Галина Юзефович о романе «Безмолвный пациент» Алекса Михаэлидеса

Критик: Галина Юзефович
Рецензия на книгу Безмолвный пациент
Оценка: *

Дебютный роман британца Алекса Михаэлидиса еще до выхода наделал немало шуму. Права на его экранизацию уже куплены Брэдом Питтом, продажи на множестве языков (включая русский) с большой помпой стартуют одновременно по всему миру, а пресса прочит создателю «Безмолвного пациента» лавры если не новой Гиллиан Флинн, то уж во всяком случае новой Полы Хокинс. Для этого есть некоторые основания: как и в случае с «Исчезнувшей» или «Девушкой в поезде», Михаэлидис выстроил свой роман вокруг одного скрытого трюка, одной нетривиальной аллюзии и двух ненадежных рассказчиков.

Красивая, знаменитая и молодая художница Алисия Беренсон пятью выстрелами в лицо убила своего любимого мужа, успешного фотографа Габриэля, а после попыталась покончить с собой. Жизнь Алисии удалось спасти, но с тех пор она не произнесла ни слова — единственное ее послание миру заключено в картине, написанной сразу после убийства: на ней художница изобразила себя рисующей на холсте собственной кровью, и подписала в углу единственное слово — «Алкеста».

Несколькими годами позже психотерапевт Тео Фабер устраивается на работу в больницу, где содержится Алисия, с единственной целью: он хочет понять, что же произошло с ней и ее мужем, а заодно вновь пробудить в Алисии желание говорить. Помимо стандартных психотерапевтических практик, не слишком эффективных при взаимодействии с молчащим пациентом, ему приходится прибегнуть к практикам нестандартным — Тео погружается в прошлое Алисии и историю ее семьи. В этот момент, понятное дело, из всех шкафов с неприятным костяным стуком начинают сыпаться скелеты, а дополнительной остроты происходящему придает еще и то, что собственная семейная жизнь Тео — всегда счастливая и налаженная — внезапно дает болезненную трещину.

Даже из беглого пересказа ясно, что, взявшись писать свой первый роман, Алекс Михаэилидис внимательно проштудировал методичку и взял на вооружение все самые успешные ходы предшественников (включая даже смену фокусировки — рассказ от лица Тео перемежается вставками из дневника Алисии, который она по настоянию мужа вела накануне убийства, и эти два повествовательных потока то дополняют, то ненавязчиво опровергают друг друга). Однако подошел Михаэлидис к делу, скажем так, несколько формально: его роман — чистая функция, бережливая до скупости. Иногда кажется, что автор намеренно экономит слова и буквы, в любой ситуации обходясь минимально достаточным лего-набором образов, мизансцен и мотиваций.

Подобная экономность до поры играет автору на руку, вынуждая читателя пристально следить за малейшими движениями сюжета, цепко фиксируя все намеки, уловки и отвлекающие маневры. Однако стоит основной коллизии разрешиться (а это происходит до обидного рано, задолго до финала и, судя по некоторым признакам, даже раньше, чем планировал автор), концентрация моментально теряется, и дочитывать книгу становится, в общем, незачем. Герои не вызывают ни сочувствия, ни узнавания, атмосфера сводится к банальной расстановке мебели в помещениях, а это значит, что, едва читатель разберется, кто же из двух ненадежных рассказчиков лжет в большей степени, у него не останется ни единого стимула задерживаться в созданной Михаэлидисом стерильной реальности.

Словом, как ни грустно, вышла осечка: несмотря на все выданные ему авансы, Алекс Михаэлидис — не Пола Хокинс, и уж тем более не Гиллиан Флинн. Продолжаем ждать и надеяться.

* Оценка указана редакцией Livelib