Игорь Бондарь-Терещенко: рецензия на книгу «Крылатые качели» Максима Саблина

Критик: Игорь Бондарь-Терещенко
Рецензия на книгу Крылатые качели
Оценка: *

В самом начале этой истории нас недаром предупреждают о том, что все имена и события, описанные в ней, являются вымышленными, а любое совпадение случайно и непреднамеренно. Ведь найти сходство с героями «Крылатых качелей» Максима Саблина нетрудно в случае их «жизненных» прототипов, и уж это точно делает из романа более чем захватывающее свидетельство нашей с вами судьбы и биографии. Ну, или не совсем нашей, но ее «коллективной» модели, из которой выбивается то один, то другой герой современной литературы - это всенепременно. Вот и в «крылатой» прозе Саблина ее герой, вполне успешный (и оттого многажды и легко узнаваемый) московский адвокат, в юности мечтал о другой жизни: «Он считался одаренным физиком и мечтал полететь к звездам».

Но неизбывной грусти по этому поводу и блужданий по миру в духе персонажей Иличевского мы от нашего героя не дождемся, ему и здесь хорошо. Или не очень? В любом случае, судьбой сына, который в семилетнем возрасте вдруг расхотел мечтать, он озабочен не по-детски, и в этом-то, оказывается, главная проблема всех «взрослых» родителей.

Но как и любое «жизненное» приключение пускай и «семейного» характера у настоящего мастера прозы рождает не мелкую философию на глубоких местах, но яркое, неспешное и красочное оформление «картины мира». Например, пейзажное, городское, узнаваемое. «Третьего сентября две тысячи тринадцатого года погода в Москве стояла пасмурная и холодная. Федор, накинув на плечо спортивную сумку, выскочил из офиса и, мельком заметив нищих у ворот Богоявленского собора, быстро прошел к старинному скверику на другой стороне Спартаковской». В то время, как, кроме заинтересованного читателя, за всем происходящим (и подопечным отроком в частности) зорко наблюдала теща, «Недоумова Эрида Марковна в своем зеленом пальто с меховым воротником и чуть набекрень сдвинутой колокольчиковой шляпой с розой» и с «невинно-чарующим взглядом Греты Гарбо».

Впрочем, пейзажным изыскам в этой урбанистической саге, что сродни педагогической поэме, не особое место и даже не главное, если говорить о сюжетообразующих элементах и прочей психологической нагрузке. Речь в романе живая, ситуации жизненные, излагает автор в ненавязчивом духе рассказчика, которому известны все подводные камни сюжета, уж он-то, будьте покойны, проведет вас лабиринтом «современных» тем не хуже Минаева с Пелевиным – чтобы вывести на зыбкий берез непреложных истин и горькой, как водится, правды. Воспитание, говорите? А чье именно? «- А что собой представляет теперь мужчина, Федя? - переспрашивают в романе. - Все на свете открыто. Наша жизнь известна с самого первого дня и до последнего. Мы только и думаем, где бы найти работу постабильнее, - вот что есть мужчина. Скукота!»

Наверное, для этого и нужны судьбоносные «качели», чтобы, как в песне из советского фильма, «разлетевшись кто куда», повзрослевшие герои смогли оглянуться на пройденный путь и спросить себя о том, куда же подевались «крылья». И почему так легко и просто в свое время жизнь все изменила в их полете и даже переиначила добрую песенную форму на «крылатые ракеты» обещанных в советском детстве «мирных» будней.

Спрашивать в романе есть кому и есть с кого. По сути, это история целого поколения, которое лишь сегодня стало замечать отсутствие «мечты» у своих детей. И автор не зря упоминает о «кинематографических» параллелях, рассказывая о своих героях. Тут уж не Охлобыстин уместен, а скорее, Аксенов раннего разлива, когда юные «качели» свободы духа только начинали свой размах. Ну, или в духе того «фестивального» времени – иные киношные предтечи. «В Московском университете их троицу называли как в фильме Серджо Леоне: Хороший, Плохой, Злой. И правда, прищуривая глаза, Мягков становился Иствудом, Богомолов с курительной трубкой — вылитый Ван Клиф, а Федор бывал не в меру суетлив, как и Уоллак».

Героини же этой московской прозы – на пару с героями и нашей троицей, в частности – весьма и весьма изысканны (от престарелой тещи до молодых адвокатов и просто городских девушек). «Ариадна Сумарокова, была маленькой даже в вертикальных черных туфлях на высоких шпильках, но держала голову прямо, с достоинством. Одета она была в синюю, тесноватую для ее большой груди блузку с рукавчиками в рюшечках и строгую черную юбку».

Порой «кинематографичность» ситуации, сцены, картинки настолько (в хорошем смысле) зашкаливает, что впору застыть в удивлении и вглядываться, вглядываться, вглядываться в уходящую, как водится, натуру (даже сегодняшнего, «живого» дня). «Стоило Эриде Марковне Недоумовой и Немезиде Марковне Кизулиной не прийти на суд, и на миг все засомневались — действительно ли они хотят ссориться, если так молоды и красивы». Вот и нам, кроме захватывающего сюжета, впору насладиться и манерой (описания), и стилем (поведения), и вообще – вполне современной прозой о романтизме и романтиках наших дней.

* Оценка указана редакцией Livelib