Опубликовано: 7 сентября 2011 г., 21:23 Обновлено: 5 ноября 2016 г., 00:41
90K
Любимые стихи — стр. 5
Лично я очень люблю стихи, и надеюсь, что не я одна. Проза - прозой, но иногда бывает очень в тему и под настроение обратиться и к поэзии.
Предлагаю в этой теме делиться своими любимыми стихами. Не важно классика, или современные малоизвестные поэты, главное, чтобы лично вам нравилось. Также, на всякий случай замечу, что не стоит себя ограничивать и выбирать один какой-нибудь самый любимый стих. Можно добавлять столько, сколько хочется.
В общем, предлагаю сделать из этой темки сборник самых разных хороших стихотворений, в который будет всегда приятно заглянуть и открыть для себя что-нибудь новое и близкое.
Комментарии 1541
Только корневые
Оксана Велит "Обратный отсчёт"
Никто не успеет ни дёрнуть шнур, ни выдавить с силой стекло.
Всем опоздавшим на этот поезд немерено повезло.
В этом аду всего два пассажира считают до десяти.
Девять – они на вершине мира.
Восемь – они в пути –
Взявшись за руки, до поворота – можно поцеловать?
Он взволнован. Она не против.
Семь. Шесть. Пять.
Он впервые в её квартире. Она говорит – замри.
Они раздеваются – это четыре.
И одеваются – три.
Двадцать месяцев длится лето, кругом идёт голова.
Потом становится меньше света.
Осень, и это – два.
Она считает мелочи важными, он с ней всё чаще строг,
Чёрная кошка бежит по каждой из тысячи их дорог,
Он разбивает зеркало в ванной, она рассыпает соль.
Один – им хочется выть и плакать.
Потом не хочется.
Ноль.
Горит обшивка, стучат колёса, дым горчит как полынь.
Ему – хоть в пекло из этой осени. Ей – хоть в петлю.
Аминь.
Февраль, седой ворчун и враг всего живого,
Насвистывая марш зловещий похорон,
В предместьях сеет смерть и льет холодный сон
На бледных жителей кладбища городского.
Улегшись на полу, больной и зябкий кот
Не устает вертеть всем телом шелудивым;
Чрез желоб кровельный, со стоном боязливым,
Поэта старого бездомный дух бредет.
Намокшие дрова, шипя, пищат упрямо;
Часы простуженной им вторят фистулой;
Меж тем валет червей и пиковая дама, -
Наследье мрачное страдавшей водяной
Старухи, - полные зловонья и отравы,
Болтают про себя о днях любви и славы...
/Бодлер/
Молитва Кошачьему Б-гу
… И если ты есть, кошачий б-г,
Молю тебя напряженно:
Явилась давеча на твой порог
Душа мохнатого вместилища блох,
Кота моего, Пижона.
Погиб в бою и к тебе ушел,
В заоблачную обитель…
Пусть будет ему у тебя хорошо,
Небесный Кот-Вседержитель.
Прости мои слезы, кошачий б-г,
Но, видишь, какое дело -
Он мне поверил, родной зверек,
А я защитить не сумела.
Вглядись – почти человечий взгляд…
Красавец! Но свой был в доску!
В квартале у нас половина котят
В него – полоска в полоску.
Он был для дома, как теплый свет,
Поклонник любви и риска…
Он дам своих приводил на обед:
Давай, мол, хозяйка, «Вискас»!
Любил стихи мои в стиле «сюр»:
«Читай, читай – интер-р-ресно!»
И, засыпая под собственный: «Мур-р-р»,
Вдруг падал со спинки кресла.
…Небесный Кот, пусть пушистый брат
В чертогах твоих не плачет,
И встретит в грядущем у райских врат
Душу мою - кошачью…
Надежда Коган
Он вышивает бисером сердца,
Пронзая позолоченной иглою.
И распрощавшись с Вами у крыльца,
Он Ваше сердце унесет с собою.
А Вы?
А Вы, не зная правила игры,
И не умея распознать обмана,
Мечтаете до утренней поры
О продолжении красивого романа.
А Он?
А Он, с улыбкою дельца,
Самодовольно вечер подытожит.
