Интервью с Норой Робертс

Автор: Риган Стивенс (Regan Stephens)

Нора Робертс вряд ли использует совет «Пишите о том, что знаете». Будь это так, плодовитый автор, чья писательская карьера, как известно, началась в разгар метели, когда Робертс застряла дома с двумя маленькими сыновьями и без шоколада, писала бы о жизни в маленьком городке Бунсборо, штат Мэриленд. «Вы не пишете о том, что знаете, иначе смогли бы написать всего одну вещь, – язвительно замечает она. – Вы пишете о том, что хотите узнать».

Стоит вспомнить её фирменное сочетание романтики и саспенса, запоминающихся персонажей и энергичного диалога, как становится ясно, что она знает, как нужно рассказывать потрясающе увлекательные истории. Робертс написала более 200 романов, которые разошлись тиражом более 500 миллионов экземпляров и в общей сложности продержались более 1000 недель в списке бестселлеров «New York Times».

Из того же самого дома, где всё началось, Робертс переносит своих читателей в самые разные места, далекие и близкие: побережье Чизпикского залива, ирландские холмы, Нью-Йорк будущего (под псевдонимом Дж.Д. Робб), а в своем последнем романе – и на зеленые просторы Тихоокеанского Северо-запада. В «Одержимости» ( The Obsession ) юная Наоми Боуз узнает, что её отец является серийным убийцей, и после такого открытия её жизнь, как и семья, рушится. Годы спустя, уже будучи успешным фотографом с новым именем, она постоянно переезжает с места на место, пока однажды не покупает старый дом в Санрайз Коув. Там она встречает Ксандера Китона, и когда, наконец, чувствует себя готовой пустить корни, её прошлое наносит ей непрошеный визит.

Риган Стивенс специально для Goodreads взял у Робертс интервью и поговорил с ней о своих и чужих правилах, сходстве между тем, как она пишет и готовит, и её пользующемся огромным спросом рецепте фаршированных яиц.

Goodreads: «Одержимость» – один из самых мрачных ваших романов. Откуда вообще такая идея?

Нора Робертс: Я понятия не имею, откуда взялась эта идея! Вдохновение обычно в этом не участвует. Мне хотелось написать нечто подобное, потому что я думала, что может получиться весьма интересное полотно, и я задавалась вопросом о том, каково быть ребенком серийного убийцы. Обычно вы думаете о преступнике, убийце и тех ужасных вещах, что он совершил, о его жертвах и семьях погибших. Но что можно сказать о семье человека, который делает столь ужасные вещи? Такие мысли и послужили трамплином. Что получится в итоге? Когда я пишу, это больше похоже на строительство здания, кирпичик за кирпичиком, чем на мгновенное озарение. Текст не приходит ко мне из ниоткуда, это, скорее, планомерный процесс.

GR: Отличается ли этот процесс при работе над самостоятельным романом и серией книг, и каким образом?

НР: Не совсем. Процесс всегда остается процессом. Еду ли я по улице или по шоссе, я всегда веду автомобиль одинаково.

GR: Первая встреча Наоми и Ксандера напоминает классическую сцену «дева в беде» с поправкой на то, что она представляет собой сильную и независимую героиню. С самого начала все ваши главные героини описываются в таком ключе. Почему это так важно для вас?

НР: Мне не интересно писать о попавшей в беду девице, пока девица не научится, по крайней мере, сама о себе заботиться. Мне нравится писать о сильных характерах, многосторонних личностях, и именно это я и делаю, тем или иным образом. Думаю, когда ты пишешь книгу об отношениях (а именно так я ощущаю текст, если в истории есть крепкие отношения), то тебе нужно два человека, причем, оба должны быть многосторонними и сильными. Или они могут обрести свою силу по ходу истории. Если герой мне неинтересен, я не смогу написать о нём так, чтобы это было интересно кому-то еще. Это тот вид личности, который мне интересен.

GR: Роман выводит на первый план внутренние изменения Наоми, которые отражаются в том, как она восстанавливает большой старый дом в своем новом городе. Вы опирались на собственный опыт восстановления «Инн Бунсборо»?

НР: Ну, конечно, я довольно хорошо во всём этом разбираюсь. Я вышла замуж за плотника. Я много знаю о восстановлении и строительстве зданий и о том, сколько времени это может у вас отнять. Так что некоторые детали я, конечно, брала из жизни. Но мотивы Наоми вернуть свой дом к жизни совсем не отражают того, что мы делали в реальности. Хотя наш опыт тоже был очень личным. Это было здание, которое много значило, и нам хотелось сделать всё хорошо, с уважением к его истории. Думаю, Наоми чувствовала, что для неё это важно, иначе она не сможет по-настоящему привязаться к этому дому и месту. Но ей нужно было сделать их своими.

