Буддизм — цитаты из книг

Ганди возражал против открытия больниц, говоря, что больницы и боаготворительность просто оттягивают уплату долгов, что не следует помогать страдаюшим, что они должны страдать в расплату за грехи, а оказание им помоши задерживает расплату.

Поскольку истинная природа человека уже является природой Будды, ничего и не нужно делать для того, чтобы она стала таковой. Даже наоборот, стараться стать Буддой — значит отрицать, что человек и так уже есть Будда, т.е. отрицать единственную основу, на которой состояние Будды и может реализоваться. Короче говоря, для…

Тот, кто жаждет, преследует, видит и знает внутреннюю цель, обладает существованием только в отношении к эфемерным объектам своего стремления. Он видит, что его попытка схватывания и удержания мира — это петля, накинутая на его собственную шею, петля, лишающая его той самой жизни, которой он так жаждет. И нет выхода, нет…

Суть раскрывается лишь тогда, когда приходит ясное понимание, что все намеренные акты — желания, идеалы, расчёты — бесполезны. Во всей вселенной — как вовне, так и изнутри — нет ничего, чем можно бы было овладеть, и нет никого, кто мог бы чем-нибудь овладеть.

Чтобы увидеть мир конкретно таким, как он есть, не расчленённым посредством категорий и абстракций, необходимо смотреть на него с неразмышляющим умом, т. е. с умом, не создающим о нём символов.

Сидячая медитация вопреки распространённому мнению не является "духовным упражнением", тренировкой, преследующей какую-то скрытую цель. С точки зрения буддизма, это просто наилучший способ "сидения", и совершенно естественно оставаться сидя, раз делать нечего и тебя не пожирает нервное возбуждение.

Всё, что вы переживаете, когда ваше внимание просто обращено на то, что происходит в вашем уме в любой момент, и есть медитация.

Мы страдаем до тех пор, пока не осознаём свою природу. Но осознаёте вы её или нет – её качества от этого не меняются. А вот когда вы начинаете осознавать её в себе, то меняетесь и вы, и качество вашей жизни.

Преходящесть представляется гнетущей только уму, который упорно стремится к обладанию, но в уме, отпущенном на волю, плывущем вместе с потоком перемен, ставшей, по образному выражению Дзэн-буддизма, мячиком в пене горного потока, ощущение преходящести или пустоты порождает чувство восторга.

Как свету нет нужды освещать самого себя, так как он и так светится, так нет никакой необходимости и даже смысла в том, чтобы Брахман стал объектом своего собственного знания.

Если суть обычной жизни состоит в страдании, то самым действенным противоядием от него это смех, особенно смех над собой.

Быть свободным от конвенций — не значит отвергать их; это значит не быть обманутым ими и вместо того, чтобы быть инструментом в их руках, уметь пользоваться ими как инструментом.

Когда различия между людьми гипертрофированы - просыпается жажда власти, нередко становящаяся бесконтрольной.

Где утверждается индивидуализм, там превалируют отношения взаимной вражды. Здесь нет свободы, нет спонтанности, а есть лишь удушливая атмосфера запретов, подавленности и угнетения со стороны внешних сил. В результате возникают многочисленные психические аномалии.

Личность, познавшая себя, отнюдь не склонна теоретизировать, не пишет книг, не даёт другим навязчивых советов; она всегда живёт своей уникальной, свободной и творческой жизнью. Здесь Я знает себя изнутри, но никогда не со стороны.

Точка есть окружность, и окружность является точкой. Этот, казалось бы, невозможный парадокс становится возможен, когда мы покидаем направление движения науки и обращаемся к Дзен. Дзен, по существу, оказывается творцом этого парадокса.

Но Я есть вечное движение и становление. Оно есть нуль в статическом состоянии и бесконечность в процессе движения. Я - динамично. Его можно уподобить сфере, не имеющей периферии. Я в этом случае есть пустота.

Свобода - понятие субъективное, не имеющее объективного истолкования. Любая такая попытка ведёт у противоречиям. Поэтому я и утверждаю, что рассуждать о свободе в рамках объективного мира ограничений - по меньшей мере абсурдно.

Конечно же, мы не повернём колесо индустриализации вспять, к ручному труду ремесленников. Но для нас было бы неплохо осознать всю значимость человеческих рук, а также зло, произрастающее на ниве современной механизированной жизни, превозносящей интеллект в ущерб целостности бытия.

Ему необходимо, чтобы диктат чувств уступил место диктату рассудка; чтобы жизнь и переживания превратились в серию аналитических опытов. Тогда только инквизиторский дух Запада обретает успокоение.