утюга» будет играть Милош, а не "50 оттенков" , люди хотя бы купят, хотя бы попытаются прочесть, а никто даже ради эксперимента этого не делает…

Г.Ю: Книги не дешевы, порог вхождения довольно высок, и чтобы купить нечто стоимость, скажем, 350 рублей, абсолютно не зная, что за это получишь, надо преодолеть некий внутренний барьер. И издательский бизнес в принципе не работает с такими классическими рекламными моделями. Другое дело, что в наше время существуют более хитрые модели продвижения, например, блоги, социальные сети, буктрейлеры, которые стоят недорого и иногда работают. Но опять же надо понимать, что далеко не все издательства могут позволить себе иметь отдельного человека, который будет этим заниматься. Короче, издатели - люди не богатые, и к этому нужно относиться с пониманием. Даже самое богатое крупное издательство – это все равно ни разу не Газпром.

Дальше...

У нас вообще есть очень большой разрыв между элитарной и массовой литературой. Если в кино эта линейка более или менее дробная, то с книгами почему-то так не получается…

Г.Ю.: Это специфика русской литературы. У нас этот средний уровень, мэйнстримовая литература, которую главный редактор журнала «Знамя» Сергей Иванович Чупринин предложил называть middle-литература, представлена в основном западными авторами. Русской литературы в этой нише трагически мало. Русская литература вообще довольно маленькая. Мы привыкли жить с ощущением «великой русской литературы», но по количеству наименований художественных произведений, которые выходят в России в год, мы отстаем от англоязычного мира на порядок. Поэтому у нас и во всех шорт-листах литературных премий одни и те же имена, потому что других нет, к сожалению, «других писателей у меня для вас нет». И эта литературная «серединка» отстроена хуже всего. Не существует у нас подобной традиции. Русская литература была изначально нацелена на решение высоких интеллектуальных задач, она писалась не для удовольствия. Не для того, чтобы позабавить и развлечь читающую публику, а для того, чтобы решить какие-то глобальные мировоззренческие вопросы. Литература в России всегда отчасти заменяла собой философию, прикладную политологию, все что угодно до сексопатологии включительно. И выполняя слишком много функций, литература слега зазналась. Поэтому развернутой лицом к читателю литературы у нас по историческим причинам не очень много. Хотя она на самом деле есть и ее становится больше. Классический пример положительной динамики демонстрирует писательница Ольга Славникова. Она начинала свою карьеру с книг очень сложных, сильно перенасыщенных, которые могли читать только специалисты и то, если на них нажать коленкой. Постепенно Славникова начала свой перенасыщенный раствор разбавлять, и ее последние романы "2017", за который она получила русский Букер, или "Легкая голова" , это абсолютная middle-литература.

Есть мнение, что и Борис Акунин с Людмилий Улицкой – это разные полюсы middle-литературы. Я, как и вы, очень люблю книги про Эраста Фандроина, и впервые в этом году не побежала в первый день продаж в магазин, чтобы купить очередную, потому что жду их появления в электронном магазине…

Г.Ю.: В электронном магазине они появились в тот же день! Признайтесь, наверное ждете возможности скачать бесплатно?

Нет-нет, я из честных, из тех, кто скачивает за деньги…

Г.Ю.: "Черный город" продается везде, при этом Акунин любит поиграть во всякие такие штучки, и в этот раз он сделал книгу доступной просто в текстовом формате за 149 рублей и с красивыми анимированными картинками за 259, по-моему, рублей.

А серьезный роман "Аристономия" не пошел?