GR: Вы очень тонко передаете читателям ощущение присутствия в каком-то месте – от экзотического ближневосточного города в Женской мести до Санрайз Коув в «Одержимости». Как у вас это получается? Как вы собираете необходимый материал?

НР: Добиваюсь того, чтобы быть в состоянии его увидеть. Я должна почувствовать его, должна понять, как оно пахнет. Как это место выглядит, когда встает солнце? Даже если вы не включите это в свою историю, вам просто нужно это знать. Я должна сама увидеть его, чтобы потом суметь перевести это в текст и нарисовать картину в своей истории. Для «Одержимости» я приобрела много книг и немало бродила по Интернету, рассматривая фотографии. Я и сама была там, но это было так давно. А маленькая поездка туда не даст вам достаточного количества информации. Но я хорошо представляю себе небольшие города и знаю о жизни за пределами маленького городка, так что могу всё это использовать. Вы не пишете о том, что знаете, иначе смогли бы написать всего одну вещь. Никогда не понимала такого. Вы пишете о том, что хотите узнать. Вот я и хотела узнать, каково это – встать утром, вода только на улице, вокруг лес и всё такое. Немного похоже на изоляцию, но героине как раз и нужна изоляция, и именно изолированность привлекла её в этом доме, этом месте в это время.

GR: Менялся ли ваш подход к этому вопросу на протяжении вашей карьеры?

НР: Ну, раньше я не могла что-то погуглить. Во времена, когда я только начинала, нужно было иметь большую полку с энциклопедиями. На самом деле, только около пяти лет назад я смогла распрощаться со своим древним набором энциклопедий. В начале я очень много пользовалась библиотекой, а теперь у меня есть собственный книжный магазин, так что мне не приходится платить библиотечные взносы, а то я вечно опаздывала! Книги нужны были мне прямо во время [написания романа]. Я читала их по ходу работы над романом, к тому же в библиотечных книгах нельзя делать пометки, так что я могу сказать мужу, что он должен заказать, а потом могу их у него стащить. Кроме того, я много пользуюсь Интернетом. Там можно найти немало великолепных фотографий нужного места, что действительно помогает перенестись туда. Вы можете четко увидеть, как там выглядят земля и небо, всё это. Так что я использовала фотографии, чтобы оказаться там, и статьи людей, которые там побывали, чтобы составить более полное представление.

GR: Знаю, что вас спрашивали об этом раньше, но поскольку вы по-прежнему продолжаете рассказывать интересные истории, думаю, можно вернуться к этому вопросу. Как вам после стольких лет удается находить вдохновение для создания новых персонажей, мест действия, историй? И мотивацию, чтобы о них рассказать?

НР: Слово «мотивация» подходит моей работе куда лучше, чем «вдохновение». Я мотивирована, потому что это то, чем я занимаюсь. Писательство – это моя работа. Это страсть. Я люблю то, что я делаю, но это также и моя жизнь. Что я буду делать с полусырыми персонажами и историями в своей голове, если не буду знать, как довести их до степени полной готовности?

Ты видишь что-то, и по какой-то причине оно застревает у тебя в голове. Ты даже не догадываешься, что оно где-то застряло, до тех пор, пока не станешь писать и в какой-то момент не подумаешь: «Ой, да, я помню это». И тогда ты добавляешь это в свою историю. Однако по большей части я просто всегда задаю себе нужные вопросы: «Что будет дальше? Кто и что сделает? Что эти люди делают вместе? И что они делают в этом месте?». Почему Наоми стала фотографом? Ну, мне захотелось, чтобы она этим занималась, потому что я хотела, чтобы она была наблюдателем. Я могла бы сделать её художником, но ей нужна была эта дистанция. Так что для меня всегда очень важно не только то, что они делают, но и почему они это делают. Почему она решила стать фотографом? Почему Ксандер стал механиком? Почему он до сих пор играет музыку? Всё это. Для меня это действительно ключ к пониманию персонажей и того, чем они являются, и именно это направляет всю историю.

GR: Вопрос от пользователя Goodreads по имени Эстель: «Считаете ли вы, что ожидания читателей за эти годы изменились в целом и в отношении ваших книг, в частности?»

