Когда боль становится радостью: фильм Паоло Соррентино о семейной драме режиссера

О личной трагедии режиссера в кадре и за кадром, и какую роль сыграл в ней легендарный Диего Марадона, рассказывает наш колумнист Елена Брижеватая.

Паоло Соррентино, один из самых известнейших современных итальянских режиссеров, в конце уходящего года представил свой фильм «Рука Бога» — очень интимную историю своего взросления и прихода в кинематограф. Соррентино — автор политической драмы о Джулио Андреотти «Изумительный», оскароносной, завораживающей «Великой красоты» на фоне Вечного города, щемящей в своей обреченности «Молодости», ироничных сериалов «Молодой Папа» и «Новый Папа», скандальной хроники правления Сильвио Берлускони в «Лоро». И вот наконец пронзительная автобиографичная история «Рука Бога». Это история взросления подростка Фабио, ищущего свое место в мире, страстно болеющего за «Наполи», увлекающегося кино, музыкой, литературой, смутно мечтающего о женском теле, и впитывающего все чувства, ароматы, нюансы своего родного города Неаполя и своей обожаемой семьи. Веселое, счастливое время, каким и должно быть детство и юность, неожиданно опрокидывается навалившейся трагедией. Где найти слова, чтобы выразить всю боль молодого человека? Как обрести себя, когда твой мир рухнул?

Герой фильма говорит: «Моя семья испарилась, и я больше не люблю жизнь. Реальность — это паршиво. Поэтому я хочу снимать фильмы, хочу воображаемую жизнь, чтобы реальность испарилась». Соррентино создает свой фильм, чтобы отвлечься от реальности. Чтобы выразить свою боль и переживания всеми доступными средствами, привлекая на помощь, кроме кинематографа, и литературу, и музыку, и мифы, и родной Неаполь, и своего бога Марадону. Каждый кадр, каждое мгновение тишины или небольшой нюанс скрывают для Соррентино двойное значение. Давайте разбираться и расшифровывать эти тайные смыслы вместе.

Сюжет

Кадр из фильма

Действие фильма разворачивается в Неаполе в 80-х годах, достигая своей кульминации в 1987 году. Фабио в начале фильме — это молодой парень, для которого важнее всего будет ли Марадона играть за «Наполи». Он учится в гуманитарном колледже и собирается изучать философию в университете, но вряд ли видит в этом свое предназначение. Вернее, пока он ни в чем не видит никакого предназначения. Фабио — младший в семье: отец Саверио, банковский работник, производит впечатление хорошего семьянина, нежно любящего свою жену; мать — Мария, изящная женщина, вся в хозяйстве и семье, но при этом гениальный мастер розыгрышей и экспромта; старший брат Марко учится в университете, но мечтает о карьере актера; еще более старшая сестра Даниэла, которая все время проводит в ванной и практически отсутствует в жизни семьи. А еще есть огромный семейный клан с кузинами, тетушками и дядюшками, бабушками, племянниками и примыкающими к ним соседями. Бурный котел, в котором любовь и обиды идут рука об руку, где всегда есть, с кем поговорить, но не всегда есть возможность выразиться и выслушать. Но как говорит соседка-баронесса: «Никогда не знаешь, что происходит в чужих домах». За розыгрыши матери приходится идти извиняться всей семьей. За измены отца стыдно и больно не только жене, но и детям. За взятки приходится платить арестом на глазах всего квартала. А вольная жизнь контрабандистов рано или поздно заканчивается тюрьмой. Но и это все можно пережить, лишь бы по-прежнему чувствовать себя младшим в этой безумной семье, за возможность попросить маму приготовить любимый молочный суп.

В фильме трагедия перечеркнула жизнь Фабио, за экраном была сломлена жизнь Паоло Соррентино. Режиссер рассказывает о своей личной драме, пытаясь вновь и вновь найти средства для преодоления своей боли.

Родители Паоло Соррентино

В интервью Соррентино спросили, почему именно сейчас он решил снять этот фильм. «Расстояние стало правильным, как говорил Маццакурати. Когда мне исполнилось пятьдесят, я научился подходить к определенным вопросам умеренно, с чувством, но без сентиментальности.
— Чего вы раньше боялись?
— Шоу: посмотрите, как я прекрасен в своих страданиях.»

Какие же средства делают эту историю объемной?

