Дежурный автор. На вопросы читателей отвечает автор фантастической серии «Зеркало» Владимир Венгловский

MikeGel, Писать я начал в 2009. Вернее, осознанно писать. До этого были отчаянные пробы пера в школьных тетрадях. Но до появления Интернета я наивно считал, что писательство – это нечто не для простых смертных и для этого надо учиться хотя бы на журналиста.
А потом увидел конкурс Росмэна на лучшую детскую книгу. Ну и настрочил. Результат (естественно, негативный) до сих пор валяется на моей странице самиздата. Неудача расстроила. И даже очень. Надо было запить, но вот не пью, и все. Под это расстройство написал сказочный рассказ «Дорога к морю» и одновременно обнаружил в сети неимоверное количество литературных конкурсов. Я тогда вообще не знал об их существовании и от их количества слегка ошалел. Елки-палки, думаю, надо послать рассказ хоть куда-то. Первым попавшимся оказался конкурс журнала «Млечный Путь», где я с перепугу занял второе место.
С тех пор и повелось. За десять лет уже и не знаю, сколько прошел конкурсов. Сначала вел статистику, а потом махнул рукой. Ходил везде и всюду, а после количество конкурсов в год все уменьшалось, уменьшалось и остались лишь несколько главных.
За все года лишь дважды пролетал мимо финала. Один раз на ХиЖе, где из группы выходило по два рассказа, а мой был на третьем месте, и где-то еще, уже и не помню.
Конкурсы для меня это – а - учеба, бэ - игра и вэ - чувство победы.
Конкурс - учеба. А где еще научиться писать? (есть еще мастер-классы, тоже хорошая вещь, но это отдельный разговор) До сих пор помню, как разобрали на первом конкурсе мой рассказ. В нем были такие перлы, как «девочка взялась руками за шторы». Спрашивается, а чем еще мог взяться человек? Ясно, что не хоботом. А исправляется данный ляп легко – либо «Девочка взялась за шторы», либо «Девочка взялась ОБЕИМИ руками за шторы». И так далее. Избавляемся от слов-паразитов в виде «свой», «своя» и т.д. в стиле: «протянул свою руку». Плюс внимательно читаю замечания к другим текстам, ловлю, какие ошибки допускают другие люди, чтобы стараться их не повторять.
Встречал еще такую психологию критиков – «вот это именно конкурсный рассказ, написанный, чтобы выиграть на сетевом конкурсе, а не для сборника» (считай, сказано между строк, что фигня) Не знаю, что это такое «конкурсный рассказ». Никогда не делал различия, куда пишу – для сборника или на конкурс. Понятия не имею, что там за приемы. Просто пишешь то, что нравится самому, и вся премудрость. Никогда не подстраиваюсь под ту или иную читательскую аудиторию.
Но научиться чувствовать свой текст ты должен сам. Тут никакие конкурсы не помогут.
Конкурс – игра. Многие для этого и ходят. Половина хочет научиться, добиться и выиграть. Эти остаются. Половина – ради развлечения, посмеяться, поговорить, вылетают на первом круге. Чаще всего.
Конкурс – победа. Без комментариев. Приятное чувство. Некоторое время слышишь «Полет валькирий» Вагнера. Но недолго. Особенно важна победа на конкурсах, где призом является хорошая публикация. Стимулирует.
Конкур – поражение. Отрезвляет.
По поводу неудач. Если в финале опустился ниже 10-го места – это для меня уже неудача. Значит, плохо старался и рассказ хреновый. Помнится, на моем втором конкурсе (если не ошибаюсь, это была Мини-проза) я написал жутко пафосный рассказ. В финал-то вышел, но там был из последних, и смотрел на победителей, как на супер-пупер писателей.
Кстати, там впервые познакомился с Майком Гелприным. У тебя там был соавторский рассказ по мотивам «Союза рыжих» Конан Дойля, но в современном антураже. Слушай, как первые конкурсы помню! Это потом они слились одну в серую массу.
PS. Люди, я раньше честно писал отзывы и критиковал. Сейчас перестал. Нет, не зажрался – устал. Банально устал. Времени не хватает. Людей обижать не хочется. Старею, что ли.
Кому посоветую участвовать? Боюсь кому-либо что-либо советовать. Посоветуешь какой-нибудь ранимой душе – и у человека потом травма на всю жизнь. Может быть ему приятнее вариться в собственном окружении на самиздате и хвалить друг друга. У всех разные приоритеты.
Но если хочешь чего-нибудь добиться – вперед, на конкурсы.