НР: Интернет имеет много плюсов и минусов. По большей части, я на его стороне, поскольку использую его ежедневно и понимаю, что это еще и прекрасное средство общения. Однако такого рода общение и соцсети провоцируют появление большого количества читателей, считающих себя вправе сказать вам, что и как вы должны писать. В конце концов, я написала печально известный пост у себя в блоге под названием «Кусайте меня», потому что с меня достаточно. Они говорили мне, что я сатана, потому что я писала о ведьмах. Это должно прекратиться.

Но, по большому счету, я думаю, что за некоторым исключением люди до сих пор хотят просто получить действительно хорошую историю. Они хотят, чтобы текст вызвал в них эмоциональный отклик.

Надпись на табличке: "Любой, кто говорит вам, что существует "правильный" способ писать - лжец"

В эти выходные в память о Харпер Ли – я действительно считаю Убить пересмешника книгой, которая приблизилась к идеальной настолько близко, насколько это в принципе возможно, – я села перечитывать роман в десятимиллионный раз. Я хорошо знаю саму историю, я знаю слова, но это неважно, я всё равно в неё погружаюсь. Думаю, именно это большинство людей и хотят получить от книги. Возьмите меня туда. Покажите мне. Дайте мне почувствовать. Разозлите меня или позвольте мне влюбиться. Читатели хотят именно этого, иначе они никакие не читатели. Facebook или любая другая аналогичная площадка дают людям право анонимного голоса, но, как принято у них говорить, «хейтеры продолжают хейтить». Люди могли приходить ко мне или писать мне письма, но теперь они просто связываются со мной через Интернет.

GR: Как изменения в вашей собственной жизни влияли на ваши произведения (персонажей, темы) на протяжении вашей карьеры?

НР: На самом деле, я не думаю, что какие-либо изменения отразились на моем творчестве. Безусловно, миллион лет назад, когда оба моих мальчика пошли в школу, и у меня появилось свободное время на писательство не только ночью, но и днем, писать стало легче. Теперь у меня есть внуки, которые часто приходят сюда после школы. Их мама работает, и хотя они сами достаточно взрослые, чтобы самим о себе позаботиться, мне просто нравится их видеть. Я планирую свой рабочий день вокруг них. Это не влияет на то, как я работаю; я живу в том же самом месте. Как и Наоми, мне нравится мое одиночество. Дом в лесу; никто меня не беспокоит, разве что собаки иногда. Я по-прежнему здесь, рядом с клавиатурой, это то, что я делаю.

GR: Любовь к еде пронизывает все ваши книги. Обращая на это внимание, пользователь Goodreads по имени Лия спрашивает: «Во всех ваших книгах есть фирменные блюда или еда, приготовленная самими персонажами. Не собираетесь ли вы когда-нибудь издать поваренную книгу, чтобы читатели сами могли приготовить Пиццу воина, сэндвич букмекера или ирландский содовый хлеб?».

НР: Если они хотят Пиццу воина, то могут прийти и заказать себе её в «Vesta»; это наш ресторан. Я не знаю, как она готовится [смеется], но люди, которые там работают, как-то её делают. В следующие выходные я планирую разместить в блоге сообщение о том, что я не использую рецепты, потому что каждый раз, как я пишу о чем-то вроде «в эти выходные я приготовила мужу тушеную говядину и фаршированные яйца», мне приходится потом объясняться, что у меня нет рецепта. Люди постоянно просят меня поделиться рецептом, и я собираюсь рассказать им одну историю. Когда мой младший сын женился, его жена Кэт, мое сокровище, попросила меня собрать книгу моих рецептов, что я и сделала. Ей очень нравились мои фаршированные яйца, и она сказала: «Но я читаю рецепт и не понимаю – сколько горчицы, сколько майонеза?». В итоге ей пришлось просто за мной понаблюдать, потому что я делаю всё на глаз, по запаху, по опыту.

Именно так я готовлю, и мне хочется попробовать провести ассоциацию, что так же я и пишу. Я не работаю по шаблону. И готовить я предпочитаю таким же образом. У меня может быть некая база, основа, и когда я готовлю, у меня есть базовый рецепт, который я, возможно, почерпнула из Интернета, но я хочу сделать это по-своему, потому что я, к примеру, могу не любить лук.

GR: Разве это по-ирландски? Я итальянец, и мы именно так и готовим.