Визуальный ряд кинематографа

Панорама Неаполя

Все фильмы Соррентино завораживают своей картинкой. Вот бери любой кадр, печатай и вешай на стену любоваться. Это безусловная заслуга оператора Луки Бигацци, который снимал почти все фильмы Соррентино и стал практически визуальным альтер-эго режиссера. Но фильм «Рука Бога» пригласили снимать Дарью ДʼАнтонио. Возможно, в изображении этой истории автору важен был тонкий женский взгляд, а возможно, немалую роль сыграл тот факт, что Дарья тоже родом из Неаполя. Она любит этот сумасшедший город и умеет его показать. Большинство фильмов Д’Антонио снимала именно в Неаполе. К тому же ей свойственно какое-то нежное владение камерой. Любители фестивального кино, наверняка, вспомнят ее работу с режиссером Никколо Амманити над фильмом «Чудо: Слезы Мадонны».

Паоло Соррентино и Филиппо Скотти

На главную роль самого себя Соррентино выбрал молодого актера Филиппо Скотти. Режиссер так говорит о своем выборе: «Он отличный артист, а еще он похож на меня. Точнее, на чуть более красивую версию меня. Тем лучше для него! Я выбрал его на пробах, вглядываясь в молодых актеров и думая — был ли я таким в 17 лет? Выбор делал почти вслепую, но, кажется, не ошибся». Филиппо Скотти удалось справиться со своей ролью максимально естественно, ему веришь безоговорочно. Его работу оценили и кинокритики: на Венецианском кинофестивале молодой актер был удостоен сразу двух наград — за лучший дебют и премии Марчелло Мастроянни.

На важные для себя роли родителей Соррентино пригласил Тони Сервилло и Терезу Сапонанджело. Тони Сервилло давно стал любимым актером Соррентино. Он снимался во всех фильмах режиссера (за исключением сериалов) и всеми признан экранным двойником Соррентино. Кому же, как не ему могла должна достаться роль экранного отца режиссера. К тому же Сервилло тоже неаполитанец. И вот скажите, что гений места здесь совсем ни при чем.

Тереза Сапонанджело в этом году, кроме фильма «Рука Бога», была задействована в главной роли фильма «Дыра в голове», который снял Антонио Капуано. Актриса выступает как бы связующим звеном между двумя режиссерами — Соррентино и Капуано. Антонио Капуано (роль которого в фильме «Рука Бога» исполнил Чиро Капано) — ментор, наставник юного Фабио (и юного Паоло в жизни), тот самый человек, который озвучивает смысл кинематографа. Его страстный монолог в конце фильма — это и напутствие, и откровение, и поддержка (хоть и довольно своеобразная): «Чтобы снимать фильмы, нужны стальные яйца. Или боль. Забудь о боли и думай о веселье — так снимают фильмы. Тебе должно быть что сказать. Разве возможно, чтобы этот город тебя не вдохновлял. Разве тебе нечего рассказать. Наберись смелости сказать». Да, Капуано тоже неаполитанец.

Кинематографические параллели

Паоло Соррентино на съемках

Выбором актеров кинопараллели в этом фильме не ограничиваются. Соррентино давно сравнивают с Феллини, улавливая в его фильмах прямые отсылки к шедеврам мастера, что вызывает восхищение у почитателей и негодование у критиков. «Великая красота» — это отчасти продолжение истории постаревшего Марчелло из «Сладкой жизни»; в «Молодости» — отсылки к «8 ½». Даже в «Молодом папе» мы видим прямую кино-цитату из «Рима» Феллини с сюрреалистическим парадом ватиканских священников. «Рука Бога» — это, конечно, современный «Амаркорд». И не только, потому что фильм Соррентино — это личные воспоминания, но и композиционно он повторяет Феллини: воспоминания отрывочны, много гротескных персонажей, мистические диковины, то ли было, то ли не было, реальность переплетается с лицедейством. Здесь и съемки, и пробы, и театр, и репетиции, и закулисье. Ну а чтобы уж отпали любые сомнения даже у неподготовленного зрителя, режиссер напрямую вводит Феллини в свой фильм. Старший брат героя идет на пробы к мэтру и даже передает брату случайно услышанный разговор. Феллини якобы говорит: «Кино ни на что не годится. Зато отвлекает. Кино отвлекает от реальности. Реальность — это паршиво».

Один из розыгрышей Марии связан с именем Франко Дзеффирелли. Она звонит соседке, представившись ассистенткой великого режиссера, и приглашает ее на роль Каллас. Напомню, что действие фильма происходит в 1987 году, а свой фильм о Каллас Дзеффирелли снимет в 2002. А вот 80-е годы в творчестве Дзеффирелли — это период экранизаций опер, красивейших постановок, уводящих зрителя в мир музыки, сказочных образов, часто трагических, но абсолютно нереальных.

