Попутчица

Старая знакомая из Лондона, вкусные конфетки, налёт и новые соседи

Паровоз со свистом выпустил клубы пара и звон колокола на перроне оповестил о движении состава. Лидочка успела на поезд в самый последний момент. Папочке она конечно об этом рассказывать не будет, а то в следующий раз он к тётке в город её не отпустит. Скажет: «Опять вы всё проспали, клуши!»

В купе номер 6 уже находилось два пассажира: мужчина в чёрном шерстяном костюме в очках, с чёрной бородкой, огромным саквояжем который он прижимал к груди и читающая книгу симпатичная женщина в белой сорочке с брошью, в серо-чёрном платье с зауженной талией, но без корсета (у Лидочки глаз был намётан), в шикарной широкополой шляпе с вуалью и перьями. Не головной убор, а загляденье! Французская вещь, а может даже и из самой Англии. Попутчица сразу четырнадцатилетней девчонке понравилась и не только потому что от неё пахло дорогими духами и выглядела она как из картинки в «La Modiste universelle».

Вагон звякнул, дёрнулся, а затем двинулся вперёд с каждым мгновением всё набирая и набирая темп. Лидочка просто обожала поезда. Этот волшебный перестук наполнял её сердце ожиданием и радостью. Будто она из Новгорода не до Новоспасской ехала и путь занимает сорок минут, а в саму столицу.

На столе перед незнакомкой стоял стакан чая в серебряном подстаканнике и металлическая бонбоньерка с яркими рисунками: коровки, пчёлки, собачки, что-то лопающие за обе щеки маленькие детишки.

- Ой какая интересная! – изумилась Лидочка, усаживаясь на диванчик у окна, а шляпную коробку, которую она использовала вместо сумочки (всё-таки «Walter Wright» ещё мамина) задвинув ногой под сидение.

Отложив книгу, женщина улыбнулась, продемонстрировав белые, ровные зубки (вот мне бы такие) и сняла шляпу. У Лидочки прямо дух захватило от увиденного. Настоящая леди: волосы уложены в причёску, губы слегка подкрашены, брови-стрелочки подчёркивают пленительный разрез глаз, в мочках сережки-гвоздики, в общем ничего лишнего - икона стиля. Такого и в иностранных журналах мод не увидишь.

- Тут конфетки. Угощайся, - произнесла незнакомка, раскрывая жестяную коробочку (внутри и правда была горка конфет в блестящих, ярких фантиках). – Называй меня Елизавета Константиновна. Воронова.

Лидочка представившись кивнула, и робко протянув руку взяла конфетку с самой вершины горки.

- Никогда таких не видела...

Женщина протянула коробочку мужчине с саквояжем, но тот помотал головой отказавшись. Он вообще вёл себя странно. Обнялся со своей сумкой будто её кто отобрать пытался, вон на лбу капельки пота выступили, глазки так и бегают. «Неужели билеты не купил? – подумала девчонка. Фу! Как не стыдно ехать зайцем! А с виду человек приличный, состоятельный!»

- А где такие продают? – круглая жёлтая конфетка исчезла в Лидочкином рту.

- В Англии, в лавке господина Парсона на Холборн-стрит. Единственное по чему я буду скучать, - странно ответила Воронова.

«А! Так Елизавета Константиновна из Лондона?» – с восторгом подумала девчонка и в голове её сразу зароилось целая куча вопросов. Вот только беда - они не хотели ожидать своей очереди и толкаясь, напирая друг на друга не давали возможности Лидочке воплотить их в слова. Девчонка нахмурившись сосредоточилась, чтобы извлечь самый интересный вопрос, и тут её зубки раскусили конфетку, а там... что-то сладкое, необычное и смутно знакомое наполнило рот.

- А что это там внутри? – спросила Лидочка в нарушении всех приличий громко чавкая и из-за этого покраснев до корней волос.

- Мармелад, милая, - улыбнулась Воронова. - У меня попалась клубника, а у тебя?

- К-кажется апельсин, – рассмеялась Лидочка глотая скопившийся во рту сладкий сок. – Спасибо, вкуснятина!

- Не за что, кушай на здоровье.

Поезд погудел приветствуя проходящий мимо состав и девчонка прильнув к стеклу начала смотреть в окна проносящихся мимо вагонов. Всегда интересно кто там, куда едет, о чём думает, да и как одет тоже.

- Елизавета Константиновна, а вы где выходите? – помахав вслед унёсшемуся встречному Лидочка повернулась к Вороновой.

- На Новоспасской, - поправив рукой в перчатке непослушный локон волос на правом виске произнесла женщина напротив.

- И я! Мы с папой из Староклюковки!

- А я из Новоклюковки. Правда много лет там не была.

Лидочка теперь уже и правда в полном изумлении уставилась на попутчицу. Так это что получается она познакомилась с дочерью хмурого полковника. У него оказывается были дети. А чего тогда всё один, да один? Интересно!

