Любовно-фантастические романы — цитаты из книг

— Чушь. Ты придумала редкостную чушь, Эл, – пробормотала я, стягивая с Фрейма покрывало. Лекарь снял с раненого кафтан и рубашку, но оставил брюки и даже сапоги. И теперь их предстояло стащить мне. — Самая что ни на есть наичешуйчатая чушь. Или чушь чешуитая? Вопросик… Продолжая нести околесицу, я сняла с Фрейма сапоги и…

–... Надо сходить к Хэжину и выпросить успокоительное. Буду тупенькая и невозмутимая. – Я уже. – Тупенький и невозмутимый? – Выпросил успокоительное.

Хорошо быть принцессой звездного мира. Захотела – и надела шикарное платье. Захотела – легла в нем прямо на мягкую траву дворцового сада. А захотела, так и вовсе попросила организовать в саду легкий ветерок и дождик. И ведь организовали!

Струящаяся энергия охватила Меган: ей казалось, что кожа светится и от нее исходит осязаемое воздействие – мощное, чистое и целенаправленное. Она прикрыла веки, визуализируя свою главную цель сейчас: в мутной воде видимость была практически нулевой. А потом все закончилось – поток силы внезапно прекратился, оставляя…

Зверь и не думал отступать – ноющая боль в голове то затихала, то усиливалась. И Лиам знал, что это корабль зовет его к себе, чтобы слиться воедино вновь. Отправиться убивать. Найти Дом.

Может, это малодушие, но я действительно не собиралась возвращаться к теме нашего взаимного хотения. Яростный взгляд Берговица сообщил мне, что он придерживается совсем другого мнения.

— Я его не соблазняла! — Даже так? Если Сол узнает, что ему совсем ничего не светило, его раненая гордость скончается в жутких муках.

— Не лги. Ты чувствуешь эмоции, а ящеры — инстинкты. Мы читаем других по запаху, по биению сердца, через знаки тела. От неожиданности широко распахнула глаза. Я прожила в Кироне шесть лет и знала, что ящеры более выносливые и сильные, что у них звериное чутье, но вот о таком слышала впервые.

С тоской посмотрела на свернутые отрезы ткани: за день мне ничего утонченного не пошить, а значит, придется идти в магазин. Накрыла голову подушкой и от души покричала в нее. Эта работа опустошит мою карточку раньше, чем я успею икнуть!

Вот только не хватало еще одного ящера на мою голову и прочие части тела. Нет, этого точно мои части тела не касаются. И не коснутся.

Этому меня тоже научил Беглец — воздействию на других эмпатов. Мои способности не считались боевыми, но рядом с другими одаренными я кое-что умела. Например, закрыться от эмпата, ударить по нему своими чувствами или же забрать боль, если чувствами ударил кто-то другой.

— Мы могли пострадать! Ваша дочь могла пострадать! Где-то же у него есть чувства?! После выходки Фелисы он должен рвать и метать. Мой отец за меньшее грозил мне ружьем и заставлял чистить стойла лакшаков.

Хотелось выдрать Фелисе волосы! За порванную юбку, за пораненные ладони, за то, что пришлось тащиться за ней сюда, за раздирающие душу эмоции, которые заставляли меня чувствовать сильнее и ярче. Бесит. Бесит-бесит-бесит.

Я так сильно увлеклась этим занятием, что не успела закрыться от чужого щемящего чувства грусти и тоски. Оно ворвалось в мой гнев, приглушая его; как тоненький звон колокольчика, поманило за собой мой дар. И я двинулась на этот зов.

Он гладит меня по руке, а затем по животу, как будто убеждаясь, что я все еще цела, хотя все, что я сделала, это ударила себя по лицу.

"— Беременна? – повторяет Тиффани. – Через неделю? Серьезно, подруга? — Черт возьми, Джорджи, тебя на пять минут нельзя оставить! – присоединяется Лиз. – На этот раз я говорю серьезно. Чувствую, что если ты снова скроешься из нашего поля зрения, то появишься уже босая и с потомством."