19 апреля 2013 г., 07:18
188
Ниныванна
Меняется жизнь, меняется время, меняются и люди.
Я никогда не знал ее фамилии. Для всех нас, маленьких кнопок, она была просто – Ниныванна, наша воспитательница.
Она была человеком твердого характера, твердых принципов и твердых позиций. Нина Ивановна почти никогда не ошибалась и поэтому была уверена в правильности всего того, что делала. Она старалась не повышать голоса по пустякам, никогда на детей не поднимала руку, но не стеснялась наказывать, и умела это делать так, что второй раз проступок не повторялся.
Ниныванна не была злой, боже упаси. Жесткая и принципиальная – вот эти слова точно ее характеризуют. Ее побаивались все, включая главного лодыря и главного хулигана. Ее уважали коллеги и родители. С ней здоровались на улице взрослые дяди и тёти – ее бывшие воспитанники.
У нас была еще одна воспитательница, Анна Яковлевна. Это была полная противоположность Нине Ивановне. Анна Яковлевна крупная и высокая, Нина Ивановна – худая и среднего роста. Анна Яковлевна либеральная, Нина Ивановна строгая. Анна Яковлевна учила нас стихам и песням, Нина Ивановна – поведению в семье и обществе. На прогулках Анна Яковлевна придумывала различные игры, а Нина Ивановна приобщала к общественному труду и рассказывала о наблюдаемых явлениях природы. С Анной Яковлевной мы научились считать. С Ниной Ивановной узнали, кто такой был Ленин, как старик Каширин порол до полусмерти Алешу Пешкова, а в стихотворении «День 7 ноября – красный день календаря» научились понимать понимали весь его смысл.
Коммунистическое воспитание было ее коньком. Особенно непримирима она была к церкви. На занятиях Ниныванна иногда возвращалась к этой теме, и как гвозди заколачивала в наши детские светлые, ничем не испорченные головки – Бога нет, церковь есть мракобесие, и это давно доказано учеными и поддержано Коммунистической партией. Узнав однажды, что какую-то девочку из группы бабушка сводила в выходной день в церковь, Нина Ивановна вызвала эту бабушку к заведующей, с которой несчастной старушке устроили «промывание мозгов».
Один раз Нина Ивановна расплакалась. Это был день выпуска из садика. Она была особенно добра, расцеловала каждого воспитанника. По ее раскрасневшемуся лицу текли слезы, а сама Ниныванна пахла валерьянкой. Наша жизненная веха была пройдена, впереди – школа и продолжение коммунистического воспитания.
Изредка я встречал ее на улице – воспитательница жила неподалеку. А одна встреча произошла ровно через десять лет после выпуска. Я покупал в церкви (видать, недоработала она в свое время) образа с молитвой «Живые помощи» и столкнулся нос к носу с Ниной Ивановной. Она постарела, стала суше, а черный платок на голове безошибочно указывал, что моя воспитательница кого-то похоронила и теперь носит траур. Ее руки сжимали десяток свечей.
Она меня узнала, слабо улыбнулась.
- Что это ты купил? – спросила она. – А, «живые помощи»? Молодец, это правильно. Эта молитва всегда поможет, не сомневайся. Главное верь, и не греши. Я-то знаю, что говорю, я же жизнь прожила...
Она вздохнула, слезы побежали по ее красному лицу, и погладив меня по щеке, Ниныванна двинулась к квадратной свечнице, оставляя за собой запах валерьянки.
Вадим, я чуть не расплакалась. Очень душевно. Спасибо огромное!
amanda_winamp, И вам спасибо