Еще один киношедевр, к которому обращается Соррентино, — фильм Серджо Леоне «Однажды в Америке». Брат приносит кассету домой и семья все никак не находит время посмотреть ее. И только в конце, оставшись один (как и герой фильма Леоне), Фабио смотрит эту картину.

Как истинный неаполитанец Соррентино не мог не упомянуть и другого своего знаменитого земляка — Эдуардо Де Филиппо. Известный театральный деятель, кинорежиссер, актер, сценарист, комедиограф, человек, заложивший основы итальянской комедии. Де Филиппо ушел из жизни в 1984 году, но для Неаполя, да и для всей Италии, его имя навсегда осталось значимым. В фильме имя Эдуардо Де Филиппо упоминается и прямо: отец Фабио читает своей жене стихи Эдуардо, а есть и скрытые «пасхалки», понятные для своих. Как, например, интерпретация образа Маленького Монаха.

Неаполитанские мифы

Маленький монах

Неаполь невозможно понять без обращения к главным мифическим героям города. Фильм с этого и начинается: движение в городе блокировано болельщиками и только роскошный бордовый Роллс-Ройс движется по улице с покровителем города — Святым Януарием. Святой Януарий для неаполитанцев — это ожидание гарантированного чуда. В день памяти святого трижды в год весь город собирается, чтобы снова и снова увидеть чудо разжижения крови. И Святой Януарий, как правило, не разочаровывает своих почитателей. Всеобщее почитание, однако, не мешает особенно отчаянным грабить Сокровищницу Святого, особенно талантливым снимать об этом комедии (фильм Дино Ризи «Операция «Святой Януарий»), а обычным жителям прибегать к помощи святого также часто, как к помощи соседей. Святой Януарий для неаполитанцев давно стал функциональным спасителем, что никак не принижает его чудодейственных свойств. А зачем же еще нужно чудо? Вот и в фильме Святой Януарий избавляет самую красивую женщину от ожидания автобуса, заодно предоставляет ей возможность исполнить самое заветное желание.

Здесь и появляется Маленький Монах — Моначелло. Интерпретаций легенд об этом персонаже существует множество. Самую распространенную опубликовала итальянская писательница Матильда Серао в сборнике «Неаполитанские легенды», который увидел свет в 1880 году. Кстати, именно на небольшой площади, носящей имя Серао, отец Фабио впервые видит свою будущую жену.

Моначелло — маленький уродливый монашек, чье лицо всегда закрыто огромным капюшоном, а от цвета капюшона зависит к добру эта встреча или нет. Большинство ждет от Моначелло неожиданного богатства. Но щедрость не гарантирована, встреча может обернуться и напастями. Известно, что Моначелло неравнодушен к красивым женщинам. Если синьора прикоснется к нему, то самое заветное ее желание исполнится. Ну и лишние монеты для красавицы Монашек не жалеет. Так и Патриция, встретив Моначелло, касается его, надеясь родить ребенка от мужа. А деньги в ее сумочке — приятное дополнение. Вот только муж не верит в ее рассказы о чудесных встречах. Здесь-то и всплывает отсылка к Эдуардо Де Филиппо. Именно Де Филиппо впервые выводит вначале на сцене, а потом и в кино образ Маленького Монаха — любовника. Герой фильма «Эти призраки!» принимает любовника своей жены за призрака Моначелло. У Соррентино муж Патриции не верит ни в каких призраков и обвиняет ее в измене.

В последнее время когорту неаполитанских мифических персонажей потеснил еще один Бог. И это Диего Армандо Марадона. У Соррентино с Диего особые отношения.

Диего Армандо Марадона — Рука Бога

Культ Марадоны

Диего Марадона появился в Неаполе в 1984 году. В фильме есть две немые сцены, когда абсолютно все персонажи застывают как истуканы, увидев чудо. Это в самом начале при появлении Святого Януария, и второй раз когда оживленная улица замирает, заметив в машине Диего. Марадона — это миф, языческий бог, культ, религия.