В шкатулку, где лежат сердца,
Небрежно бросит Ваше сердце тоже.
А Вы?
А Вы куда-нибудь,
Уедете, былого не окликнув.
И с кем-нибудь продолжите свой путь,
Не полюбив, а только лишь привыкнув.
А Он?
А Он, развенчанный годами и судьбой,
Один бредет по старым переулкам.
Не радостью зовет, зовет бедой,
Давным-давно закрытую шкатулку.
А Вы?
А Вы, испив обиду до конца,
Уже потом, на жизненном излете,
Не пряча за ладонями лица,
Тихонько взрослой внучке напоете:
'Он вышивает бисером сердца'
Ольга Силаева
Совет.
Не тратьте жизнь свою на тех, кто Вас не ценит.
На тех кто Вас не любит и не ждёт.
На тех, кто без сомнений Вам изменит.
Кто вдруг пойдёт на "новый поворот".
Не тратьте слёз своих на тех, кто их не видит.
На тех кому Вы просто не нужны.
На тех кто извинившись, вновь обидит,
Кто видит жизнь с обратной стороны.
Не тратьте сил своих на тех кто Вам не нужен.
На пыль в глаза и благородный понт.
На тех, кто дикой ревностью простужен,
На тех, кто без ума в себя влюблён.
Не тратьте слов своих на тех, кто их не слышит.
На мелочь не достойную обид,
На тех, кто рядом с Вами ровно дышит.
Чьё сердце Вашей болью не болит.
Не тратьте жизнь свою, она не бесконечна,
Цените каждый вздох, момент и час.
Ведь в этом мире, пусть не безупречном,
Есть тот, кто молит Небо лишь о Вас.
Любовь Козырь
Валентина Беляева.
Я свяжу тебе жизнь
Из пушистых мохеровых ниток,
Я свяжу тебе жизнь,
Не солгу ни единой петли
Я свяжу тебе жизнь,
Где узором по полю - молитвы,
Пожелания счастья
В лучах настоящей любви.
Я свяжу тебе жизнь
Из веселой меланжевой пряжи,
Я свяжу тебе жизнь
И потом от души подарю.
Где я нитки беру?
Никому никогда не признаюсь.
Чтоб связать тебе жизнь
Я тайком распускаю свою.
Два моряка на берегу.
Он из Китайского моря
привез в своем сердце рыбку.
Порою она бороздит
глубины его зрачков.
Моряк, он теперь забывает
о дальних, дальних тавернах.
Он смотрит в воду.
Он когда-то о многом поведать мог.
Да теперь растерялись слова. Он умолк.
Мир полновесный. Кудрявое море.
Звезды и в небе и за кормою.
Он видел двух пап в облачениях белых
и антильянок бронзовотелых.
Он смотрит в воду.
(Федерико Гарсиа Лорка)
/II
В окно постучала полночь,
и стук ее был беззвучен.
На смуглой руке блестели
браслеты речных излучин.
Рекою душа играла
под синей ночною кровлей.
А время на циферблатах
уже истекало кровью.
III
Открою ли окна,
вгляжусь в очертанья —
и лезвие бриза
скользнет по гортани.
С его гильотины
покатятся разом
слепые надежды
обрубком безглазым.
И миг остановится,
горький, как цедра,
над креповой кистью
расцветшего ветра./
Лорка. Ноктюрны из окна
Лишь когда заколотый встанет петел,
когда с корнем колокол вырвет ветер,
когда мать моя, головой качая,
по болотной гати придет из рая,
лишь когда мой дед, встав из черной ямы
в пиджаке двубортном из драдедама,
к маме подойдет, ей поправит локон,
как на старом фото послевоенном –
вот тогда назад, в сухожильный кокон,
я вложу свой голос военнопленный.
А пока зима, и ночами злыми
я схожу с ума, говоря с живыми
виртуальным голосом Левитана
и дымится память моя, как рана,
и покуда девке с косой неймется,
речь моя не кончится, не запнется,
и к моим вискам приливает с кровью
ненависть, охваченная любовью.
