Лиза Биргер о романе «Сочувствующий» Вьет Тхань Нгуена

Критик: Лиза Биргер
Рецензия на книгу Сочувствующий
Оценка: *

Сидя в заточении, бывший адъютант вьетнамского генерала припоминает, как в 1975 году эвакуировал своего генерала из готовящегося сдаться вьетконговцам Сайгона и как помогал ему заново сколотить свою армию в калифорнийском Лос-Анджелесе. Мемуары предваряются признанием: «Я шпион, невидимка, тайный агент, человек с двумя лицами. Еще (что, наверное, неудивительно) я человек с двумя разными сознаниями». То есть сам наш герой, до конца романа остающийся безымянным, — вьетконговский шпион, внедрившийся так глубоко в тело врага, что сам в себе не может отличить одного от другого. Или утверждает, что не может, ведь его истинные симпатии как раз из романа очевидны. Но он так убедительно описывает свою двойственность, так изящно размышляет, добродетельна она или порочна, что и читателю поначалу обещается роман о человеке, способном думать и так и эдак. Во-первых, это красиво.

«Красиво» в целом оказывается одной из главных характеристик так широко расхваленного и давно ожидаемого романа — лауреата Пулитцеровской премии 2016 года. Он безупречно написан и блистательно, образцово переведен. Проза эта сама по себе настолько завораживающая, что главный герой кажется для нее маловат. Он-то здесь мелкая сошка, выпивоха, неудачливый диверсант, не слишком успешный ходок по бабам, чьи успехи на шпионском поприще кажутся такими же сомнительными, как и финансирование генералом армии сопротивления из доходов супной в китайском квартале. Его двойственность вроде как рождается из биографии — он сын бедной вьетнамки, в юном возрасте соблазненной французским священником. Безупречный английский герой или познания в тонкостях американской жизни — попытка что-то доказать родине-мамочке, которая все равно продолжит считать его ублюдком.

Так что «двойственность» оказывается не столько качеством героя, сколько характеристикой мира в целом. Одной из центральных сцен романа станет путешествие героя в Филиппины, консультантом на съемки некоего фильма о Вьетнаме, в котором без труда угадывается отсылка к «Апокалипсису сегодня» Френсиса Форда Копполы. Герой видит свою миссию в том, чтобы впервые показать в кино «членораздельно говорящих вьетнамцев». Но его усилия впихнуть вьетнамцев в кадр заканчиваются сценами убийств и изнасилований:

«Я не пустил под откос этот уродливый бронепоезд и даже не сбил его с курса, я только сделал его путь более гладким».

Герой расстроен, что идеи фильма остались фальшивые, но сто страниц спустя сцена изнасилования восстанет уже из воспоминаний героя — и она как раз реальна, подробна, тревожна и не сводится к крупным планам зверских вьетконговских лиц. Тут уже очевидно, что реальная задача «Сочувствующего» — не показать амбивалентность как таковую, а рассказать правдивую историю, а правда сама по себе двойственна.

В разнообразных интервью Вьет Тхань Нгуен повторяет, что писал роман с вполне конкретной задачей — показать американцам настоящих вьетнамцев. Для этого ему самому пришлось стать двойным агентом: писать как американец, думать как американец. Например, одна из причин, почему не у всех героев есть имена, — чтобы не смущать американский слух непривычными вьетнамскими сочетаниями звуков. Он сам тут, автор, и есть сочувствующий обеим сторонам, тот, которому надо понять другого, чтобы убедить его понять самого себя.

* Оценка указана редакцией Livelib