№ 26 таблицы Д.И. Менделеева

– Мама! Смотри! Звезда падает! – закричал Азар, указывая пальцем в тёмное небо и чуть ли не вываливаясь из окна кухни.
– У нас часто падают звёзды. Почему же именно сегодня тебя это так радует? – улыбаясь, спросила Виола, смешивая в миксере ингредиенты вечернего коктейля.
Мальчик не отрывал своих насыщенно-бордовых глаз от летящей по косой траектории мерцающей точки, бормоча что-то себе под нос. Проследил за полётом огонька, пока тот не исчез, и только потом подбежал к маме и объяснил:
– Василий Алексеевич рассказал мне, что у них на Земле, когда видишь падающую звезду, нужно быстро загадать желание, и оно обязательно сбудется! Но если не успеешь, и звезда упадёт раньше, то – всё.
– А ты успел? – Виола разливала из миксера в два стакана мутную жидкость коричневатого цвета.
Азар с самодовольным видом закивал головой.
– Молодец, а теперь пей витамины и спать. – И протянула один стакан сыну. – Бери пример с Марфика. Вон как сопит.
Марфик дремал, уютно расположившись на мягком пуфике. Это милое существо чем-то напоминало крупную упитанную улитку, покрытую густой пятнистой шерстью. Услышав своё имя, мохнатая улитка распахнула большие жёлтые с фиолетовыми разводами глаза, находящиеся на рогах, и уставилась на хозяйку. Затем соскочила на пол и, проворно перебирая шестью короткими лапками, стала носиться по кухне.
– Мама, кажется, он голодный.

Дальше...

Виола достала из нижнего шкафа пачку засушенных кораллов и насыпала в миску. Марфик, попискивая, принялся уплетать поданное лакомство.
– Азар, тебе не удастся снова обхитрить меня и скормить минеральный коктейль Марфику. – Женщина многозначительно посмотрела на сына.
– Эх, если бы он был таким же вкусным, как эти кораллы, – вздохнул мальчик, неуверенно поглядывая на коричневую жижу.
В ярком свете лампы напиток переливался разноцветными крапинками.
Сквозь прозрачную крышу было видно ночное небо, и, задрав голову, Азар рассматривал его и мечтал скорее вырасти. Опустошив свой стакан, он бросил на Виолу быстрый взгляд, проверяя, в хорошем ли настроении мама. Сделал глубокий вдох и решительно произнёс:
– Мне уже восьмой период, и я уже взрослый. Правда, мам?
– Конечно, взрослый.
– Это значит, что я могу спуститься вниз?! – в надежде воскликнул Азар, подпрыгивая на табуретке.
– Не значит. Ты ещё не настолько взрослый, – спокойно оборвала Виола сына.
– А насколько? – пробубнил сын, насупившись и надув нижнюю губу.
– Настолько, чтобы помыть посуду, – заключила мама и чмокнула Азара в лысую зелёную макушку.
– И я теперь постоянно буду её мыть? – Азар в восхищении воззрился на ионную посудомоечную машину с множеством кнопок на сенсорной панели.
– Постой, в чём это у тебя пальцы вымазаны? – строго спросила Виола.
– Не знаю. – Мальчик с изумлением рассматривал свои жёлтые пальцы. Он только сейчас это заметил. Попробовал оттереть – не получилось.
Мама схватила руку Азара, пытаясь понять, из-за чего всегда безупречно зелёная кожа сына приобрела такой странный цвет. За всё время своей медицинской практики она видела такое впервые.
– Мы едем в Лабораторию, – объявила Виола, тщетно стараясь подавить в себе возрастающий страх.