/Д. Мельников/
Марина Цветаева
Мне нравится, что вы больны не мной,
Мне нравится, что я больна не вами,
Что никогда тяжелый шар земной
Не уплывет под нашими ногами.
Мне нравится, что можно быть смешной -
Распущенной - и не играть словами,
И не краснеть удушливой волной,
Слегка соприкоснувшись рукавами.
Мне нравится еще, что вы при мне
Спокойно обнимаете другую,
Не прочите мне в адовом огне
Гореть за то, что я не вас целую.
Что имя нежное мое, мой нежный, не
Упоминаете ни днем, ни ночью - всуе...
Что никогда в церковной тишине
Не пропоют над нами: аллилуйя!
Спасибо вам и сердцем и рукой
За то, что вы меня - не зная сами! -
Так любите: за мой ночной покой,
За редкость встреч закатными часами,
За наши не-гулянья под луной.
За солнце не у нас над головами, -
За то, что вы больны - увы! - не мной,
За то, что я больна - увы! - не вами!
Те глаза мои девятьсот десятого года
еще не видали ни похоронных шествий,
ни поминальных пиршеств, после которых
плачут,
ни сутулых сердец, на морского конька похожих.
Те глаза мои девятьсот десятого года
видели белую стену, у которой мочились дети,
морду быка да порою - гриб ядовитый
и по углам, разрисованным смутной луною,
дольки сухого лимона в четкой тени бутылок.
Те глаза мои все еще бродят по конским холкам,
по ковчегу, в котором уснула Святая Роза,
по крышам любви, где заломлены свежие руки,
по заглохшему саду, где коты поедают лягушек.
Чердаки, где седая пыль лепит мох и лица,
сундуки, где шуршит молчанье сушеных раков,
уголки, где столкнулся сон со своею явью.
Там остались и те глаза.
Я не знаю ответов. Я видел, что все в этом мире
искало свой путь и в конце пустоту находило.
В нелюдимых ветрах - заунывность пустого
пространства,
а в глазах моих - толпы одетых,
но нет под одеждами тел!
(Федерико Гарсиа Лорка)
Вечерами в застывших улицах
От наскучивших мыслей вдали,
Я люблю, как навстречу щурятся
Близорукие фонари.
По деревьям садов заснеженных,
По сугробам сырых дворов
Бродят тени, такие нежные,
Так похожие на воров.
Я уйду в переулки синие,
Чтобы ветер приник к виску,
В синий вечер, на крыши синие,
Я заброшу свою тоску.
Если умерло все бескрайнее
На обломках забытых слов,
Право, лучше звонки трамвайные
Измельчавших колоколов.
/Роальд Мандельштам/
Стихи на бумаге, как ноты =) вроде и понятно, но совсем не музыка) Так что всем найти в инете и послушать:
Если я богат, как царь морской,
Крикни только мне: "Лови блесну!"-
Мир подводный и надводный свой,
Не задумываясь, выплесну!
Дом хрустальный на горе для нее.
Сам, как пес бы, так и рос в цепи.
Родники мои серебряные,
Золотые мои россыпи!
Родники мои серебряные,
Золотые мои россыпи!
Если беден я, как пес, один,
И в дому моем шаром кати -
Ведь поможешь ты мне, господи!
Не позволишь жизнь скомкати...
Дом хрустальный на горе для нее.
Сам, как пес бы, так и рос в цепи.
Родники мои серебрянные,
Золотые мои россыпи!
Не сравнил бы я любую с тобой,
Хоть казни меня, расстреливай.
Посмотри, как я любуюсь тобой,-
Как Мадонной Рафаэлевой!
Дом хрустальный на горе для нее.
Сам, как пес бы, так и рос в цепи.
Родники мои серебрянные,
Золотые мои россыпи!
В. С. Высоцкий
А мені поезія в журналі «Дніпро» подобається
Ось один вірш з першого номеру цього року.
Белей Галина «Сьоме небо»
А хочеш – я візьму тебе з собою
на сьоме небо? - маю два квитки…
Полинемо з нестримною жагою
за небокрай, у зоряні казки.
Розкаже нам про день яскраве сонце,
про дивну нічку - місяць осяйний…
А зранку, крізь відчинене віконце,
нас приласкає промінь чарівний.
