Детские сказки. Менестрель и дракон

(сказка написана по рисунку Терезы Вентцлер "Серенада" ("Serenade" by Teresa Wentzler)

Давно говорили в стране о прекрасной принцессе, что спала волшебным сном в замке короля Констана – спала уже полвека, и не нашлось той феи, что наслала бы ту же зачарованную дрёму на её отца и мать, весь двор, слуг и даже огонь в очаге. Впрочем, во дворце и так было тихо; охраняя сон дочери, словно бы вернулось то время, когда она была малышкой в колыбели, бесшумной тенью скользила по комнатам королева Крисания, а потом так же неслышно покинула дворец, в самом деле уйдя в мир теней. И король остался один. Говорили тоже, что он знает, в чём причина ужасного заклятья и кто его наслал, и именно поэтому заранее был разочарован во всякой попытке развеять колдовство. И всё же ни одного лекаря, заявлявшего, что именно он сможет разбудить принцессу, из дворца не прогоняли. Хотя никому не удалось заставить принцессу даже шевельнуть рукой, лечить старившегося короля от головных болей и ломоты в костях у них, правда, получалось неплохо. Но и королю их настойки давали лишь временное облегчение, и сам он понимал, что, порхай его дочь, как прежде, по замку яркой атласной бабочкой, он и не помнил бы о своих летах.

Дальше...