***
Тридцать часов в сутках – это слишком. Проведя здесь уже пять лет, я так к этому и не привык. Земных лет, естественно. И если верить электронному календарю, который я захватил с собой из родного Иркутска, дома сейчас четвёртое октября. И, следовательно, сегодня прибудет новая группа специалистов. Какая радость, что экскурсию провожу не я.
Сигнал видеофона сообщил, что со мной хочет пообщаться Константин Михайлович, главный биохимик всей нашей экспедиции.
– Василий, экскурсия новичков на тебе – меня срочно вызывают в Верхнюю Лабораторию, – распорядился с экрана седовласый учёный, ломая мне все планы на утро.
Поэтому уже через три минуты, проглотив кофе и пару бутербродов, я спустился на первый уровень встречать вновь прибывших.
Двенадцать человек, с интересом озираясь вокруг, вышли из соединительного туннеля. Честно, я ожидал увидеть кого-то постарше и профессиональнее, хотя об их профессионализме судить ещё рано. Неужели это их первая научно-космическая командировка?
Вскоре выяснилось, что группа специалистов – это практиканты Московской Государственной Академии космических наук. Биологический и экологический профили. Поэтому общий язык у нас отыскался быстро.
Я провёл их по нашей станции, ознакомив с её устройствами и структурой, и направился в подвальный отсек, чтобы вывести на свежий воздух.
– За пределы станции ни в коем случае нельзя выходить без защитного скафандра. Не смотрите, что он тонкий и бесполезный на вид. Внешность обманчива. Проверьте скафандр на герметичность и только после этого надевайте. В рюкзаке находятся два баллона, они обеспечат вас кислородом на восемь часов. Так. Все готовы? Вперёд.
И мы смело ступили на поверхность этой, так и не ставшей звездой, планеты. Я всегда удивлялся, как люди, жившие всего несколько сот лет назад, могли считать, что в созвездии Большого Пса наряду со звездой Сириус и белым карликом Сириус В существует ещё одна погасшая звезда Сириус С. Позже, когда, наконец, удалось распознать, что это – планета, немного крупнее Земли, и вычислить её эллиптическую орбиту, Сириус С был переименован в DFНс 46859. Довольно сложное и непонятное название, на мой взгляд, но научная систематика и номенклатура – вещи серьёзные.
Мы шагали по твёрдому грунту вокруг станции, и я продолжал знакомить своих коллег с необычным для них миром:
– Первое, что сразу же ощущается, как только выходишь под открытое небо, это, конечно же, сила притяжения, равная 1,3g. Сначала неприятно, но потом привыкаешь. Тем более, наши скафандры оснащены системой компенсации. Также они защищают от ультрафиолетового и радиационного излучений, которые в несколько раз превышают те, что мы испытываем на Земле, и от восьмидесятиградусной жары. Местные жители, кстати, утверждают, что бывают дни, когда на небе видно сразу два солнца. Правда, второе более тусклое – это белый карлик. Но я, к сожалению, этого явления не видел.
– Василий Алексеевич, с правой стороны это – дендриты?
– Да, только пока ещё, как мы называем, в живой форме. Это не растения, хотя и похожи на наши не облиственные деревья. Несомненно, они обладают каким-то подобием нервной системы, аналогично гидре. Если дотронуться до дендрита, он тут же втягивается в землю и снова вырастает уже в совершенно другом месте. Долгое время учёные не могли понять, что же является источником такого количества углекислого газа на этой планете. Содержание его в атмосфере составляет семьдесят шесть процентов. Именно дендриты, прячась в грунт, высвобождают газ из подземных месторождений. Что происходит достаточно часто. Там, внизу, обитают довольно любопытные формы жизни, напоминающие динозавров юрского периода.
– Почему дендриты не растут прямо возле станции?
– В этом месте находятся скопления минерала, очень похожего на ортоклаз. Дендриты его не любят.
– А как здесь с погодой?
– В основном солнечно. Бывают и дожди. Однако вода не пригодна для человека: по химическому составу сильно отличается от нашей и имеет неизвестные нам примеси. Но недавно были обнаружены некие сосредоточения кристаллов, которые сейчас тщательно исследуются. Есть шанс, что это – особое состояние пресной воды, характерное для данной планеты.
– Василий Алексеевич, расскажите нам, пожалуйста, про «зелёных человечков»!
– В их присутствии лучше воздержитесь от иронии. Они разумны, возможно, даже более разумны, чем мы с вами. В любом случае, в области нанотехнологий они шагнули гораздо дальше нас. Да, у них зелёная кожа, или точнее оболочка. Потому как клетки покровных тканей содержат вещество вроде хлорофилла. Фотосинтез для них – основа метаболизма. Форма тела действительно человекоподобная, но имеет и ряд особенностей. Четырёхпалость; руки сравнительно короткие, ноги же, наоборот, длинные; более высокий рост. На завтрашней экскурсии в Городе вы и сами всё увидите.