НР: Не знаю. Моя мама была потрясающим пекарем. Готовя, она походила на старомодного ирландского повара. Она никогда не задумывалась о добавлении специй или трав к чему-либо, и я сама узнавала, как нужно обогащать вкус еды. Что касается выпечки, то, на самом деле, моя внучка и я любим печь. В субботу мы собираемся сделать знаменитый «фунтовый кекс» моей мамы, так что на кухне будут одновременно присутствовать три поколения, поскольку это рецепт моей матери. Я подхожу к писательству примерно так же, как к готовке. Не нужно бояться творить, чтобы получить удовольствие. Когда я только начинала, то не знала многих правил, хотя все они уже тогда существовали. Помню, ко мне как-то подошла куда более знаменитая, чем я тогда, писательница и задала вопрос в лоб: «Почему вы решили нарушить правила ТЗ?» (в оригинале – аббревиатура «POV», означающая словосочетание «точка зрения» – прим. перев.). А я что-то промямлила в ответ, а затем пошла выяснять у кого-то, что вообще такое «правило ТЗ». Я даже не знала, что такое ТЗ. Не знала, что нарушаю какие-то правила. Кто придумал эти правила? И мне нравится готовить таким же образом: я просто буду это делать, пока мне не понравится, как оно выглядит и пахнет, пока мне не понравится его вкус.

Нора Робертс со своими внуками на обложке журнала для бабушек и дедушек

GR: Можете ли вы описать процесс работы над книгой? Есть ли у вас какой-нибудь ритуал, которому вы следуете? Например, выпить чашечку кофе? Зажечь свечу? (Отличается ли он от того, каким вы пользовались, когда начинали?)

НР: Принести в жертву курицу? [Смеется] Я жаворонок, хотя мне бы и не хотелось им быть. Но я часто поднимаюсь до пяти или в 5-15 утра. Это глупо. Когда мои дети были маленькими, нам приходилось просыпаться рано, чтобы успеть на автобус, потому что мы живем за городом, и я думала, что когда они вырастут, я смогу спать до 7 или 8 утра. Ну, и теперь я встаю в 5 утра. Это меня убивает! Я к этому привыкла. Кажется, мое тело так работает. Я встаю рано, раньше собак, и некоторое время провожу довольно бестолково. Проверяю Facebook, играю в игры или читаю нужные мне материалы (сейчас это политика). Потом встают собаки, просыпается мой муж, и я буквально считаю минуты до тех пор, когда он уйдет на работу, потому что он дышит моим воздухом [смеется], хотя он меня и не беспокоит. И потом, даже если он собирается слоняться вокруг часть утра, я буду просто его игнорировать и в любом случае начну работу между половиной восьмого и девятью часами утра. Если бы я не приступала к работе до 9 утра, я бы так и не смогла сосредоточиться. Потом я работаю до половины третьего или половины четвертого дня. Это зависит от многого. Придут ли дети? Нужно ли готовить обед? Потом я иду работать по дому, готовлю обед или разогреваю остатки. Затем я смотрю телевизор или читаю книгу, а потом проделываю всё снова на следующий день.

GR: К вопросу о чтении книг, вы читали в последнее время что-нибудь, что вам особенно понравилось?

НР: Я только что начала новую книгу Роберта Паркера (да покоится он с миром) из серии о Джесси Стоуне, но отложила её в сторону, чтобы перечитать «Убить пересмешника». А еще я пересмотрела фильм, потому что считаю его идеальной экранизацией романа.

GR: Какие авторы или книги повлияли на вас?

НР: Влияние – это сложное слово. Каждая прочитанная книга так или иначе влияет на вас, с той или иной стороны. Есть авторы, к которым я точно вернусь, чтобы прочитать всё, что они пишут. Я обожаю книги Мэри Стюарт и буду их перечитывать, начиная с самой первой Мадам, вы будете говорить? , написанной еще в 50-е годы. Джон Сэндфорд, Роберт Паркер, Стивен Кинг, Терри Пратчетт, еще миллион других. Мне нравится хорошая история, когда она хорошо рассказана. Я люблю популярную литературу. Я не большой любитель серьезных романов, но «Убить пересмешника», Джейн Эйр и Поправка-22 – это то, что я буду перечитывать снова и снова.

GR: Над чем вы работаете сейчас?

НР: Просто готовлюсь начать писать новую книгу, которая выйдет в 2017 году в твердой обложке. Только и всего. Я просто делаю некоторую подготовительную работу. Надеюсь завтра написать первые слова. Посмотрим, что будет дальше.

Перевод: Count_in_Law
Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