Г.Ю.: Я хотела бы вам сразу возразить. Мне кажется, что сравнивать Улицкую и Акунина не правильно. Одна из тех вещей, которые отличают литературного критика, это способность отличать честную литературу, которая просится изнутри, от литературы придуманной, проектной, химической. Улицкая это, конечно, литература настоящая, в том смысле, что у Людмилы Евгеньевны в душе там что-то такое булькает и пульсирует, просится наружу. У Григория Шалвовича Чхартишвили в душе ничего не булькает, а булькает в голове. Это абсолютно проектная, придуманная литература. Не столько коммерческая, это гораздо более сложное явление. И мне кажется, что во всем творчестве Акунина фандоринская история стоит особняком. Это то место, в котором внезапно пробился кусочек души. Потому что сама фигура прекрасного Эраста Петровича выполнена заведомо более тонко, сложно, с большими полутонами, чем это необходимо для проектной литературы. Именно поэтому этот цикл более любим читателями. Акунин это в первую очередь Фандорин, а все остальное мы готовы читать, пока не вышел следующий Фандорин. «Аристономия» – это апофеоз химичности, ненатуральности, на мой взгляд Это очень искусственная вещь. Помните, был у Акунина проект «Жанры», когда он пытался написать образцовый фантастический роман, детский, шпионский и т.д. У меня было полное впечатление, что «Аристономия» продолжает этот цикл. Это такой серьезный роман, «роман романыч». И трудно удивляться, что он не прижился. В русской литературе от больших романов уже как-то тесно, и пытаться туда впихнуть еще один, совершенно вторичный и искусственный – зачем?

Мы можем провести аналогию с романом Джоан Роулинг «Случайная вакансия» и предположить, что он тоже будет не очень удачным?

Г.Ю.: Эту книгу я прочитала на английском, у нас она выходит только в январе. Кстати, издательство «Азбука», которое выиграло тендер на то, чтобы эту книжку издавать в России (это был очень серьезный конкурс), победило в том числе потому, что предложило очень хорошего переводчика. И вообще, они буквально на Библиии поклялись, что будут с текстом работать. Судя потому, как долго идет процесс подготовки книги, они не будут халтурить и специально подгонять работу под сроки. Так вот, «Случайная вакансия» не совсем корректный перевод, речь идет, скорее, о внеочередной вакансии, потому что в приходском совете маленького городка возникает вакансия. Потому что один из его членов скоропостижно умирает. Это совсем некоммерческая литература. Я бы даже сказала, что ни один писатель, не обладая запасов плавучести Джоан Роулинг, с такой книгой, наверное, не выступил бы…… Эта книга совсем некоммерческая. Похоже, наоборот, Джона Роулинг пыталась написать про то, что ее как-то волнует, что у нее болит, что вызывает много переживаний и ощущений, а именно про семейную и социальную жизнь в английской глубинке. Ну не совсем в деревне, а благопристойном, чинном небольшом городке, населенном благополучными людьми. Поэтому обвинять ее в коммерциализации точно не стоит. Скорее, это просто скучная книга. Для русского читателя, я думаю, она будет особенно скучной, потому что там все страсти концентрируются вокруг освободившегося места в приходском совете. Все-таки у нас это проходит по разряду жемчуга, который мелковат. «У кого-то суп жидкий, у кого-то жемчуг мелкий,» - вот это, определенно, жемчуг. Такие страсти и переживания на разрыв аорты из-за такой, с нашей точки зрения, фигни выглядят немного странно. К тому же, это роман в котором практически нет сюжета. За что мы все любили Гарри Поттера? За то, что помимо общего большого сюжета всех семи книг, в каждой книге бы почти детектив, была жесткая тугая интрига, которая держит тебя в напряжении. Во «Внеочередной вакансии» этого совсем нет, и это вызывает тяжелое разочарование. Возникает ощущение, что это книжка про мир маглов, из которого убрали все волшебство. 800 страниц из жизни Дурсли, и когда понимаешь, что никакого чуда не будет и «волшебник в голубом вертолете» не прилетит, возникает некоторая печаль. Но тем не менее, роман безусловно честный. И написан он талантливым человеком. Просто, как мне кажется, не совсем доделанный . Впрочем, все равно, думаю, видя на обложке «Дж. К. Роулинг» люди, как крысы под дудочку крысолова, будут бежать и покупать…

Я все это спрашиваю, пользуясь служебным положением, потому что мнение критиков – один из критериев, по которым я выбираю книги для чтения. Конечно, плюс к этому смотрю шорт-листы наших и зарубежных премий, сарафанное радио помогает… но сориентироваться все равно сложно. Например, на романы Прилепина "Черная обезьяна" и Терехова «Немцы» рецензии критиков вышли просто-таки диаметрально разные…. Так и не поняла, стоит ли тратить на них время?