***
Скорость держалась на отметке тысяча пятьдесят километров в час. Подо мной проносился серый океан, с оранжевыми переливами залежей металла на дне. Надо мной – сплошное пространство серебристо-белых туч.
Минишаттл уверенно летел на северо-восток, приближая меня к Первому Городу. На всякий случай я сверился с навигатором. На автопилот уже давно не полагаюсь: повышенный магнитный фон постоянно сбивает аппаратуру.
Вернувшись с экскурсии несколько часов назад, я узнал, что Константин Михайлович собирает всех биохимиков на внеплановое совещание. И после того, как он рассказал нам, зачем понадобился в Верхней Лаборатории, и показал видеоотчёт осмотра Азара, я решил сразу же наведаться в больницу. Никто из местных врачей не понимал, с чем они столкнулись, и просили помощи у нас. Мы тоже пока не понимали.
Постепенно воды океана сменились песчаной сушей. То там, то здесь стали попадаться на глаза высокие столбообразные острова явно магматического происхождения, которые венчались внушительными строениями. Это городские производственные помещения, заводы и склады. На одном из таких островов размещена и наша станция.
Наконец, впереди сквозь туман начали прорисовываться очертания гигантских дендритов. Уже очень давно они выросли на максимальную свою высоту – сотни километров над поверхностью планеты – и навсегда застыли в неподвижности: их стволы покрылись толстой тёмной корой из неизвестного нам металла.
Здесь, на ветвях этих мёртвых «деревьев», и расположили свои дома местные жители. Сейчас из-за пасмурной погоды крыши и окна ярко горели искусственным светом. Но ребятня всё ещё носилась по дворам, играла в своеобразные спортивные игры и забавлялась на каруселях.
Я приземлился на посадочную площадку Верхней Лаборатории. Будучи учёным, чьей стихией является биохимия, я частый гость в этих краях. Наша команда состоит из трёх homo sapiens: Фёдор, Вера и я – и трёх viridi hominis (зелёный человек, лат.): Стелла, Дикр и Виола. Мы проводим совместные исследования, которые помогают лучше узнать природу возникновения и существования как земной, так и внеземной жизни.
Временами кто-то из них прилетает на нашу станцию. Иногда мы проводим вместе время вне стен лабораторий.
Пройдя сквозь раздвижные двери, я увидел, что меня уже ждут.
– Добрый день, Дикр, – поприветствовал я.
Это был высокий, даже для viridi hominis, мужчина. Его рост составлял не меньше трёх метров. Поэтому мне приходилось задирать голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Ультрамариновые, кстати.
Определить же возраст по внешнему виду представителей данной расы невозможно. Даже здешний годовалый малыш старше меня. Поскольку один оборот вокруг Сириуса планета DFНс 46859 делает за пятьдесят восемь с половиной земных лет.
– Добрый день, Василий.
Язык на этой планете очень красивый. Певучий и мягкий. Я пытался его выучить, но все местные, которым посчастливилось меня слышать, единогласно утверждали, что моё произношение слишком резкое, неповоротливое и совершенно непонятное и что лучше мне бросить эту затею. К тому же шлемы наших скафандров были запрограммированы на распознавание и перевод внешней и исходящей речи. Так что общались мы посредством наушников и динамиков, вмонтированных в лицевую часть шлема.
– У Виолы были обнаружены такие же жёлтые пятна на предплечьи, поэтому их обоих перевели в инфекционное отделение. Я провожу Вас, – сказал Дикр.
Кивнув девушке-администратору, я последовал за ним.
Первым делом я навестил Азара. В палате ослепляюще горели лампы дневного света, чтобы максимизировать эффективность процессов фотосинтеза.
– Привет, парень! Как самочувствие?
– Здравствуйте, Василий Алексеевич! Да вот что-то непонятное с правой рукой творится. – И он продемонстрировал мне абсолютно белую руку до самого плечевого сустава. Зелёные прожилки, подобно нашим венам густо оплетающие всё тело и обычно практически не заметные, сейчас казались неправдоподобно яркими.
Преодолев потрясение, овладевшее мной в первые секунды, и подойдя ближе, я заметил жёлтую полосу, отделяющую белый цвет от зелёного, как будто она играла роль переходной границы.
Всего шестнадцать часов назад наблюдалось незначительное пожелтение пальцев. Я сам видел это в отчёте! И теперь ситуация настолько ухудшилась?
Всё это выглядело совсем неправильным и представляло собой весьма жуткое зрелище.
Но одновременно у меня возникло какое-то странное ощущение, что я такое уже где-то видел. Было что-то знакомое в том контрасте, который создавался насыщенными зелёными линиями на белом фоне.
Азар продолжал говорить. Что-то про Марфика. Но я слушал в пол-уха.
Сфотографировав руку мальчика и отправив копии результатов анализов в свою лабораторию на станции, я откланялся.
Затем зашёл к Виоле. Пятна на её коже появились буквально пару часов назад. Не приходилось сомневаться в том, что заразилась она от сына. А если Азар успел заразить кого-то ещё?
Мне нужно было подумать.

