22 декабря 2019 г., 17:24

272

Mama, I'm in love with a criminal

13 понравилось 0 пока нет комментариев 0 добавить в избранное

Критик: Елена Васильева
Рецензия на книгу Добыть Тарковского. Неинтеллигентные рассказы
Оценка: r40-green.png
*

Все тексты о Павле Селукове и его книгах начинаются примерно одинаково: живет в Перми, писал заметки в Facebook, потом его текст перепостил Леонид Юзефович. Дальше события начали развиваться стремительно: вышел первый сборник его рассказов («Халулаец» в издательстве «Фолиант»), а затем и второй («Добыть Тарковского» в «Редакции Елены Шубиной»). Так емко о писателе рассказывают в двух случаях: если он малоизвестный или если стал классиком. Хотелось бы, чтобы Селуков перешел из первой категории во вторую, но это будет непросто.

В канон как будто бы легче попасть с романами, а не рассказами. А вторые неминуемо будут сравнивать с текстами предшественников: интонации Довлатова, грусть Чехова, честность Шаламова… Где-то там подкрались и Хемингуэй с Прилепиным. Куда, казалось бы, тут втиснешься? Но ведь можно взять героев с пермской Пролетарки и написать о них не как о чудиках, а как о людях. Любовь здесь откровенная, а жизнь — резкая. То ужасно смешная, то до невозможности грустная.

Ушел за школу пинать гаражи и плакать. На, с.а! Получи! Вырасту, всех нагну, п…ы! Всех, б…ь! Тут голос музыкальный сзади: Виталик! Повернулся. Моя бывшая любовь стоит. Подошла. Иди, говорю, н…й отсюда! Всех вас нагну, твари! Не уходит. Смотрит в упор. Че те надо, спрашиваю. Ничего, говорит. Я видела, что ты сам писал. В тебе столько ярости… Че? В тебе столько ярости… Че? В тебе… Заткнись! Поцеловал. Ответила. Чуть ум за разум не зашел. Пять лет встречались. Счастье. Нет вопросов к Богу. Хоть сворой травите, если потом такая поцелует.

Это отрывок из рассказа «Тупень и девушка», который входит в первую часть книги — «Потому что мы подростки». Этакие «Темные аллеи» для пермской гопоты, но отзывающиеся в каждом. Как объясняет Селуков, подростковый возраст — это когда желания взрослые, а возможности детские. Болезненная раздвоенность, которая не всех покидает при взрослении.

С этими подростками происходит всякое. Они влюбляются, дерутся, пытаются сбежать, прячутся на кладбище, в них ударяет шаровая молния, они закалывают крупный рогатый скот, пытаются ограбить квартиру — в общем, список кораблей не дошел еще и до середины. Но у героев-подростков все пока еще несерьезно.

Серьезно становится во второй части — «Между ужасом и кошмаром на острове Бенедикта». То есть как серьезно… Все вокруг бегают с шутками, хохмами да приговорками типа «тоси-боси», а все равно становится как-то не по себе. Впечатляет не столько фактура рассказов — хотя и там много такого, что может шокировать, — сколько время от времени нагоняющая и тюкающая по темечку печаль и предчувствие разных неуютных состояний. Ближе к финалу книги при недозированном ее употреблении может быть даже неприятно. И страшно. Будьте, как говорится, осторожны.

Тут есть герои, которым не на что надеяться, кроме как на «вдруг». Есть художники. Есть те, кто, встретив врага, хватаются за лезвие или заточку. Есть прибившиеся к пьяницам «люди из приличной семьи», возвращающиеся в конце концов домой. Где-то ходит патологоанатом с почти сверхъестественными способностями, а где-то — колдун. Но существуют и такие, род деятельности которых не определишь. Например, рассказчик из заглавного «Добыть Тарковского». О нем определенно можно сказать только то, что он не учился в вузе и пытался достать диски с Тарковским, чтобы стать «умственно умным» — ради любви, конечно.

— Олег Владимирович, мне нужен Тарковский.

И замер. Застыл прямо. Тарковский, думаю, или всему п….ц!

А Олег Владимирович посмотрел на меня в упор и спросил:

— Который? Арсений или Андрей?

Я о…л. Их двое, б…ь!

Назвать книгу «Добыть Тарковского» и дать ей подзаголовок «Неинтеллигентные рассказы» — значит предложить повод для соединения высокого и низкого. Это слияние и определяет книгу. Здесь есть как простые примеры — когда пацан с городской окраины говорит, что он уже «книг-то много прочитал» и «умеет уже варьировать речь». Но можно найти и примеры сложнее и тоньше — когда в рассказе «Девушка, читавшая журнал „Знамя“» начало ничем не примечательного адюльтера становится толчком к мыслям главного героя о том, что он избранный. В то же время тексте «Нежный мальчик» совершенно немужественный сентиментальный мужчина предстает маньяком, который ничего не боится.

Каждый текст у Селукова имеет элегическую интонацию вне зависимости от того, есть в рассказе условный хэппи-энд или нет. Это какая-то непафосная правда жизни, а вот мат, секс и криминал — это поза, литературный прием, разоблаченный в самом последнем рассказе сборника — «Почти влюбился». А потом разоблачается и разоблачение — не сочтите неуместным каламбуром. Селуков снимает маску, чтобы показать: есть еще одна. Это ответ всем тем, кто принимает рассказы от первого лица за чистую монету. При этом, конечно, именно такая форма — самый быстрый способ достучаться до читателя.

Наверное, потому он и шел к Селукову в Facebook, где, кстати, самого писателя сейчас нет: в интервью он объясняет это тем, что соцсеть выполнила свою роль, а теперь, наоборот, начала отвлекать от создания романа. Он публиковал рассказы каждый день, и это было своеобразной тренировкой, а потом вошел в колею, которая начала затягивать. Удивительная осознанность для современного человека — вовремя понять и остановиться. Лишь бы не переставал писать… Хотя рассказов из запасников нам, видимо, еще на пару лет и пару книжек хватит.

* Оценка указана редакцией Livelib

Источник: Прочтение
В группу Рецензии критиков Все обсуждения группы

Книги из этой статьи

13 понравилось 0 добавить в избранное

Комментарии

Комментариев пока нет — ваш может стать первым

Поделитесь мнением с другими читателями!

Читайте также