Современная проза — цитаты из книг

Ощущение необъятного пространства дарит им океан — здесь даже Оушен понимает, как велик земной шар. От такого величия впадаешь в ступор, хочется просто сидеть и смотреть, как яхта режет воду.

Любовь – что это? Новое ли это слово, придуманное специально, чтобы как-то иначе назвать боль? Люди любят, но любовь не вечна. Она испаряется, как и любые другие чувства, как злость, зависть, презрение. В один момент ощущения теряют смысл. Так почему любовь должна остаться? Что в ней особенного? Почему о ней пишут книги,…

фима-это поджарый лабрадор цвета горького шоколада,кобель и любимец семьи.нам его папа подарил 6 лет назад на новый год, накануне их с мамой развода.мне на радость, маме-в отместку.чтобы не только санкции в нашей жизни присутствовали,но и ссанкции

Я знаю истины жизни. Как и все остальные, я пью отравленный мед. Молча глотаю яд, наслаждаясь медом.

Так я узнал, что в Италии слово и мысль могут быть приравнены к убийству и что философу, мыслителю потребно столько же отваги, дабы высказать свое мнение, сколько солдату, идущему в бой.

Потому что секс в стране, где нет секса, требует полной самоотдачи. Не как сейчас – трахнулись-разбежались, нет, оба партнера стремились доказать друг другу, что в самом деле чего-то стоят, что мы не такие, как обычные советские граждане. Мы занимались сексом всерьез, как сегодня не занимаются даже бизнесом.

«Бойся диких медведей и пьяных мужиков», – предупреждала мама. Она не знала одного: пьяных медведей и диких мужиков тоже стоило остерегаться.

Генри ведь обладал редким талантом оставаться незамеченным — в помещении, в машине, где угодно, — едва ли не способностью к произвольной дематериализации, и, возможно, эта способность была лишь обратной стороной того дара, о котором я веду речь: блуждающие молекулы его тела мгновенно собирались в одно целое, и похожая на…

– Да, череп показывал правду, – пояснил Лес, – вот только какую? Ту, что хотела показать тебе маска. Но правда на свете порой может быть не одна.

Я так старалась возненавидеть этого человека и все это время пыталась не позволить себе оплакать его потерю.

Возможно, наш самый большой страх в том, чтобы признать, что кто-то способен искренне любить нас такими, какие мы есть.

Творец Слез был воплощением зла. Он заставлял страдать, осквернял тебя горем, чтобы ты плакал. Он заставлял тебя лгать и отчаиваться. Так нам говорили.

– Ничем. Там было насекомое. – Я поглядела вокруг, чтобы убедиться, что шершня нет рядом. – Просто испугалась. Лайонел нахмурил брови. – А разве нельзя убить его, вместо того чтобы кричать? – Конечно нет. Разве он виноват в том, что я его боюсь?

Грегори не верил в чаевые. Он считал их укреплением дифференцированного общества, одинаково унизительными и для на чай дающего и на чай берущего. Они опошляли социальные отношения. В любом случае ему они были не по карману.