Люблю Георгия Иванова, трепетно и нежно:
Не спится мне. Зажечь свечу?
Да только спичек нет.
Весь мир молчит, и я молчу,
Гляжу на лунный свет.
И думаю: как много глаз
В такой же тишине,
В такой же тихий, ясный час
Устремлено к луне.
Как скучно ей, должно быть, плыть
Над головой у нас,
Чужие окна серебрить
И видеть столько глаз.
Сто лет вперед, сто лет назад,
А в мире все одно —
Собаки лают, да глядят
Мечтатели в окно.
*****
По улицам рассеянно мы бродим,
На женщин смотрим и в кафе сидим,
Но настоящих слов мы не находим...
А лишь с закрытым ртом вопим:
И что же делать? в Петербург вернуться?
Влюбиться? Или ОперА взорвать?
Иль просто лечь в холодную кровать,
Закрыть глаза и больше не проснуться...
****
МОЯ ТОСКА
М. А. Кузмину
Пусть травы сменятся над капищем волненья
И восковой в гробу забудется рука,
Мне кажется, меж вас одно недоуменье
Все будет жить мое, одна моя Тоска…
Нет, не о тех, увы! кому столь недостойно,
Ревниво, бережно и страстно был я мил…
О, сила любящих и в муке так спокойна,
У женской нежности завидно много сил.
Да и при чем бы здесь недоуменья были —
Любовь ведь светлая, она кристалл, эфир…
Моя ж безлюбая — дрожит, как лошадь в мыле!
Ей — пир отравленный, мошеннический пир!
В венке из тронутых, из вянущих азалий
Собралась петь она… Не смолк и первый стих,
Как маленьких детей у ней перевязали,
Сломали руки им и ослепили их.
Она бесполая, у ней для всех улыбки,
Она притворщица, у ней порочный вкус —
Качает целый день она пустые зыбки,
И образок в углу — Сладчайший Иисус…
Я выдумал ее — и все ж она виденье,
Я не люблю ее — и мне она близка;
Недоумелая, мое недоуменье,
Всегда веселая, она моя Тоска.
12 ноября 1909 г.
Царское Село
Иннокентий Анненский.
Жемчужина
В ней тихий тусклый свет, как будто сквозь туман,
Сияет матовой загадочной звездою,
Одной из чудных звезд, которых под водою
Хранит так много океан.
Холодных раковин красивая печаль,
Застывшая слезой на стенках перламутра,
Молочно-белая, как бледный отблеск утра,
Чуть серебрящийся сквозь облачную даль…
И этот странный блеск неясных смутных грез
В душе рождает звук тревожный и далекий,
Как будто где-то там, на самом дне глубоко
Звенят жемчужины давно забытых слез…
Галина Г.А.
Я искал
и не плачу, хотя не найду никогда.
Среди пересохших камней и пустых насекомых
не увижу сражение солнца с живыми телами.
Я вернусь к изначальному миру
столкновений, приливов и гулов,
к истокам новорожденных,
туда, где поверхности нет,
где увижу, как то, что искал, обретет
свою белую радость,
когда улечу, исчезая в любви и песках.
Туда не проникнет иней зрачков угасших
и стоны деревьев, которые губит шашень.
Там очертанья переплелись так тесно,
что каждая форма - только залог движенья.
И не пробиться там через рой соцветий -
зубы, как сахар, в воздухе растворятся.
И не погладить папоротник ладонью -
оледенит ее ужас слоновой кости.
Там, под корнями и в сердцевине ветра,
так очевидна истина заблуждений,
никелевый пловец, стерегущий волны,
сонных коров розоватые женские ноги.
Я искал
и не плачу, хотя не найду никогда.
Я вернусь к изначальному,
влажному трепету мира
и увижу, как то, что искал, обретет
свою белую радость,
когда улечу, исчезая в любви и песках.
Улетаю - навеки юный - над пустотой кроватей,
над стайкой бризов и севших на мель баркасов.
Дрожанье удара, толчок о крутую вечность
и любовь - наконец, беспробудная. Любовь!
Любовь наяву!