Г.Ю.: Если вас интересует мое мнение об этих двух романах, то я отвечаю: «Не стоит». С моей точки зрения, «Черная обезьяна» - роман совсем плохой и ужасно огорчительный, потому что при всех странностях и необычностях поведения Захара Прилепина, он безусловно очень яркий и талантливый прозаик. Мне кажется, в романе «Черная обезьяна», он как-то не придумал, чего хотел сказать. Поэтому роман рассыпается и разваливается, он ни о чем. Там есть отличные фрагменты, а есть такие, что хочется закрыть глаза и сделать вид, что это не я, а это не Захар Прилепин, и мы друг друга не узнали. Что же касается романа «Немцы» Александра Терехова, то он, конечно, гораздо более цельный и совершенный, но ужасно тяжелый и неприятный. Есть такие писатели, которые умеют потрясающе писать про героев, которые им отвратительны, и Александр Терехов относится к числу этих авторов. Главный герой его романа – это современный российский номенклатурщик среднего звена. Это абсолютно отвратительный, безнравственный мир. И Терехов совершенно явно разделяет это мнение со своим читателем, то есть он не любит своих героев. Для меня лично такого рода текст – это всегда тяжелое эмоциональное испытание. Мне как-то трудно, когда автор не любит то, о чем пишет. Терехов в каком-то смысле, конечно, волшебник. То, что эти гнусные существа, о которых он пишет весь роман, ближе к концу начинают вызвать сострадание – показатель высокого уровня литературного мастерства.

По поводу Прилепина. Недавно была на спектакле по его повести «Допрос», после которой было обсуждение. В зале было немало молодых людей, и некоторые выражали благодарность Захару за то, что он единственный писатель, способный внятно говорить о нашем «сегодня». Вы согласны?

Г.Ю: Захар Прилепин человек немножко особенный. Давеча открыла в парикмахерской журнал «Караван историй», а там портрет Захара Прилепина. Понимаете уровень массовости этой фигуры? Конечно, он не один такой, кто способен говорит о настоящем. С мой точки зрения, он даже не самый лучший. Есть масса людей, которые умеют говорить об этом не хуже. Для меня главный такой человек Андрей Рубанов, которого я очень люблю. У него другого масштаба дарование, мне кажется, он гораздо сильнее как прозаик. Захар Прилепин просто очень яркий харизматичик, интересная, многогранная личность. Но как прозаик Рубанов, на мой взгляд, обходит его довольно сильно. Просто Захар более раскрученный, более известный. Не в плохом смысле, не то, что «кто-то его раскручивал», а действительно яркая личность. У нас в литературе таких мало, и слава Богу, что он у нас есть.

У Рубанова очень симпатична сама история его попадания в литературу. Написал книгу, которую никто не хотел печатать, издал за свои деньги – прославился, получил кучу премий и похвал от критиков, стал частью большой книжного процесса. Такая история «литературной Золушки»…

Г.Ю.: Я отлично помню, как в 2004, может в начале 2005 года, мне принесли на совершенно непристойного вида бумаге напечатанную книгу с подзаголовком «Тюремный роман». Там была подпись: «Почитайте мою книгу. Ваш Крокодил Гена». Я подумала: «Боже! Какой кошмар! За что мне это!». Но честно почитала, и невероятная энергетика рубановского текста захватила меня. Одновременно в нескольких местах в Москве вспыхнула любовь к нему, и куча людей начали носиться с вытаращенными глазами и кричать, что новый Гоголь родился. Это действительно совершенно утешительная история про человека, который не учился в Литинституте, не ездил на семинары в Липки, куда ездят молодые прозаики, не вращался в литературной среде, и тем не менее сразу завоевал важную позицию.