Марадону ждали в Неаполе с неимоверным трепетом, ожидая от него чуда. Не будем сейчас сильно углубляться в историю, но нужно понимать, что Неаполь к 1984 году, когда туда приехал Марадона — это обнищавшая бывшая яркая столица, которая превратилась в провинцию Севера, а на местных жителей, которые вынуждены были сами решать проблемы (достаточно вспомнить эпидемию холеры 1973 года и сильнейшее землетрясение 1980 года, когда погибли и пропали без вести 4,5 тысячи человек), сыпались еще и постоянные насмешки северян. До приезда Марадоны футбольный клуб «Наполи» был аутсайдером. Владельцем клуба был самый богатый человек Неаполя и по совместительству мэр города Акилле Лауро. На выборах он победил с лозунгом «Красивому Неаполю — красивый «Наполи»! И в части футбола свое слово сдержал. Война с ненавистным Севером шла на футбольных полях.

Переход Марадоны — уже чудо: самый известный футболист мира с зашкаливающей популярностью переезжает в беднейший зачахший город Европы, в клуб, который ни разу не становился чемпионом Италии, а в прошлом сезоне вообще чуть не вылетел из серии А. Не иначе, как без святых не обошлось. Диего вернул людям мечту и гордость. А еще на ближайшие годы вернул Неаполю статус столицы, футбольной столицы. Диего принес Наполи два чемпионства, Кубок УЕФА и Суперкубок Италии.

Как Диего обрел бессмертное имя «Рука Бога»? В четвертьфинале Чемпионата мира 1986 года встречались сборные Аргентины и Англии. Прошло всего 4 года с момента маленькой, но унизительной для аргентинцев войны, когда Великобритания отжала у них Фолклендские острова и 650 граждан. Матч на Чемпионате мира стал политическим актом, революцией в прямом эфире, за которым наблюдал весь мир. Одержать победу Аргентине помог дубль Марадоны. Первый его гол в матче был виртуозным, как по техническому исполнению, так и по наглости. Он был забит рукой. Это видели все: и 22 футболиста на поле, и тысячи зрителей на стадионе, и миллионы телезрителей, но судьи посчитали правильным не заметить нарушения и гол был засчитан. На послематчевой пресс-конференции Диего произнес: «Это была рука Бога».

Для Соррентино, неаполитанца, болельщика Наполи, Марадона был своим личным Спасителем. Еще в 1984 году, сразу после покупки Марадоны, отец подарил Паоло абонемент на все домашние матчи Наполи, но посещение выездных матчей долгое время было для Паоло под запретом. И вот в 1987 годут родители разрешают 17-летнему сыну отправиться на выездную игру Наполи-Эмполи, а сами едут на эти выходные в свой загородный дом в горах Абруццо в Роккаразо. Матч оказался довольно спокойным и безрезультативным, ничья 0:0, а вот в доме в Роккаразо произошел взрыв угарного газа, унесшего жизни обоих горячо любимых родителей Паоло. Потом Соррентино скажет, что это была рука Бога, спасшего его от гибели. Эти же слова дважды повторяются и в фильме.

Соррентино считает Марадону не только своим спасителем, но и проводником в мир кинематографа. В 2014 году получив статуэтку Оскара за фильм «Великая красота» Соррентино благодарит семью, коллег и Марадону. Позже в интервью он скажет: «Я считаю Марадону великим творцом зрелища, такие, как он, не появлялись в мире очень много лет. Кинематограф — это зрелище, поэтому мне легко проводить параллели между Марадоной и кино. Диего стал моим первым проводником в мир искусства».

Образ Марадоны появляется в каждом фильме Соррентино. И узнав в 2020 году о съемках картины с таким значимым названием, все были уверены, что фильм будет о Марадоне. Агенты Марадоны даже хотели отсудить комиссионные. Соррентино отвечал им: «Я сочинил эту историю для своих детей, чтобы объяснить им, почему я такой скромный и молчаливый. Но нет никаких четких упоминаний Марадоны. Это недоразумение. Будут отсылки, но фильм — не о Диего. Это сборник личных историй, выдуманных повествований и рассказов, которые я где-то слышал».

Марадона ушел из жизни в ноябре 2020 года, когда съемки были в самом разгаре. Тогда режиссер сказал: «Марадона не умер. Он поехал играть на выезде». И добавил: «У футбольного матча и фильма очень много общего. История, техника, тактика, финал, который никто не может предсказать. Футбол — красивая разновидность кинематографа». Марадона и Соррентино в этой жизни так никогда и не встретились.

В фильме старший брат говорит Фабио: «Знаешь, как называется то, что делает Марадона? Это называется настойчивость. Она тебе очень нужна» Паоло усвоил этот урок на отлично.

Литературные реминисценции

Кадр из фильма

Фильм наполнен литературными цитатами, которые посвященным дополняют смыслов, а для непосвященных — это просто красиво. В окружении семьи, людей хорошо образованных и вольно воспитанных, любящих хлесткие шутки, острых на язык, принято выражать свои мысли образно, а когда эмоции захлестывают на помощь приходят слова великих. Герои прибегают к цитатам именно в моменты особенно сильного эмоционального накала.

