Быть Карениной Елизавете Боярской или не быть?

В июне 2017 года Карен Шахназаров посмотрел на «Анну Каренину» под другим (очередным) углом и выпустил полнометражный фильм «История Вронского». Кому же, если не девушкам, оценивать, удалось ли Елизавете Боярской стать Анной или нет? Только вам рассудить очень эмоциональный спор между нашими дамами.

Валерия Бильская: Посмотреть фильм стоит ради всего, кроме образа Анны Карениной

Русская классическая литература остаётся одной из ценнейших в мире. Поэтому, как правило, зарубежные режиссёры относятся к экранизациям наших романов с осторожностью. То ли дело современные отечественные постановщики: если нет экранизации – точно сделают, а всё уже экранизированное «переэкранизируют». И, по логике вещей, герои со страниц любимых романов во втором случае должны заиграть новыми, яркими красками. Но не всегда получается именно так. Не произошло этого, например, и с очередной экранизацией одного из центральных произведений русской литературы – «Анной Карениной».

Феномен фильма в том, что рассказчик – Алексей Вронский, а в сюжетной линии содержатся «На японской войне» Толстого и цикл Вересаева «Рассказы о японской войне» (хотя за основу, понятное дело, взята «Анна Каренина»). Но слоган картины гласит: «Великая любовь не зависит от времени» – что подразумевает, что Анна Каренина – всё же центральный персонаж. Елизавета Боярская, исполнившая роль Анны, во всех своих интервью намекает на то, что Каренина чуть ли не её альтер эго: близка по духу и понята до последней мысли. Но сама актриса крайне не эмоциональна, поэтому и Анна Каренина, по Шахназарову, получилась будто бы пустая. Как, хочется спросить, женщина, которая считается храбрым воином, сильным представителем слабого пола, становится самой обыкновенной девушкой, неспособной понять своих собственных жизненных ориентиров?

При каждом диалоге с мужем Анна–Елизавета говорит так тихо и невразумительно, что хочется встать с кресла и за неё разъяснить всю суть происходящего. Вот сцена скачки – минута славы Вронского, снятая она очень качественно (атмосфера, накал страстей – всё на высшем уровне). Но (!) Елизавета Боярская настолько нелепо выразила своё переживание за Алексея, что стыдно стало, на мой взгляд, даже зрителям: сначала девушка попыталась показать неожиданный испуг, а потом начала как-то совсем неестественно заикаться и изображать приступ паники (конечно, так и выглядит состояние шока, но если оно не прерывается совсем обыденным выражением лица и спокойным дыханием). А бытовая ссора пары во второй половине фильма – где те эмоции, буря страстей? Это же любовь, в конце концов, а не конкурс чтецов во втором классе (только выученного текста и логических пауз не хватит). В ее глазах вечная пустота – нет злости, радости, обиды. Если можно было бы увидеть хоть одну настоящую эмоцию, кроме как, безмятежность, то можно было бы простить этой Карениной серость. Конечно, можно сказать, что все вопросы к режиссеру, но Шахназаров, как можно догадаться, как раз подготовил всё качественно, добился поставленных целей (в плане сюжета). И только игра Боярской заставляет кричать: «Не верю!». Ее тихий голос, не слишком грациозные движения не дают покоя тем, кто знаком с Анной такой, какой она была задумана автором.

Кстати, Кира Найтли (исполнившая главную роль в фильме «Анна Каренина» 2012 года, Великобритания), как бы сейчас это парадоксально не прозвучало, смогла показать «тот» характер и настоящий стержень. Ей хочется верить, сопереживать и сочувствовать, ведь Найтли действительно смогла изобразить роковую женщину с русским менталитетом. Возможно, педантичность и снобизм англичан помогли более трепетно и серьёзно подойти к выбору главной героини.