MikeGel, А что вы хотите от интроверта? Сидит себе такой, которому легче писать и читать, чем общаться с другими людьми, и пишет в одиночестве. На самом деле я общительный (когда надо) и легко схожусь с людьми (когда надо), но не люблю навязываться. А помощник реально нужен, и всегда хотелось писать большие вещи с хорошим автором.
Проблема опытности. Надо быть честным – не имеет смысла брать кого-то из более слабых, придется вытягивать на себе, и такой дуэт ничего не даст.
Проблема альфа-автора. Я сам лидер по натуре и не смогу работать с другим альфа-лидером. Потому, как бы мне не хотелось написать хоть что-то с Майком Гелприным, я никогда ему не предложу, потому что мы можем в процессе поругаться на пустом месте.
Хотя при написании я демократ, и вполне соглашусь с взглядами соавтора. Скорее соглашусь, чем пойду на конфликт.
Проблема разных взглядов. Есть сильные авторы, но с которыми мы настолько отличаемся взглядами на все – жизнь, веру, что точно знаю, с ними никогда не сойдемся в одном тексте. Это как конфликт физиков и лириков.
А с кем я мог писать до Зеркала? Конечно, я всех по никам на сетевых конкурсах знал. Но предложить с бухты-барахты соавторство – нет, как-то я в эту задачу не вписывался.
После того, как Майк нас всех в Зеркало собрал, и мы перезнакомились, то совсем другое дело. Можно подобрать соавтора, который подходит тебе по многим параметрам.

Dafnia, Говорю жене: мотивируй хоть как-то. Уже март, тут роман сдавать надо, а строчки не клеятся. Вот и думаем, как меня мотивировать.

TisiSunglasses, Мир, где на небе две луны и Путь из звездной пыли. Где океан занимает почти всю планету, а люди селятся на островах. Где в воде обитают огромные и странные чудовища, а закон один - закон мореходов, которые живут на единственном материке. Закон тех, кто владеет парусными кораблями и держит в повиновении народы островов.
Для каждого Аква своя. Для кого-то это интриги кланов. Для других - это романтика странствий, свободные пираты и чудовища.
Мой герой наследник главы гильдии оружейников одного из кланов мореходов, который должен был править по праву рождения, но судьба распорядилась иначе. На его пути предательство, кровь, друзья и сражения.
А давайте лучше расскажу пролог к повести?

