Путешествие длиною в смерть

Критик: Александр Москвин
Рецензия на книгу История смерти. Как мы боремся и принимаем
Оценка: *

Разговоров о смерти принято избегать. Слишком страшная, неприятная, неприличная тема, а еще попытки осмыслить неизбежную участь кишат парадоксами сильнее, чем путешествие Алисы в Страну чудес. Смерть обыденна и загадочна, предсказуема и неожиданна… Набор противоречий делает всеобщую танатофобию еще более удушающей. Социальный антрополог Сергей Мохов стремится включить смерть в общественный дискурс: чем откровеннее люди обсуждают ее, тем лучше понимают себя. В книге «История смерти. Как мы боремся и принимаем» неизбежный шаг в небытие становится действенным инструментом для познания мира и человека.

С именем Сергея Мохова связано возрождение интереса к death studies в России. Конечно, его нельзя назвать первопроходцем — в девяностые годы активно развивалась философская танатология и издавался альманах «Фигуры Танатоса». Однако тогда эта тема не выходила за пределы академических гуманитарных кругов. Сергей Мохов способствовал нарастанию общественного интереса к проблемам смерти и умирания. Он защитил диссертацию о похоронной индустрии, а в рамках стипендии Oxford Russia Fellowship выполнил исследование о системе паллиативной помощи умирающим. Основанный Моховым журнал «Археология русской смерти» публикует актуальные статьи отечественных и зарубежных специалистов в сфере death studies.

Название новой книги отдает претенциозностью. Намек на всеохватность обещает нечто монументальное в духе «Смерти» Владимира Янкелевича или «Человека перед лицом смерти» Филиппа Арьеса. Да и предыдущая книга Мохова — монография «Рождение и смерть похоронной индустрии» — настраивает на серьезный лад. Для того исследования, выявляя тонкости и технологии погребения в разные эпохи, автор изучал старинные документы, интервьюировал респондентов и даже работал в сфере ритуальных услуг. «История смерти» вышла в издательстве Individuum, которое специализируется на развлекательном нон-фикшне. Здесь Мохов примеряет амплуа популяризатора науки.

«История смерти» состоит из семи глав. Каждая из них посвящена отдельной теме. Мысль автора несется ладьей Харона, но не во мрак загробного мира, а вдоль берега, пристально вглядываясь, как люди расстаются с жизнью. Эвтаназия, паллиативная помощь, проявление скорби, тщетные поиски бессмертия — каждая тема разворачивается грандиозной панорамой научных концепций и актуальных кейсов. Детально рассмотреть их не получится. Автор задает стремительный темп, компенсируя недосказанность обилием ссылок на первоисточники.

В начале девяностых вышла книга доктора медицинских наук Сергея Рязанцева «Философия смерти» (в другом издании «Танатология (учение о смерти)»), ставшая одной из наиболее известных научно-популярных работ «замогильной» тематики. В ней в занимательной форме рассматривались различные аспекты летального исхода — от трупного окоченения до представлений о загробном мире. «История смерти» похожа на труд Рязанцева широтой охвата, но в плане достоверности фактов Мохов гораздо точнее. Свою задачу он видит не в создании популярной энциклопедии, а в отображении современного состояния death studies. Наука за последние десятилетия активно развеивала мифы и пересматривала спорные концепции. Так, популярная теория пяти стадий принятия неизбежного (те самые отрицание, гнев, торг, депрессия, принятие) многими исследователями ставится под сомнение или воспринимается как часть «клинической культуры», а не отражение психических процессов. Мохов подробно останавливается на расхождениях между массовыми стереотипами и научным знанием.

Каждую проблемную область автор иллюстрирует актуальными кейсами. Говоря об эвтаназии, он рассматривает не только известные случаи с неизлечимыми болезнями, но и, например, историю 17-летней Ноа Потховен — из-за клинической депрессии после изнасилования девушка пыталась добиться «права на смерть» в голландских клиниках, а после отказа уморила себя голодом. Подобные примеры подчеркивают, насколько взрывоопасна непроговоренность, непроработанность вопросов, связанных со смертью. Впрочем, еще более сильное впечатление производят обращения Мохова к социологическому материалу — общественное отношение к той же эвтаназии меняется в зависимости от экономической ситуации.

Мохов зарекомендовал себя как отличный исследователь (первая книга принесла ему престижную премию имени философа Александра Пятигорского), а вот с ролью популяризатора он не вполне освоился. Стремление сделать текст более доступным для широкой аудитории ослабляет аргументацию и размывает авторскую мысль. Ряды ярких примеров иногда остаются просто набором иллюстраций без объединяющих выводов, а некоторым формулировкам не хватает конкретности. Стиль дрейфует между научным и публицистическим, изредка залетая на рифы канцелярита.

Особенно спорной получилась глава о смерти в популярной культуре, где Мохов вчитывает смыслы в эстетику блэк-метала, образы зомби и серийных убийц. Маньяков с большого экрана он воспринимает как олицетворение «опасности, которая всегда присутствует где-то рядом». Живые мертвецы воплощают страх перед пандемией и сложности с пониманием человеческой природы. Блэк-металисты рассматриваются в качестве новых романтиков. Их провокационная эстетика лишается самостоятельного значения и предстает символической формой несогласия с общепринятой позицией. Такие трактовки выглядят оригинальными, но не более обоснованными, чем другие интерпретации этих феноменов. В тех же зомби ученые-гуманитарии усматривали и угнетенный пролетариат, и общество потребления, и презрение современной культуры к ценностям гуманизма.

Отдельные шероховатости не затеняют главный посыл Мохова. Книга — при всей авторитетности автора — получилась неровной и спорной. Впрочем, эти ее особенности сложно причислить к недостаткам. Мохов видит своей задачей подстегнуть общество к более активному обсуждению смерти, к освобождению этой табуированной темы от власти традиционных дискурсов. Книга не провозглашает окончательную истину, а побуждает к здоровому обсуждению смерти и намечает проблемные точки для будущих дискуссий. Современный человек не умеет говорить о смерти, но, избегая этой темы, он уходит от понимания жизни. Книга Мохова не развеет все страхи, запреты и стереотипы, но сделает их предметом диалога, а значит, поможет приблизиться к их преодолению.

* Оценка указана редакцией Livelib