- Так мы получается теперь соседи! – только и успела произнести девчонка, когда дверь купе со стуком отодвинулась с сторону.

Лидочка, сунув пальцы в перчатку приготовила билеты, но внутрь, заперев за собой дверь, вошли двое мужчин пахнувших дымом и сажей. Они были полной противоположностью друг друга. Один худой, высокий, кареглазый, в котелке и в поношенном костюме-тройке, а второй маленький, толстенький, в картузе, надвинутом на глаза, в кожаной куртке и сапогах в каких ходили рабочие на узловой.

Длинный впившись взглядом в мужчину с саквояжем достал из-за спины наган. Точно такой же как у отца. В руках толстяка появился нож.

Мужчина с саквояжем сглотнул слюну, задрожал и ещё крепче прижал свою сумку к груди.

Воронова нахмурив брови обратилась к мужчинам:

- Господа! Да что вы себе позволяете...

- Рот закрой, фифа! – прикрикнул на неё толстячок, облизнув толстые губы, оказавшись совсем не добродушным малым. - Грустный давай быстрее пока проводник ушёл.

Длинный кивнул и взведя курок направил оружие в лоб их соседа по купе.

- Отдай саквояж!

Удивительно, но тот отрицательно помотал головой.

- Не отдам. Он мой.

«Что он творит?» - Лидочка поняла, что от страха не может двигаться и ладошки её вспотели из-за чего она, вытерла их о колени.

- Стреляй! Времени нет, подъезжаем к полустанку!

И тут девчонка, дрожа всем телом соскочила на ноги (честно, сама от себя не ожидала) и сквозь слёзы, брызнувшие из глаз, закричала:

- Но нельзя же так!

- Заткнись шмакодявка! Туши её! – приказал толстячок и длинный замахнулся рукоятью нагана на Лидочку.

В тот же момент она почувствовала быстрое движение слева от себя...

* * *

Михаил Петрович Кениг успел на вокзал в последний момент. У них с Кузмичём у Лисьего пруда колесо с коляски слетело так пока чинили битый час прошёл. Он то со своей рукой небольшой помощник. Пальцы гнутся плохо и держат, что-либо с трудом.

Новоспасская встретила его необычным многолюдьем. Тут и полиция, и медицинская карета, и уставившиеся на поезд люди.

- Что случилось? – с тревогой спросил штабс в отставке урядника Пахомова, который лениво наблюдая за снующими туда-сюда людьми щелкал крупные, белые семечки с солью.

- Налёт был на ювелира. Добро его присвоить себе хотели.

«Будто про нагадившую торговке в корзину кошку рассказал», - с раздражением подумал Михаил Петрович сжав несколько раз ладонь больной руки.

- И что?

- Что-что... вот! – указал пальцем в белой перчатке не первой свежести, урядник на тела двух мужчин укладываемые санитарами на носилки. Мертвецов тут же от любопытных глаз обывателей накрыли простынями.

- У меня дочь в поезде!

- Знаю, - меланхолично сообщил Пахомов сплюнув кожуру под ноги. - В этом купе и ехала. Всех уже опросили.

«Дьявол!» - Кениг было рванулся вперёд, но урядник придержал его.

- Михаил Петрович, остынь. Всё с вашим ребёнком нормально. Вон она идёт, живая-здоровая.

По перрону действительно шла Лидочка, прижавшись головой к плечу незнакомой высокой женщины в широкополой шляпе с вуалью.

- А кто это с ней?

- Соседка ваша новая Воронова Елизавета Константиновна. Из самого Ландона прикатила. Дочка старого барона. Поместье теперь её. Она за вашей Лидкой и присматривала.

Глаза дочки были опухшие, но на губах играла лёгкая улыбка. Женщина что-то быстро шептала ей на ухо.

- А что с грабителями?

- Да глупость какая-то, - сдвинул фуражку на затылок Пахомов. – Вроде как рассорились из-за шкуры неубитого медведя и друг друга постреляли. Оружие друг у друга вырывали. Болваны...

- Так им и надо.

Урядник, взглянув сначала на подходящих к ним женщин, затем на шелуху от семечек под ногами стыдливо смёл её подошвой сапога в траву.

- Так и я о том же. Меньше проблем. А еврею-ювелиру я жандармов из Новгорода вызвал. Пусть сопровождают его с ценным грузом сами. Я на себя такую ответственность не возьму.

Поцеловав в щёку дочь и крепко обняв её, Кениг благодарно взглянул на Воронову.

- Спасибо вам большое.

Женщина пожала плечами и из-под вуали стрельнула глазками в Михаила Петровича. Вот так глаза! Тёмно-зелёные, глубокие! Мать говорила, что такие только у ведьм бывают. Красотища! Поправив седую прядь на правом виске Елизавета Константиновна просто кивнула и неожиданно крепко пожала протянутую бывшим штабсом руку, из-за чего Кениг сморщился от боли.

