Три четверти века назад: Битва за Ленинград

metaloleg : Три четверти века назад, 25 сентября 1941, года 18-я немецкая армия намеревалась атаковать рубеж на Пулковских высотах — последний, третий рубеж обороны Ленинграда перед городом. Но намеченное наступление отменили из-за дружного заявления командиров отдельных дивизий Вермахта и СС, что из-за понесенных ранее потерь атака приведет к ситуации, которую лаконично описал один из офицеров немецкой части в журнале боевых действий: "Когда дивизия доберется до Ленинграда, то будет есть из одного котла". Так завершился немецкий натиск на северную столицу с южного и западного направлений, самой ближней точкой продвижения агрессора стал Урицк, бои за который снова вспыхнут в октябре. К востоку от города бои и не думали прекращаться. Немцы в эти дни пытались сбросить в Неву наши части на клочке земли напротив Невской Дубровки, навсегда вошедшей в историю как Невский пятачок. Эту пядь земли, ставшей сплошной братской могилой за все годы блокады, от фронта со стороны Большой Земли отделяло всего-то от семи до двенадцати километров, которые в те же дни безуспешно пыталась извне кольца пройти 54-я армия маршала Г. И. Кулика, которого снимут с командования за неудачи день спустя после. Бои на всех участках кольца еще шли до начала октября, но основной контур линии фронта вокруг осажденного Ленинграда определился именно в эти дни. В этом очерке я перечислю наиболее достойные прочтения с моей точки зрения книги о Битве за Ленинград, начиная с боев за Лужский рубеж в середине июля и до конца сентября 1941-го года. В целом, историография боев за город в этот период весьма обширна, но вместе с тем в нем сияют обильные белые пятна, потому что некоторые события были хорошо описаны еще в советское время, а некоторые становятся известными только сегодня, в связи с архивной революцией, и оценка значений тех или иных боев постоянно переосмысливается.

Как ни странно, сразу трудно найти и назвать воспоминания людей, которые воевали на сухопутном фронте на командных должностях под Ленинградом от лета 1941-го до полного снятия блокады. Генералов назначали и переводили, командующий Ленинградским фронтом на протяжении почти всего времени блокады маршал Говоров умер достаточно рано и не оставил воспоминаний. И все же два примера автора подобных книг есть, и это делает их весьма ценными в глазах современного читателя. Генерал-лейтенант инженерных войск Б.В. Бычевский, начальник инженерных войск Ленинградского фронта, в 1963-м году выпустил свои мемуары Город-фронт , с первого дня войны и до конца блокады постоянно был свидетелем и очевидцем всех событий, происходивших в северной столице. Кроме того, воспоминания, изданные на закате "оттепели", весьма откровенны и часто идут вразрез с официальной точкой зрения партии на историографию ВОВ времен брежневского ужесточения идеологического контроля. Не случайно они были изданы не в "Воениздате", что вполне соответствовало рангу генерала, а в "Лениздате", и после второго издания 1967-го года ни разу не переиздавались. Отмечу также, что Борис Владимирович также является автором книг о маршале Говорове, с которым прошел почти всю войну. Вторым мемуаром "от и до" стали воспоминания Повелители огня маршала артиллерии Г.Ф. Одинцова, сделавшим в войну стремительную карьеру от командира сводного артиллерийского полка на Лужском рубеже до командующего артиллерией Ленинградского фронта и подчиненному ему Балтийского флота. Это был один из лучших артиллерийских командиров всей Второй мировой, как в организации контрбатарейной борьбы с осадной артиллерией немцев, так и в артиллерийском прорыве при наступлении на долговременные укрепления врага, как в Карелии и Прибалтике в 1944-м году.

Другие труды...

О боях на Лужском оборонительном рубеже летом 1941-го года, на дальних подступах к городу на Неве, написано несколько книг, из которых трудно выбрать одну и лучшую. Каждый автор предпочитает заострить свое внимание на чем-то одном — строительстве оборонительных сооружений, боях ополченцев или общей картине с точки зрения руководства фронта. Наверное, наиболее универсальным трудом станет Лужский рубеж: хроника героических дней Ильи Хомякова, ставшая кратким ликбезом по боям на дальних подступах к северной столице, тем более, что издана на хорошем уровне, в формате А4. В штабе ЛВО решили строить Лужский оборонительный рубеж аж 23 июня 1941 года, во второй день войны, что кажется просто невероятным предвиденьем на фоне еще неясной обстановки в Приграничном сражении и общей предвоенной шапкозакидательской атмосферы отношения к "непобедимой и легендарной" Красной Армии. Решили, и в целом успели построить, отмобилизовав всю мощь ленинградской строительной промышленности и до трети трудоспособного населения города. Параллельно в города начали формировать двухсоттысячное ополчение, что, кстати, дало обилие послевоенных опубликованных воспоминаний, потому что туда попало много людей из ленинградской интеллигенции. Даже отдельную горно-стрелковую бригаду сформировали из граждан, увлекающихся альпинизмом. Устойчивость этих частей на фронте была невысокой, с первых же боев они начали частично разбегаться с передовой, их останавливал лично Ворошилов, приехавший к напряженному участку. Но укрепления, даже занятые вперемежку добровольцами и кадровыми частями, остановили вал немецких подвижных частей, что вместе с явными ошибками немецкого командования группы армий "Север", устроившего наступление в трех расходящихся направлениях, заставили остановиться блицкриг на полмесяца. Но, подтянув отставшие пехотные части, немцы в августе опять перешли в наступление, окружив часть защитников рубежа, из очередного котла Восточного фронта вышло около половины личного состава.