Я бы, кстати, на месте начинающих писателей, которые хотят делать качественную, коммерчески успешную прозу, шла бы как раз к литературным критикам с вопросом о том, какие темы популярны, какие ниши свободны и т.д. У вас есть своя статистика такая?

Г.Ю.: Очевидно, что очень хорошо идет медицинская проза, все возможные книги, основанные на разного рода медицинском экспириенсе. Как правило, это книги написанные врачами, либо людьми каким-то образом имеющими отношение к ним. Условные «байки со скорой» идут изумительно. Я вхожу в жюри литературной премии НОС и на этапе шорт-листа у нас были дебаты, буквально битва за то, включать ли в шорт-лист книгу Алексея Моторова «Юные годы медбрата Паровоза». В конце концов, основным доводом было то, что это очень важный тренд. Неплохо в последнее время идет хороший, крепкий развлекательный нон-фикшн. Если же говорить в целом о рецептах, то их нет. Нет людей, способных угадать бестселлер. Уже упомянутые «Оттенки серого» - классический пример. Тетенька, которую выгнали поганой метлой из всех издательств, и если бы я была издателем, я бы ее тоже выгнала. Однако же мы наблюдаем результат. Или вот сейчас выходит на русском роман Аманды Хокинг. Это тоже суперзвезда. Жила-была где-то (типа в Иллинойсе) американская девушка 25-ти лет весом в 150 килограмм, работала условной швеей-надомницей, и очень любила романы Стефани Майер про «Сумерки» . Однажды она тоже начала писать фан-фик, потом это ее куда-то увело. Начала рассылать по издательствам, никто не взял. Она плакала в подушку, пока не прочитала о существовании системы Kindle Direct Publishing, амазоновского самиздата. Аманда выложила туда свои 13 романов, и внезапно на нее обрушилась невероятная популярность. Я не осилила ее творение "Подкидыш" на английском, дождусь и прочитаю по-русски. Это написано в лучших традициях девичьей прозы. Знаете, старшеклассницы любят иногда сочинять такие рассказы про трагическую любовь: «У него были длинные пушистые ресницы…». Однако полтора года спустя после публикации в Kindle к Хокинг пришло издательство Macmillan и предложило стартовый гонорар в 3 миллиона долларов, и я подозреваю, что она с тех пор увеличила ставку. Издатели следуют за такими флуктуациями, которые невозможно предугадать.
Был момент, когда казалось, что можно. Творчество Бориса Акунина, например, является порождением того времени. Издательство «Захаров», в котором выходят книжки про Фандорина, это собственно один человек Игорь Захаров. На рубеже 90-х-2000-х ему показалось, что если сейчас придумать грамотный рецепт и начать по нему шарашить, то все будет. Почему Акунин так и не забрал свои романы из маленького бедного издательства, которое очевидно не может платить ему столько же денег, сколько ЭКСМО или АСТ? Потому что Акунин человек безусловно благородный и порядочный, благородный муж, как он сам пишет про Эраста Петровича, и он понимает, что это до некоторой степени ко-продукция. Первые романы этого цикла были придуманы в формате разговора с Захаровым, то есть издатель является отчасти соавтором этого текста, и поэтому Акунин не может их никуда забрать. У Игоря Захарова была идея, что мы сейчас все придумаем, будем по этому лекалу работать, и все взлетит. Не взлетело. Это магический процесс, который не принадлежит прогнозированию и угадыванию.

У нас возможно повторение истории Хокинг или Джеймс с сетевым самиздатом?

Г.Ю.: Во-первых , не стоит переоценивать роль электронного книгоиздания в сегодняшней российской жизни. Америка, которая впереди планеты всей, опережает Англию на 2-3 года, всю остальную Европу на 5, а нас на 10. В Америке 25% продаж книжного рынка электронные. Это довольно много, но даже не половина. В России меньше 1%. В Америке работает система print-on-demand, когда туже Аманду Хокинг можешь заказать в печатном виде, и ее привезут на дом на следующий же день. У нас все эти механизмы не работают. Поэтому никакая Аманда Хокинг у нас не может прогреметь, потому что ей придется делить поляну еще с тысячью наименований, и все они будут сражаться за 1% рынка.

