Большие надежды. Номинация "Мы родом из школы"

Как известно, мы ценим только то, что с трудом достается. И подходит на роль трофея что угодно. Вот, например, похвала. Получив ее от того, кто не балует своим расположением, мы порой готовы идти по горящим углям, лишь бы сохранить редкую характеристику за собой. Иногда это весьма кстати. Для мотивации. Одну такую заветную фразу я вынес из школы. А подарила ее мне учительница русского языка и литературы.

Кабинет преподавателя располагался на третьем этаже. Двери выходили на лестничную площадку. Подниматься к ним было трудно не столько физически, сколько морально. Ведь за дверьми правила бескомпромиссная женщина. Эталон школьного порядка и строгости. При малейшей провинности она любого могла прибить своим испепеляющим взглядом и громовым голосом. Даже ребята не робкого десятка иногда рыдали после выговора. На ее уроках звенела тишина – как в деревенской глуши, о которой мы не раз читали, изучая русских классиков.

Дальше...

Она была похожа на Алису Фрейндлих с короткой стрижкой светлых волос. Разве что в лице преобладали чуть более мужественные и твердые черты, будто предостерегая о крепком характере. Возраст ее навскидку составлял лет сорок. Может с небольшим. Она часто носила строгие женские костюмы, следила за собой, выглядела сдержанно, но безупречно, и требовала того же от остальных. Потому-то перед ее уроками главные модницы класса смывали макияж в туалете.

Даже заядлые двоечники хотя бы мельком, но заглядывали в учебники русского и литературы, выполняя домашние задания. Помню, как один из таких ребят шел передо мной и отчитывался приятелю о своих "успехах", пробегая по списку предметов за день: "Этот не сделал. Этот не сделал… Русский… Почти не сделал".

Есть люди, которых уважаешь за справедливость, есть те, кого опасаешься за чрезмерную жесткость. К учительнице русского языка оба этих чувства сливались воедино. Чаще всего она, конечно, судила справедливо, но до сих пор меня не покидают сомнения, что в гневе она изредка переходила границы. Тогда я объяснял его вспышки перепадами настроения. И потому боялся находиться в кабинете, даже когда был абсолютно готов к предмету. Боялся всегда. На всякий случай. К тому же я числился в артели добросовестных учеников, а к ним она питала особую любовь…

Отличники и хорошисты не только не получали поблажек, но даже наоборот превращались в объект ее пристального внимания. Точь в точь как у сурового учителя музыки в советском фильме "Приходите завтра". И ситуация однажды развилась по сюжету кино. Один из уроков учительница начала с ироничного рассказа о недовольствах некоторых родителей на собраниях. Не всеми, мол, учениками занимаются в равной степени. Хитро улыбнулась и стала утюжить отстающих. Уж не знаю, кто послужил детонатором таких жалоб, но бомбу он себе тогда подложил термоядерную. Зато артель ненадолго вздохнула с облегчением.

Тем не менее, я не раз становился свидетелем ее будничной человечности. Именно на ее примере я начал понимать, что учителя тоже люди.

Как-то мы с одноклассником встретили ее в продовольственном магазине. Она улыбнулась, поздоровалась и вот так вот, стоя с сумкой в руке, о чем-то весело с нами пообщалась. А ведь до этой встречи мне казалось, что такое невозможно.

Однажды она попросила меня о помощи. Во второй половине девяностых у меня появился домашний компьютер и принтер, что только начинало входить в обиход, а ей требовалось что-то оформить и распечатать несколько листов с заголовками. Мы тогда условились на счет времени и я, конечно, все сделал. Но даже тогда я минут десять не решался постучать в двери, стоя в пустом коридоре у кабинета. Потому что опоздал на какие-то минуты и у нее начался урок. А когда, наконец, решился, она лишь обрадовалась и перед чужим классом, где по обыкновению царила тишина, от души поблагодарила меня за помощь. Тут я вновь опешил. В хорошем смысле. Выходя, чувствовал себя Итаном Хантом, выполнившим "невыполнимую миссию".

Еще один разрыв шаблонов случился на выпускном экзамене. Меня в тот день посадили с добродушным троечником. Когда все увлеченно занимались своими работами, учительница подошла к нашей парте, нагнулась и прошептала мне на ухо: "Ты там посмотри, как он" – улыбнулась и пошла по другим рядам. Я потянул листок товарища к себе. "Она тебя попросила, да?" – не веря своему счастью, спросил он. И я, посмеиваясь, кивнул. Не помню, сколько тогда ошибок ему исправил, но свою тройку по русскому он, кажется, получил. А я четверку. За один или два недочета.

Уже потом, оглядываясь назад и наблюдая за настоящим, я начал понимать, насколько мне повезло с преподавателем. Русский язык оказался самым важным среди школьных предметов. Единственным, что теперь нужен каждый день и в полной мере. А литература и чтение стало пожизненным хобби. И теперь я искренне рад, что именно такой инструктор провел меня по великим и могучим дебрям, не давая спуску. Учитель, который хотел, чтобы все мы не просто достойно знали родной язык, но и, в первую очередь, стали достойными людьми.

Когда ей пришлось расставаться с нами, она говорила напутственные слова. Очередь дошла и до меня. "Большие надежды у меня на Женю" – сказала она тогда. И с тех пор я все еще пытаюсь их оправдать.