Другая хорошая книга о Лужском рубеже принадлежит перу Владимира Рохмистрова, человеку, который в сети себя сам называет философом, и еще пишет книги по религии и оккультизму. Но в Дивизии без вести пропавших. Несколько дней июля 1941 года на Лужском рубеже обороны Ленинграда автор смог дать максимально подробное описание боев 10-18 июля 1941 года прежде всего на плацдарме у села Ивановское, немного есть по второму плацдарму у Сабска и по боям под Сольцами. Трагизм плацдарма у Поречья-Ивановское был в том, что немцы буквально на полдня опередили соединения 2-й дивизии народного ополчения, и ленинградцам, в подавляющем большинстве своем представляющим совершенно не обученных рабочих, служащих, студентов и преподавателей, пришлось ходить в атаки на зарывшуюся в землю боевую группу опытных немецких ветеранов войны в Европе. Впрочем, аналогичные плацдармы у Сабска или у Кременчуга тем летом не смогли скинуть в реку и гораздо опытные кадровые красноармейцы, но полная неразбериха на поле боя, нескоординированность атак и неувязка своих действий с танкистами, повлекла потери на уровне 60-70% личного состава ополченцев, причем в статичных позиционных боях они не смогли даже точно подсчитать своих погибших. Даже ручное управление наблюдавшего за боями Ворошилова не помогло. Рохмистров, опираясь на широкий спектр документов, как из архивов ЦАМО и NARA, так и на личные воспоминания участников с обеих сторон, описал бои, видимо, в максимально возможном доселе приближении, посветив указанному хронологическому промежутку в девять дней примерно 300 страниц повествования. Ну и авторский вывод в том, что ополченцы, несмотря на отчаянность своих усилий, не смогли бы выбить немцев за Лугу, вполне логичен, их просто этому не обучили, как и всю вновь воссоздаваемую РККА образца 1941-го года. В любом случае, такой кропотливый поиск воспоминаний и документов по каждому дню июля и публикация, пусть и непрофессиональным историком, заслуживает одобрения и упоминания.

Еще считаю нужным упомянуть книгу 1983 года военного журналиста и политрука в годы войны Юрия Кринова — Лужский рубеж . Это своеобразный литературный памятник защитникам Лужского рубежа, впервые поднявший тему обороны города на дальних рубежах, почти забытый после войны. Кринов написал повесть, безусловно качественную с литературной точки зрения и умеренно политизированную по сравнению с тогдашними главпуровскими трудами. И самое главное — она дала точку опоры последующим историческим изысканиям авторам уже наших дней, пишущих о сражении на Луге. Во всех прочитанных мною современных книгах о Луге-41 широко использовался и цитировался данный труд: где больше — где меньше, как правило, когда нужно было проиллюстрировать тот или иной боевой эпизод или решение командования сначала сухим языком документов, а потом прямой речью очевидца. Кринов построил свою книгу на коротких рассказах участников изо дня в день, начиная от идей по строительству рубежа, первыми боями на Луге, оперативной паузе и прорыву укрепленной позиции, но вопрос: откуда он брал свидетельства рядовых и младших командиров непосредственно с такими деталями, которых после войны уже и не упомнишь? То ли у него были какие-то дневники, где он отражал интересные донесения, то ли он пользовался при написании достаточно широким списком тогдашней военной прессы, причем со всего почти 250-км фронта укрепленной позиции. Прямо об источниках автор не пишет, но, судя по тому, что приводимые им свидетельства достаточно точно бьются с документированными отдельными боевыми эпизодами у других историков — чаще "гуляет" дата, но канва событий совпадает — он имел доступ к информации выше низового уровня. Такая небольшая историческая загадка о малоизвестном авторе известной книги. Кроме того, я считаю нужным повторить упоминание мемуаров немецкого танкового командира Эрхарда Рауса и его книгу Танковые сражения на Восточном фронте . Именно он оборонялся на лужском плацдарме и стал главным немецким источником по Луге для отечественных историков. Кроме того, общий стратегический охват сражений на реке и до пригородов Ленинграда дан в двух книгах Алексея Исаева — Иной 1941. От границы до Ленинграда и Котлы 1941-го. История ВОВ, которую мы не знали , где рассматриваемая тема изучается в первой главе.