Поутру в гавани перед замком Шипов погибли двое рыболовов. Их перевернутую плоскодонку прибило к берегу спустя несколько часов, когда лучи Матушки уже развеяли предрассветный туман. Борта были исполосованы глубокими царапинами, забрызганы кровью, а кое-где даже проломлены, словно лодку затянуло в водяные колеса одной из прибрежных фабрик.
Быстро собрались зеваки, обсуждая случившееся. Всхлипывала жена пропавшего рыбака — все еще неуверенно, не осознавая нахлынувшее горе, и по-бабьи надеясь. Ее утешали, как могли, но в глазах у всех читалось — все, отплавался бедняга, океан забрал свою десятину.
К перевернутой лодке приковылял пан Дерик, старый одноногий боцман, отслуживший верой и правдой на кораблях гильдии Чертополоха без малого сороковник. Еще юнгой он ходил к северным островам вместе с Грегом Беспалым, угодил в глаз океана, выжил — единственный из команды. Потом был простым матросом на торговых судах, пока не спас самого Тольда пана Мистраля от белой акулы. По слухам, именно тогда эта тварь и оттяпала Дерику левую ногу по самое колено. После чего он еще долго дудел в боцманский свисток и стучал деревяшкой по палубе «Морского дьявола» — фрегата пана Тольда.
Теперь старик жил при его замке в качестве... да пожалуй, в качестве наставника для детей, ведь быть нахлебником пану Дерику не позволяла гордость. Ребятня бегала за ним, как цыплята за наседкой.
Боцман ходил в старом, залатанном пурпурном мундире с гербом Мистраля на груди — белой дланью, поднимающей вверх меч. И все так же с гордостью носил чуб — ранее черный, а ныне пепельно-седой, изрядно поредевший, кончик которого в минуты задумчивости любил накручивать на указательный палец. Что и делал, стоя возле лодки и внимательно ее осматривая.
Наконец, перестав теребить чуб, пан Дерик провел ладонью по борту и растер между пальцами оставшуюся на коже мутную слизь. Нахмурился, вспоминая те истории, которые часто рассказывал детворе — о дальних походах и неизведанных островах, об опасных водах близ Барьера и морских чудовищах, приходящих из глубины.
— Кракен, — коротко бросил он.
Словно вторя, тревожно зазвонил колокол на стоящей у выхода из гавани «Ласточке». Это корабельный почтарь из Муссона ощутил присутствие чего-то иного, чуждого людям. Огромная тварь находилась где-то рядом.
С пристани всех будто ветром сдуло. Разбежались зеваки. Исчезли полоскавшие белье прачки, оставив после себя лишь забытую белую рубаху. Налетевшая волна утащила рубаху за собой, и та несколько мгновений, прежде чем скрыться в глубине, казалась утопленником.
Пан Дерик еще с минуту наблюдал, как на «Ласточке» спускают шлюпку с китобойной командой на борту. На палубе фрегата суетились матросы, оттуда слышались гомон и птичья трель боцманского свистка. Эх... Было время, когда Дерик сам участвовал в подобных вылазках. Не возьмут сегодня кракена, тяжело вздохнул он. Не тот нынче мореход пошел. Не хватает крепкой мужской жилки, что была ранее.
Боцман снова вздохнул, повернулся и неожиданно увидел Лессава — тринадцатилетнего сына пана Тольда. Лесс стоял у воды, неотрывно глядя в океан, и что-то шептал себе под нос. В его красных глазах отражалась утренняя Матушка. Длинные белые волосы неряшливо спадали на плечи. Куртка и брюки из парусины — не нарядный костюм цвета пурпура, что полагалось носить сыну главы гильдии, а одежда, которую мальчишка раздобыл непонятно где, — были ему велики и лишь подчеркивали худобу. А мертвенно-бледная кожа делала его похожим на испуганного морского конька, забившегося в водоросли.
Лесс был альбиносом, как и его покойная мать. Таким же своенравным и… странным.
— Пан Лесс! Домой! Быстро! — закричал боцман.
Он подошел и опустил ладонь на плечо мальчишки. Тот вздрогнул, будто только что заметил старика.
— Квенсен батр, — шептал Лесс. — Будьте смелыми. Квенсен гаро. Будьте свободными.
Его ладони сжимались в кулаки. Пан Дерик чувствовал, как мальчишка дрожит, будто парус во время сильного ветра — вот-вот сорвется. Но через мгновение Лесс вдруг ослаб, сразу осунулся и, опустив голову, поплелся за боцманом — подальше от опасной воды.
— Я чувствовал его, Дерик, — сказал мальчишка. — Я видел огромную тварь, там, на глубине, среди темноты и холода.
— Ты не мог его видеть, малыш, — как можно мягче произнес боцман.
Лесс зажмурился.
— Я был им, понимаешь? Я дышал вместе с ним темной водой и жаждал крови. Ты когда-нибудь убивал кракена, Дерик?
— Я? Нет. Но видел, как это делали. Бей по глазам. Попади из гарпунной пушки, так, чтобы острие пронзило мозг кракена — и эта тварь сдохнет, как та крыса в пасти кошака, разрази меня гром. Это если ты с командой верных ребят на борту, которые обрубят схватившие лодку щупальца. А если нет, если оказался с монстром один на один, — тогда надо дождаться, пока кракен не подтянет тебя к своему клюву... — боцман изобразил, как это будет происходить, и сам не заметил, как затолкал себе в рот кончик чуба. — А потом... тьфу... бей прямо в глаза, малыш, и надейся на удачу. Потому что второго случая не представится. Кхе-е.
Старик зашелся в приступе кашля.
Через полчаса в замке обнаружили, что Лесс пропал. Исчез и гарпун, который легендарный Гвест пан Мистраль метнул в аборигенов при первой высадке на этот берег, тем самым начав покорение Рифейра. Оружие висело на стене в главном зале среди прочих древностей и было тяжелым…
…Слишком тяжелым для мальчишки.
Миг — и пан Дерик покрылся холодным потом.
— Лесс!
Он выбежал из замка настолько быстро, насколько позволяли деревянный протез и костыль под мышкой.
— Лесс! Тысяча дьяволов! Вернись!
Боцман чудом удержался на ступенях и едва не скатился вниз. Заковылял к берегу, цепляясь за камни и увязая в песке.
— Лесс!!! Не делай этого!
Мальчишка замер по колено в воде в самой западной части гавани, там, где над водой нависали скалы со множеством пещер и туннелей. Вода взбивала пену и журчала среди камней. Ее шум походил на шепот, который складывался в древние слова, будившие воспоминания о рассказах матери.
Лесс покачал головой, прогоняя наваждение.
— Квенсен батр, — сказал он, обеими руками сжимая тяжелый и ставший мокрым гарпун. — Будь смелым.
Казалось, оружие сейчас выскользнет из рук. По древку сбегала кровь из разрезанной ладони и растворялась в воде — минуту назад мальчишка, зажмурившись и прикусив губу, полоснул по левой руке кордом.
…Стоило закрыть глаза, как Лесс становился чудовищем. Дышал вместе с ним, ворочал тяжелыми щупальцами, чувствовал во рту вкус крови. Ощущал ароматный и сладостный запах добычи. Хотелось побыстрее насытиться живой плотью. Рывками толкая тело вперед, он поплыл к поверхности, туда, куда его звала чужая кровь.
Мальчишка стоял, крепко зажмурившись, и шептал слова давно забытого языка.
Где-то вдали кричал пан Дерик. Лессу хотелось его успокоить. Сказать, что все хорошо — это его решение, на которое он должен был отважиться. Мальчишка повернулся, и в эту минуту из воды взметнулось несколько толстых, как рука, щупалец. Одно обвилось вокруг тела, впиваясь в плоть крючьями и присосками. Второе захлестнуло горло, и вместо крика вырвалось лишь хрипение.
Лесс взвизгнул и исчез под поверхностью. Темная вода взбурлила кровью.

VladimirVenglovskij868, Ох, как здорово! Шикарный пролог. Спасибо!

Marina_Yasinskaya, Обязательно вернусь, и, скорее всего, не один.

VladimirVenglovskij868, Ух ты! Получается, мне вместо одного подарка - роскошного пролога, который выложил автор - будет целых два.
Здорово!