Это вопрос времени?

Г.Ю.: Конечно, мы тоже движемся в этом направлении. Я в этом году на Франкфуртской книжной ярмарке подошла к людям из Amazon и сказала: «Что ж это вы нас так не любите? Kindle direct publishing уже и на немецком, и на китайском есть, а на русском нет? ». Они посмотрели на меня, как на букашку: «На русском? Так у вас же будет 10 тысяч наименований через 10 лет. Зачем нам вкладываться сейчас? Чешский, польский, русский – мы до вас доберемся, но в порядке общей очереди».

Поэтому у нас все бегают и кричат, что надо агитировать за книги и делать чтение модным?

Г.Ю.: С одной стороны, мне, как человеку, живущему вокруг книг, очень симпатично это устремление и тоже хотелось бы, чтобы чтение было модным. С другой, следует трезво смотреть правде в глаза. Все люди, которые бегают, включая меня, это люди, сформировавшиеся в тяжкую годину советской власти, которая не предоставляла нам широкого спектра других развлечений. Телевидения не было, кино – 5 фильмов в год, компьютерных игр не было, секса не было, театр для жителей крупных городов. Поэтому читали очень много, но это было компенсаторное чтение. Читали те люди, которые при наличии выбора никогда в жизни читать не стали бы. Да и читали они в основном «Анжелику» и «Трех мушкетеров», которых с огромным трудом выменивали на макулатуру. Когда возникла альтернатива, когда можно стало или читать, или смотреть телевизор, они немедленно перешли на те развлечения, которые им более органичны. Поэтому конечно, по сравнению с советским временем социальная значимость литературы сильно упала. Но только она упала не только потому, что народ поглупел, а потому что она была очень сильно раздута и переоценена. Вот что действительно надо делать, так это развивать книготорговлю в провинции. Весь наш Белый дом может описать 15 кругов по потолку с криками о «Списке 100 лучших книг», но лучше бы они приехали, допустим, в город Тобольск и посмотрели бы, сколько из этих книг там можно купить и по какой цене. Например, в огромном культурном городе Красноярск, где я была недавно, купить книги практически невозможно. Я была там на Красноярской книжной ярмарке, которая похожа на нашу Non/Fiction. Прекрасное мероприятие, с кучей интереснейших лекций, семинаров, мастер-классов, куда люди ходят с сумками на колесах, потому что для жителей огромного города – это единственный шанс купить книг. То, что наша книготорговля лежит в руинах, и это подрубает даже тот интерес, который существует, это реально трагедия.

В конце хочется услышать ваш прогноз, что будет с литературой, с чтением в течении ближайших лет 20. Какие будут тренды, что будет меняться, может, мы совсем перестанем читать?

Г.Ю.: Читать мы никогда не перестанем. Но литература, конечно, будет меняться. То, что россия тормозит на старте и то, что электронные форматы медленнее влияют на стандарты чтения, это факт. Но это не может длиться вечно. Литература будет меняться в первую очередь под влияние электронных технологий: текст станет лишь одной из составляющих. Уже сейчас делаются электронные книги, которые обладают несколькими слоями. В них помимо текста, есть иллюстративный слой (как это сделал Акунин), комментарийный, страноведческий, познавательный слой, который может быть разным сложным образом интегрирован в основное полотно. Там может присутствовать музыкальный слой, интерактивный, возможность обсудить эту книгу с людьми, которые читают ее в тоже время. Можно будет совместить все эти уровни или выбрать один. Я видела совершенно потрясающее англоязычное издание «Евгения Онегина», в котором есть текст, его поэтический перевод, есть подстрочный перевод, перевод комментария Лотмана, иллюстративный материал, основанный на гравюрах того времени, познавательный ряд по России ХIХ века, и все эти слои хитро между собой увязаны, можно по ним путешествовать. Все это происходит в один клик. То есть литература станет более объемной, и как раз за 20 лет это с нами и случится.