Салман Рушди о написании писем, сказках и выпивке в компании Гюнтера Грасса

Первая часть беседы Салмана Рушди и Пола Холденграбера. Салман Рушди о написании писем, сказках и выпивке в компании Гюнтера Грасса.

В первой части своей беседы Салман Рушди и Пол Холденграбер обсуждают унылую науку, плохие времена в школе-интернате и бессмертные уроки Орфея и Эвридики.

Салман Рушди о том, как странно использовать обычный телефон…

Я стараюсь не использовать городской телефон. Никто не использует его кроме тех случаев, когда приходится говорить с тобой, Пол.

Салман Рушди о написании писем как ранней форме писательства…

Я очень плохо писал письма. На самом деле, у меня их сейчас много, потому что мои родители сохранили их, а я унаследовал. И они полны извинений за то, что я не писал. Все эти письма начинаются со слов «мне правда жаль, что я не писал». И потом – обычные фальшивые объяснения, почему я не писал, как я был занят в школе или университете. Во многих отношениях эти письма были моими первыми художественными работами, потому что я был очень несчастлив в своей школе. Но я не хотел, чтобы мои родители узнали об этом – моя мама была очень расстроена тем, что пришлось отправить меня так далеко от дома, а отец потратил все свои деньги и получил кучу проблем, чтобы дать мне заграничное образование в Англии. Так что я должен был изображать, как я счастлив.

Салман Рушди о полезности изучения истории в Кембридже…

Одна из первых вещей, которую ты понимаешь, когда изучаешь историю, это что история – не данность. Это не просто что-то, что увековечено в камне. История – это акт интерпретации. Каждое столетие переписывает историю прошлого в своем собственном видении. Так что история – это творческий акт. И очень часто, особенно в наше время, история оспаривает территории. У разных групп очень разное изложение одного и того же периода. Например, можно сказать, что на Среднем Востоке есть два рассказчика, соперничающих за одно и то же пространство. Это израильские и палестинские рассказчики, оба исторически подкованные, но имеющие столь кардинально разное прочтение истории, что они просто несовместимы. Так что эту идею истории, которая является чем-то, что оспаривает землю, за которую боролись, спорили из-за нее, ты узнаешь очень рано. И это учит тебя кое-чему как автора романов. Как интерпретировать мир, в котором ты живешь. Вещи не абсолютны, и твоя реальность тоже – это то, что мы создаем.

Салман Рушди о силе сказок, фольклора и мифов…

Что нужно знать о сказках, фольклоре и мифах, так это то, что они содержат очень много коллективной мудрости человечества. В этих прекрасных мелочах содержится огромное количество нравственной и практической информации. Так что, если вы возьмете что-нибудь – не сказку, а миф, – например, мифический рассказ об Орфее и Эвридике, вы сможете рассказать эту историю в сотне слов или меньше. Это история, которую вы можете рассказать очень коротко. Орфей любил Эвридику, она умерла, он последовал за ней в подземный мир, попытался вернуть ее назад, но сделал ошибку и потерял ее. Теперь обратите внимание, что хотя это простая сказка, она обладает невероятной силой. Это треугольник из искусства, любви и смерти. Эта история задает очень глубокие вопросы об отношениях между этими тремя составляющими. Если вы хотите быть оптимистичным, вы можете сказать, что в этой истории Орфей с помощью своего песенного искусства, которое открывает врата подземного мира и позволяет ему найти Эвридику, преодолевает смерть. Или вы можете сказать, пессимистически взглянув на ту же историю, что смерть, несмотря на любовь, преодолевает искусство. Таким образом, очень-очень глубокие вопросы отношений искусства, любви и смерти заданы в такой короткой истории. Все сказки и мифы имеют эту силу, они похожи на маленькие спрессованные бомбочки смысла.

Салман Рушди о том, как он стал другом Гюнтера Грасса…

Поначалу он был довольно сдержанным со мной. Он был старым мастером, а я – новичком. Я должен был преклониться перед ним, что было легко сделать, поскольку я восхищался им. Я довольно обстоятельно говорил о своем восхищении его работами, и был момент, когда он решил, что это достаточное преклонение. Тогда он провел меня в кабинет, в котором держал великолепную коллекцию старинных стаканов – не было двух одинаковых – для шнапса, и сказал выбрать один. И я выбрал один, и он тоже выбрал, а затем достал бутылку шнапса. Так мы стали друзьями.

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