***
Итак. Мы имеем дело с инфекцией, передающейся контактным путём. Инкубационный период составляет не менее тридцати, а то и тридцати пяти часов. Сначала возникают жёлтые пятна, которые быстро разрастаются. И постепенно зелёная кожа становится белоснежной. Идёт полный распад хлорофилла в клетках экзодермы. Полный распад.
Нет хлорофилла – нет фотосинтеза – нет жизни.
Изучив все имеющиеся в моём распоряжении материалы о болезни, я не знал, за что ухватиться. Не было никакой зацепки, способной вывести меня к решению проблемы. Даже привычная спокойная обстановка моей комнаты не помогала. Тупик.
Я не мог сидеть на месте, поэтому вышел из спального блока и отправился бесцельно блуждать по коридорам станции.
Хмурый день сменялся таким же хмурым вечером.
Дойдя до первого уровня, я повернул в правое крыло и вдруг понял: не помню, что находится в самом его конце. Тренажёрный зал, бассейн – всё это мне хорошо знакомо. А дальше?
Ботанический сад. Громадный, на высоту всех уровней. Гениальная идея, впервые воплощённая в жизнь на борту межзвёздного корабля «Альбатрос». Я бывал здесь очень редко, посему решил прогуляться по этому летне-прекрасному кусочку Земли. Деревья, кустарники, лианы, травы. И тут мой взгляд споткнулся о белую точку. Ею оказался лист винограда. Белый лист с яркими зелёными прожилками. В окружении других листьев, пока ещё только пожелтевших.
Я сорвал его и побежал в лабораторию. Внимательно рассмотрев лист под микроскопом, пришёл к выводу, что это хлороз – возникает при дефиците железа.
Но на планете DFHc 46859 не имеется такого химического элемента как железо. Viridi hominis вообще в нём не нуждаются.
Ну да, именно поэтому болезнь и прогрессирует с таким усердием. Выходит, в условиях существующей здесь атмосферы хлороз мутировал и, скорее всего, создал симбиотическую связь с местным простейшим вирусом, благодаря чему приобрёл инфекционный характер.
Значит, нам нужна ржавчина: гвозди плюс вода, плюс различные соли в качестве катализатора, чтобы интенсифицировать коррозию.
Всё же, мне не давала покоя одна деталь: каким образом Азар заболел хлорозом? Он никогда не был в Ботаническом саду. Даже на станции никогда не был.
Но его пальцы пожелтели. Они выглядели так, будто мальчик дотронулся до чего-то и испачкался.
Внезапно я мысленно перенёсся в свою комнату. Вот стеллаж, заставленный книгами. И среди них – собрание сочинений Кира Булычева. На триста девятнадцатой странице лежит закладка. Это маленький, слегка пожелтевший лист клёна.

***
Из окна моей комнаты открывается прекрасная картина. Заросли дендритов, меловая пустыня, и заметен даже кусочек океана вдали. Сегодня было солнечно. Сейчас день уже угасал, и я наслаждался видом ослепительного заката.
Я думал о том вечере, когда дружной компанией мы сидели в гостях у Виолы. Всем было интересно узнать, как выглядит бумажная книга с Земли, и поэтому я захватил её с собой. Непростительная глупость.
Я не стал ничего скрывать. Рассказал всё, как было. На тот случай, если мои предположения относительно хлороза ошибочны и могут понадобиться дополнительные исследования. Выслушав меня, Константин Михайлович произнёс лишь «Вы отстранены».
Федя с Верой сообщали мне обо всём, что происходило: всё-таки это действительно оказался хлороз; в городе началась эпидемия; на станции нашлось достаточное количество железных гвоздей; вакцинация прошла успешно.
Моя судьба передана в руки высших инстанций. И завтра с рассветом я улетаю домой. Возможно, мне зачтут мои заслуги. Возможно, мне разрешат участвовать в экспедициях. Возможно, я продолжу свою научную деятельность. Возможно.
На взлётной площадке группа практикантов из Московской Академии загружалась на борт транспортировочного шаттла. Их первая научно-космическая командировка.
Сириус клонился к горизонту, разукрашивая небо во все цвета светового спектра. И тут чуть выше и левее что-то блеснуло и зажглось.
Несколько минут, пока Сириус полностью не скрылся, и темнота не накрыла собой всё, на небе сверкало два солнца. Второе, правда, гораздо меньше и не такое яркое.