- Что такое? – удивилась Воронова внимательно посмотрев на мужчину.

- Ничего страшного, - ответила за отца Лидочка. - У папы ранения с войны.

- Она права, ерунда, - отмахнулся Михаил Петрович. - Пальцы плохо гнутся. Сухожилия повреждены.

Женщина помотала головой.

- Не повреждены, а травмированы. Когда вы пожали мне руку я почувствовала усилие, а значит если будете тренироваться и разрабатывать всё вернётся в норму. Я такое уже видела.

Сказанное ввело Михаила Петровича в стопор. Как уверенно она это заявила, а вот доктор Сморчков в Новгороде сказал...

- Думаете?

- Уверена, - сказала, как отрезала женщина и постукивая каблучками и зонтиком по перрону направилась к ожидавшей её коляске. - До свидания, Михаил Петрович. Пока-пока Лидочка. Заезжай в гости.

В воздухе повис запах изумительных духов.

- Ишь какая. Врач что ли? – брякнул Пахомов щёлкая семечками.

* * *

Коляска подпрыгивая неслась по дороге, а Кениг всё рассматривал свою больную руку. Лидочка была непривычно молчалива, да ещё руки на груди скрестила. Не иначе, что-то её беспокоило, что-то скрывала от отца. В ней же живая вода не держится...

- Нууу..., - коснулся локтем дочери Михаил Петрович. - Так ты расскажешь мне всё или нет?

Девчонка покраснела, потом побелела, а потом слёзы снова покатились по щекам. В этот момент она почему-то очень напомнила штабсу покойную супругу. Наталья тоже была очень впечатлительной и эмоциональной.

- Чудо ты моё.

Лидочка в объятиях отца только шмыгнула носом и кивнула.

- Папа я такое видела, такое видела, - и тут из неё полилось. – Мы ехали-ехали, ели вкусные конфетки, разговаривали про Лондон, а потом зашли эти ужасные люди с оружием и стали требовать от дяди саквояж, а тот не отдавал, а толстый приказал стрелять, а я дура возмутилась и тут Елизавета Константиновна...

Слёзы уже потоком ринулись из глаз дочери и Кениг почувствовал, что сорочка на груди намокла. Ох уж эти женщины.

- Успокойся, милая. Что сделала Елизавета Константиновна?

- А ты никому не скажешь? Это вообще-то тайна. Я слово дала, - Лидочка неожиданно перестала рыдать, влага на её щеках высохла и вынув из рукава шёлковый платочек она громко высморкалась в него.

- Тааак! Это что ещё такое? Рассказывай немедленно, - не рви сердце отцу! – для виду нахмурился штабс повернувшись к дочери.

- Плеснула чай в лицо тому что длинный. Он закричал схватился за щёки, а она так ловко взяла его за руку, выкрутила, направила её в висок, нажала его же пальцем на спусковой крючок и... БАХ! ПАПА Я МОЗГИ ВИДЕЛА! Они серые...

Михаил Петрович на мгновение дар речи потерял, во рту стало сухо. Даже в очередной раз вытоптанный крестьянами английский газон, мимо которого они проехали, возмущения не вызвал.

- А второй?

- Он сначала испугался, а потом попытался Елизавету Константиновну ножом пырнуть. Даже перо на шляпе срезал. Так она, не отпуская руку длинного повалившегося на диван выстрелила ему в грудь... и всё.

«И всё... и всё? Ничего себе и всё», - думал штабс представив схватку в тесном купе. Да как так-то...

- А соврать кто придумал? Елизавета Константиновна?

Коляска въехала на территорию поместья и проскрипев по дорожке посыпанной гравием остановилась у крыльца.

- Нет, - помотала головой Лидочка и снова громко высморкалась. - Дядя этот, с саквояжем. Он её благодарил, так благодарил...

* * *

Вот так история. Вот так приключение у Лидки было. Спрятав руки в карманы, Михаил Петрович вышагивал туда-сюда по лужайке у дома. Ему всегда лучше думалось на ходу. Привычка с армии.

Подонки, конечно, понесли заслуженную кару. Это факт. Выдавать Воронову он конечно не будет. Она возможно его дочь спасла, но какова особа... огонь! Всё-таки мама моя была мудрой женщиной. Решение было принято мгновенно.

- Кузмич готовь моё выходное. Мой французский сюртук, брюки с высокой посадкой, пожалуй, цилиндр... нет цилиндр это уже слишком.

- Зачем папа? – выкрикнула в окно Лидочка, вроде бы улёгшаяся отдохнуть.

- Как зачем? – удивился Михаил Петрович, сжав в кулак пальцы больной руки. - В Новоклюковку поеду. Елизавету Константиновну поблагодарить надо за спасение дочери. Согласна?

Этот рассказ продолжение рассказа "Лёгкое касание". Всё остальное можно прочитать тут