Подытожить хотелось бы мыслью о том, что в «Истории Вронского» хорошо исполнено всё, кроме главного человека в его жизни – Анны Каренины. Возможно, внешние сходства есть, но темпераментом и внутренним миром Боярская не сможет быть похожей на Каренину. Посмотреть фильм стоит ради всего, кроме образа Анны Карениной, потому что найти его там получится далеко не у всех.

Мария Зверева: Остаться в зале кинотеатра меня побудило только появление Боярской в кадре

Каждый раз, ожидая очередную экранизацию книги, особенно классической, невольно задаешься вопросом, и это не «насколько все будет плохо?». Смогут ли актеры бороться с уже сложившимися образами героев в твоей голове? (ведь есть такая уверенность, что лучше нас с подбором актеров не справится никто) – вот, что интересует больше всего. В связи с этим, задачи, конечно, у съемочной группы стоят непосильные, так как ярые критики вроде меня уже скалят зубы, жуют попкорн и выжидают время позлорадствовать.

Так вот, очередная экранизированная «Анна Каренина». На этот раз история рассказана Вронским. Все, чего я ждала от фильма – не захотеть встать и уйти уже на десятой минуте, когда явился загримированный Матвеев (Вронский) в образе бравого стареющего офицера в первых сценах, выглядящий, как ребенок, нацепивший дедушкину военную форму. Остаться в зале кинотеатра меня побудило только появление Боярской в кадре. Что-то в ней сразу зацепило.

Фото с сайта kinopoisk.ru

Неожиданно для себя, на протяжении всего фильма я страдала вместе с Анной-Лизой. Причем таких сильных чувств к Карениной во время чтения книги у меня не было. Более того, в книге виделась лишь обезумевшая истеричка, которая своей довольно эгоистичной любовью способна и святого довести до ручки, что уж говорить про Вронского – одного из «самых лучших образцов золоченой молодежи петербургской». Но Елизавета Боярская на экране со своим томным баритоном, который, кстати, стал причиной парочки камней, брошенных в актрису критиками, совершенно очаровательна, на нее хочется смотреть. Вот она радостно встречает Вронского, и уже через секунду ее взгляд выражает презрение, потому что она не знает, где он проводил время без нее, но уже предполагает самое худшее. Она мечется между страстью к мужчине и материнской любовью к Сереженьке, желанием стать всем для Алексея и страхом ненужности для всего остального света. Актрисе, чтобы сыграть такую палитру чувств, нужно быть либо хорошим психологом и внимательным наблюдателем человеческих несчастий, либо прожить это на собственном опыте. Что из этого про Боярскую? Почему на нее смотришь и ждешь, что будет дальше?

Например, предпоследнюю экранизацию с Кирой Найтли даже до середины не удалось мне досмотреть – не мой, оказалось, личный сорт Карениной. Найтли видела прежде всего ее патологическую ревность и эгоизм, что и отталкивало меня, собственно, в книге, в то время как Боярская говорит про Анну: «Мы все живые и бываем и отвратительными, и прекрасными в разные моменты жизни. То же самое касается Анны». Актриса рождает новую, живую и настоящую Каренину. Даже в положении падшей женщины, в ложе театра, в кричаще красном платье, она остается гордой и несломленной. Это показывает Боярская своей прямой осанкой и легкой усмешкой в уголках губ, но в глазах её видишь, какой ценой ей это дается. Окончательно убедиться в подлинной связи между Анной и Лизой помогает дорога в повозке к дому матери Вронского. Там Боярская потрясающе безумна: ее рот выплевывает обвинения в сторону самого ненавистного и любимого человека, остается не голос, а рев, глаза невидяще смотрят на что-то, а видят лишь эту черноту мира. Брошенная, сильная, сломленная, любящая, искренняя, сумасшедшая. Безумна от своего отчаяния и отважна из-за своего безумия.

Может, Анна 2017 и не станет эталоном для последующих экранизаций, но та Каренина, которая воплощает гордость, красоту и женскую силу, так и останется обладательницей низкого томного голоса Боярской, что бы там не говорили критики.