(Федерико Гарсиа Лорка)
When I'm Sixty-Four
When I get older losing my hair,
Many years from now,
Will you still be sending me a valentine
Birthday greetings bottle of wine.
If I'd been out till quarter to three
Would you lock the door,
Will you still need me, will you still feed me,
When I'm sixty-four.
You'll be older too,
And if you say the word,
I could stay with you.
I could be handy, mending a fuse
When your lights have gone.
You can knit a sweater by the fireside
Sunday mornings go for a ride,
Doing the garden, digging the weeds,
Who could ask for more.
Will you still need me, will you still feed me,
When I'm sixty-four.
Every summer we can rent a cottage,
In the Isle of Wight, if it's not too dear
We shall scrimp and save
Grandchildren on your knee
Vera, Chuck and Dave.
Send me a postcard, drop me a line,
Stating point of view.
Indicate precisely what you mean to say:
«Yours Sincerely, Wasting Away».
Give me your answer, fill in a form,
Mine for evermore
Will you still need me, will you still feed me,
When I'm sixty-four.
Текст написан 27-летним Джоном Ленноном. Строки про внуков добавлены 25-летним Полом Маккартни, который пять лет назад перешагнул указанный в тексте возраст, казавшийся молодым парням фантастически далеким…
Не знаю почему, но когда я его читала в первый раз, оно произвело на меня такое необъяснимое впечатление, что я его выучила и помню до сих пор.
Чему бы жизнь нас ни учила,
Но сердце верит в чудеса:
Есть нескудеющая сила,
Есть и нетленная краса.
И увядание земное
Цветов не тронет неземных,
И от полуденного зноя
Роса не высохнет на них.
И эта вера не обманет
Того, кто ею лишь живет,
Не все, что здесь цвело, увянет,
Не все, что было здесь, пройдет!
Но этой веры для немногих
Лишь тем доступна благодать,
Кто в искушеньях жизни строгих,
Как вы, умел, любя, страдать,
Чужие врачевать недуги
Своим страданием умел,
Кто душу положил за други
И до конца все претерпел.
Ф.И. Тютчев
Вот нашла..
Как раз к прощённому воскресению:
Умей прощать
Умей прощать, молись за обижающих,
Зло побеждай святым лучом добра,
Иди без колебания в стан прощающих,
Пока горит Голгофская заря.
Учись прощать, когда душа обижена
И сердце словно чаша горьких слёз,
И кажется, что доброта вся выжжена,
Ты вспомни, как прощал людей Христос.
Умей прощать. Прощенье это сила.
А месть бессилия признак роковой.
И камни не прощения в могилу,
Мой друг и брат, не уноси с собой.
Учись прощать естественно, как дышишь,
Как воду пьёшь и ешь насущный хлеб,
Ведь Бог тогда твои молитвы слышит,
Когда в тебе горит прощенья свет.
Умей прощать. Прощать не только словом,
Но всей душой, всей сущностью своей.
Прощение рождается любовью
В борениях молитвенных ночей.
Учись прощать. В прощенье радость скрыта,
Великодушие лечит, как бальзам;
Кровь на Кресте за всех была пролита;
Умей прощать, чтоб ты прощён был сам!
(Б. Пастернак)
Муха, присевшая на абажур или – хуже того – на лампу,
Шевелясь, образует тень на стене размером
С динозавра и даёт черноте, поднимая лапу,
Превосходство над белым.
Точно так же и ты, карабкаясь к истине, можешь
Заслонить её свет от других, что всегда чревато
Появлением культа спины. Тишина дороже,
Чем словесная вата.
Заблудившаяся душа, как усталый любитель дартса:
Целясь в самую суть, попадает в соседний сектор,
И потом за святую жилплощадь готова драться.
Так возникают секты.
К вечеру небо от скуки затягивается облаками.
В небе что-то гудит. Ты, раздражённый, выйдешь
Из дому, глянешь вверх: что за муха такая?
Но ничего не увидишь.
/Р. Ефремов/
Жак Превер
Ящерица любви
Опять ускользнула, опять,
только хвост в руке у меня остался...
Вот и прекрасно:
за ним-то я и гонялся