Один из мудрецов пришёл в замок не с сумкой, полной пузырьков и пакетов, а всего с одной большой древней книгой. Он сидел у постели принцессы Бенедикты и листал эту книгу, страницы которой не шелестели, а хрустели от древности, наконец вышел в тронный зал и сказал королю: принцессу может разбудить песня, единственная и прекраснейшая на свете.
Теперь вместо звяканья склянок и запаха лекарственных трав замок короля Констана наполнился перебором струн и голосами менестрелей. Графы и бароны щедро платили самым прославленным музыкантам, чтобы они выразили в своих песнях восхищение принцессой и печаль от того, что мир не видит её красы. Королевский двор немного ожил – столько лет здесь звучали только осторожные шаги и приглушённые разговоры – но принцесса всё спала, и певцы уходили ни с чем.
Молва донесла весть о спящей принцессе до двора принца Антуана. Он был завидный жених, и многие красавицы присылали ему свои портреты в надежде тронуть его сердце. Принц отвечал каждой в самых изысканных выражениях, старался каждой сделать особенный комплимент и тем смягчить свой отказ, но на самом деле все девушки казались ему похожими друг на друга даже своей красотой. А услышав о принцессе Бенедикте, он сразу же и без всякого портрета решил, что она и есть его суженая. Богатую награду обещал принц тому менестрелю, что споёт принцессе о его любви. Много музыкантов прошло перед его троном. Но ни одна песня не нравилась принцу: эта чересчур вычурна и цветиста, та слишком незатейлива, третья монотонна и длинна, четвёртая старомодна…
Однако принц не терял надежды. Как-то раз в его замок пришёл немолодой уже музыкант, с сединой в волосах, но с лёгкими движениями и ясными глазами. Он представился Ромуальдом.
«О принц, – сказал музыкант, – много искусных певцов в нашей стране. Голоса их чисты, и беглы их пальцы, а щедрая плата – неплохое подспорье для вдохновения. Но петь по заказу, о принц, совсем не то, что от собственного сердца. Позвольте мне попытать для вас счастья. И я не возьму платы. Я спою принцессе ту песню, что пел моей Марион, когда просил её быть со мной навеки. Давно она была сложена, и много лет мы с Марион вместе, и если смогла та песня связать нас, то поможет и вам. Много раз я пел эту песню, и всякий раз по-новому, потому что всякий день добавлял новые краски к моей любви к Марион».
С надеждой смотрел принц вслед менестрелю Ромуальду, что отправился в замок короля Констана со своей единственной лучшей песней. Но и Ромуальд вернулся ни с чем.
В ту ночь принцу приснился чудесный сон. Принц видел дракона, огромного, высотой с дерево. Дракон весь сиял золотом, и солнце играло тысячей радуг на кончике каждого его пера. Каждое мгновение, что вы на него смотрели, дракон словно рождался заново из солнечного света, и всё же был он невероятно стар. Он повернул свою большую голову и посмотрел на принца сапфировыми глазами. Долго принц и дракон не отводили взгляда, читая друг у друга в душе, и наконец Антуан услышал голос, не мужской и не женский, не громкий и не тихий – то был голос дракона, хотя дракон не разжимал пасти:
«Твоё сердце не обмануло тебя, Антуан. Твоя душа и душа принцессы предназначены друг другу с начала времён. Но это не значит, что довольно будет вам лишь встретиться, лишь увидеть друг друга, и тем более послать кого-то вместо себя. Знай, Антуан, что песня в мире существует всего одна, но каждый должен спеть её непременно сам. Чужое искусство может многому научить, но плох тот учитель, что выполняет за ученика самое трудное задание. Тебе самому нужно прийти к принцессе Бенедикте и спеть ей ту песню, что сложишь по дороге».
Принц проснулся на рассвете, а когда придворные вошли в тронный зал с обычным утренним ритуалом приветствия, он уже давно был на пути к замку короля Констана, переодетый менестрелем.
Антуан помнил слова дракона: по дороге к принцессе он должен сложить песню. И он слушал внимательно всех, кто встречался ему на пути: трели птиц и шум ветра в траве, конское ржание и плеск речных струй, шумную свадьбу и дудку одинокого пастуха. У всех он учился, никого в отдельности не повторяя. В одном из городов он попросил мастера сделать ему самую простую лютню – без всяких украшений, но тщательно настроенную. И вот однажды вечером принц вышел на холм, с которого увидел башни королевского замка. Прошёл ровно год с того дня, когда принц ушёл искать свою песню. Теперь цель его была близка, и Антуан заснул под раскидистым деревом глубоким сном без сновидений.
Принца разбудил первый солнечный луч, коснувшийся его век. Открыв глаза, Антуан удивился, какое огромное было в то утро солнце, какое близкое и как оно играло всеми цветами радуги. Но присмотревшись, принц понял, что это не солнце он видит прямо рядом с собой, а дракона – огромного дракона, того самого, из его старого сна. Антуан узнал сапфировые глаза, но наяву не смог долго выдержать их бесконечно мудрый взгляд и смущённо опустил голову. Ему вдруг показалось, что дракон ждал от него не такой песни, что сумел сложить принц. Но тут же Антуан подумал, что никакой дракон не сравнится в строгости суда с возлюбленной принцессой Бенедиктой, и снова смело взглянул на чудесного зверя, и снова услышал его голос как будто одновременно со всех сторон, а больше всего – из собственного сердца:
«Долог был твой путь, юный принц. Спой же мне песню, которую ты сложил».
И принц тронул струны своей лютни. Дракон слушал, а когда песня кончилась, как будто слегка прикрыл глаза и улыбнулся, хотя ни одно его пёрышко не дрогнуло.
«Ты хорошо понял меня, принц Антуан. Мне осталось дать тебе совсем немного. Ты бы и сам нашёл, подслушал и перенял эти последние неуловимые оттенки, которые дали бы твоей песне настоящую волшебную силу, но людям дороже всего время, и в награду за твою наблюдательность, лишённую любопытства, твоё терпение, лишённое покорности, и твою преданность, лишённую назойливости, я дам тебе сейчас то, что многие ищут всю жизнь, а когда найдут, оказывается, что они уже не нуждаются в этом. Некоторым людям ключ к тайне даётся с самого рождения – таких очень мало, и ещё меньше тех, кто не потеряет его прежде, чем осознает его драгоценность».
И дракон коснулся когтем лютни Антуана. Блик пробежал по струнам и погас. Антуан замер, завороженный словами дракона и этим дивным отблеском, в котором виделись и солнечный свет, и лунный, и звёздный, моргнул – а дракона рядом уже не было.
В полдень того дня менестрель, на вид ничем не отличавшийся от многих предшественников, пришёл во дворец короля Констана и сказал, что хочет спеть для принцессы Бенедикты. С первой нотой в покои принцессы влетел ветерок и шевельнул ей волосы на лбу. Песня лилась уверенно и полно, щеки Бенедикты становились всё розовее, а с последним эхом, отразившимся от стен комнаты, принцесса глубоко вздохнула и открыла глаза.
Счастливый король Констан рассказал, что много лет назад, в пору его юности, в замке появилась неизвестная красавица. Ничего определённого о себе не говоря, она очаровала всех при дворе, и принц сам не заметил, как предложил ей стать его женой. Однако накануне свадьбы какое-то дурное предчувствие сжало сердце принца. Всё тягостнее становилось у него на душе, и знал он, что нельзя нарушить королевское слово, без видимых причин расстроить свадьбу и прогнать невесту. Может, это было и не лучшим решением, но тогда принц не видел другого выхода, кроме бегства. К утру он был уже далеко от родного замка и в долгих странствиях встретился с Крисанией. Не хотелось Констану возвращаться домой – можно вообразить, какой скандал и какое недовольство вызвал он в стране своим побегом – но Крисания настаивала, что именно поэтому и следует вернуться, принять ответственность за свои прошлые ошибки и за будущие поступки, ибо король-отец стар и других наследников у престола нет. С опаской вступил Констан с молодой женой на королевский двор, но, к его изумлению, встретили их с восторгом, и никто не напомнил о странной невесте и неудачной помолвке.
Жизнь их текла мирно и счастливо, родилась принцесса Бенедикта, но в глубине души Констан опасался, что история с первой его невестой ещё не окончена. Однажды, когда принцессе Бенедикте было уже 16 лет, молодой король уехал на охоту, а его дочь с подругами устроила в саду пикник. Девушки вплетали друг другу цветы в волосы, водили хороводы, звонко смеялись и вдруг заметили, что с улицы через дворцовую решётку в сад заглядывает незнакомка. Так она была хороша собою и так красиво одета, что Бенедикта решила пригласить её разделить с ними веселье. Правда, немного странно было, что девушка совсем одна, без всякого сопровождения, ну да какой графской дочке не хотелось иногда сбежать из-под родительского надзора? Так они играли и пели до самого вечера, потом подруги Бенедикты одна за другой стали прощаться, и наконец в саду остались только принцесса и незнакомка. Когда совсем стемнело, вернулся король Констан, и тут придворные спохватились, что девичьи голоса в саду давно смолкли, а принцесса во дворец так и не вернулась. Взяв факелы, все пошли её искать, и нашли крепко спящую под большим вязом. Решили не будить – должно быть, устала за целый день игр – и бережно перенесли в дворцовые покои. Но принцесса не проснулась ни утром, ни на следующий день…
Страшная догадка озарила короля Констана. Понял он, что обманутая невеста задумала дьявольскую месть. Не на сбежавшего жениха и не на его новую супругу направила она свою ревность – на их невинную дочь, выждав столько лет, чтобы одним ударом поразить троих. Теперь Констану и Крисании все эти годы их безоблачного счастья казались кратким мигом, а впереди ждали дни один темнее и безнадёжнее другого. Но вот тьма развеялась, хотя чудесная сила песни любви не могла воскресить королеву…
И жили Антуан и Бенедикта долго и счастливо. А на гербе их королевского дома были теперь изображены менестрель и дракон.