Одна из первых ярких цитат звучит с экрана из уст эксцентричной баронессы, когда она комментирует трогательную сцену прощания Марии и Саверио. Саверио с сыном уезжают по обычным делам, жена, подобно Джульетте, хоть и не такой уж и юной, выходит на балкон проводить их. Вместо слов муж и жена насвистывают друг другу птичьи трели. Соррентино вспоминает: «Свист между мамой и папой взят из реальности, я его прекрасно запомнил. Когда мы его не слышали, это означало, что впереди нас ждет драма огромных масштабов». Всю романтику сбивает баронесса: «Молчанье — щит от многих бед…», — изрекает она.

Это первая строка рубаи Омара Хайама:

Молчанье – щит от многих бед,
А болтовня всегда во вред.
Язык у человека мал,
А сколько жизней он сломал.

Своей меткой цитатой баронесса как бы предостерегает и предвосхищает последующие драмы в этой семейной паре.

Вот вся семья купается у побережья Масса-Лубренсе. Вокруг необыкновенная красота, места, наполненные историями личными и вечными, рядом — дорогие люди. Где найти слова для выражения абсолютного счастья? Конечно, же у великих. Саверио читает жене строки Эдуардо Де Филиппо. Стихотворение прерывается страстной речью о кулинарии эксцентричного жениха кузины, и зритель слышит только последнюю строчку: «Я хочу быть с тобою вечно». Как романтично отец главного героя признается в любви своей жене, правда? Но прочитав стихотворение полностью, понимаешь, что оно совсем не об этом.

«Если бы я мог слышать,
Что чувствует сердце,
Я бы сказал: «Вечно
Я хочу остаться с тобой!»

Но разве сердце умеет писать?
Сердце неграмотное,
оно как поэт,
который не умеет петь».

Эдуардо Де Филиппо пишет о невозможности выразить словами всю глубину чувств, о тщетных попытках языка заменить сердце. Психика, душа, та самая внутренняя и таинственная часть, не состоит из слов или определений. Мы просто чувствуем, воспринимаем эмоции, но подчас не можем их выразить словом или образом. Слово часто не только не способно передать сердечные волнения, но даже убить их.

Юный Фабио сыпет цитатами из Данте. Он прибегает к отцу итальянского языка и в радости, и горе. При чем к одним и тем же песням. В период бурного семейного застолья, перед накрытым столом, в ожидании знакомства с женихом кузины, Фабио выдает: «Но злей, чем горе, голод был недугом» («Божественная комедия», Ад, песнь 33). Песнь 33 одна из самых трагичных и ужасных в Комедии, история графа Уголино, находясь в заточении, он вынужден наблюдать смерть своих детей от голода. Ирония от сравнения с литературной историей вызывает смех собравшихся.

К этой же песне Фабио обращается и на похоронах: «Ты плакал ли когда-нибудь о чем?» Столкнувшись с потерей родных людей, трагизм в литературе обрушивается на него с реальной силой. Нет сил выразить чувства своими словами, слова убивают.

Его бабка в шубе, скинув с себя образ старухи-посмешища, вторит Фабио, выражая соболезнования тоже строчками Данте:

«Я увожу к отверженным селеньям,
Я увожу сквозь вековечный стон,
Я увожу к погибшим поколеньям».

Она цитирует песнь 3, когда Данте подошел к вратам Ада. Нет других слов для выражения скорби, когда человек оказался у входа в преисподнюю.

Музыка

Во всех фильмах Соррентино музыка играет важнейшую роль, несет смысловую нагрузку. В этом фильме Фабио постоянно ходит с плеером и в наушниках, но музыки нет, вообще нет. Из наушников льется тишина, ограждающая юношу от внешнего мира. Обычно музыку используют, чтобы закадрово усилить эмоции, но в этом фильме эмоциональный накал настолько высок, что музыка будет только мешать. И только покидая Неаполь, увидев на прощание в окне Маленького Монаха, который вопреки традиции открывает свое лицо, лицо очаровательного ребенка, в наушниках Фабио наконец-то звучит музыка. Неофициальный гимн родного Неаполя — Napule è Пино Даниэля.

«Неаполь — это горькое солнце,
Неаполь — это запах моря
Неаполь — это грязная бумага,
И никому до этого нет дела,
И каждый ждет свою судьбу».

В ожидании Оскара