Лучшим из вышедших в России за последние пару лет исторических исследований на тему Великой Отечественной стала Битва за Ленинград. Неизвестная оборона . Вячеслав Мосунов, научный сотрудник ВИМАИВиВС (Артиллерийского музея в Санкт-Петербурге), написал книгу, раскрывшую много белых пятен в истории обороны северной столицы осенью 1941-го, но одновременно поднявшую много новых вопросов. В целом, это лучшее исследование о боях под городом в сентябре 1941-го. Войска группы армий "Север", преодолевшие Лужский рубеж, начали пробиваться к городу через оборонительные районы со все более усиливающимся сопротивлением его защитников. Немцы к концу первого военного лета уже не ставили задачу во что бы то ни стало ворваться в город, целью было окружение на выгодных позициях, соединение с финскими войсками вдоль западного и восточного берегов Ладоги и осада города на измор, потому что потери непосредственно при боях на улицах города ими оценивались как недопустимые. Наступление велось на всем фронте, на западе немцы прижали к морю войска 8-й армии в Ораниенбаумском плацдарме, на востоке вышли к Ладоге и отсекли город от Большой Земли, в центре наступали, в основном ориентируясь на главные дороги в город, ось главного наступления шла по линии Красногвардейск (Гатчина) — Пулково. Двойственность немецкого наступления была своеобразной, часть подвижных войск уже отзывалось для "Тайфуна", их старались беречь. Наверное, единственным недостатком книги стало то, что автор не раскрыл численность немецких частей к началу боев на подступах к Ленинграду, и трудно оценить потери Вермахта в боях в процентном соотношении. К концу боев, например, в одном из полков 96-й дивизии оставалось по 150-250 человек в батальоне, в окопы шли штабисты и писари. В целом, немцы сохранили возможность обороняться, что показали дальнейшие бои в попытках деблокады, но наступать на всем фронте сил уже не было. По количеству разоблаченных устоявшихся заблуждений с советской стороны исследование не имеет равных. Например, автор развенчивает роль флотской артиллерии как решающего фактора, остановившего немцев на прибрежных участках. Скорее мешало и нервировало, чем останавливало, хотя не исключаю, что жалобы-предлоги на советские боевые корабли появлялись тогда, когда немецкие командиры уже не видели возможности для дальнейших атак. Но куда важнее и интереснее стали оценки роли командующих войсками фронта, сначала Ворошилова и Попова, потом Жукова. В книге почти ничего о Попове, хвалебное в адрес Ворошилова, и вряд ли отыщется что-либо не гневное в адрес Жукова, поскольку именно оборонительные мероприятия первых, в том числе постройка укрепрайонов летом 41-го, и позволила отстоять город на Неве. Жукова автор постоянно обвиняет в невладении ситуацией и отдаче невыполнимых и грозных приказов и угроз. В целом, описание боев на подступах примерно уравнивает и тех и других в реагировании на события, поскольку связь — главный бич советской армии — работала исключительно плохо при всех командующих. Более того, из книги вообще не очень понятна их роль, кроме как направление резервов и издание невыполнимых приказов — врага сдержало скорее упорство и самопожертвование бойцов и офицеров поредевших дивизий и полков, а роль военного и партийного руководства проявилась прежде всего в мобилизации людских ресурсов почти трехмиллионного города, постоянно подкидываемого на алтарь обороны. Еще, по описанию боев 54-й армии в Приладожье, в целом положительно оценен маршал Кулик, обычно нелюбимый в отечественной историографии. Еще автор в заключении дает обзор по белым пятнам боев под городом до полного снятия блокады — это все воспринимается как творческие планы, в дальнейших очерках я еще буду называть другие его работы по боям в условиях блокады.

Я еще неоднократно буду возвращаться к теме Ленинграда в своих дальнейших очерках, окрестности города стали одним из главных полей битвы всего Восточного фронта, и все 872 дня блокады Красная Армия либо вела бои за прорыв кольца, либо готовилась к ним по обе стороны Ладоги. По некоторым оценкам, в этих боях погибли каждый десятый советский солдат и офицер из общих потерь армии Советского Союза в ВОВ. Книги о боях вокруг осажденного города в октябре-декабре 1941-го заслуживают отдельного поста, но это будет чуть позже. В своем следующем очерке я напишу про апогей всего первого этапа Великой Отечественной — наступлении немцев на Москву осенью 1941-го года.