12 сентября 2018 г., 13:55

5K

Галина Юзефович о романе Эдуарда Веркина «Остров Сахалин»

8 понравилось 2 комментария 0 добавить в избранное

Критик: Галина Юзефович
Рецензия на книгу Остров Сахалин
Оценка: r40-green.png
*

В постапокалиптическом мире, погибшем в результате ядерных ударов, чудесным образом уцелела только Япония. Вся Евразия охвачена эпидемией «мобильного бешенства» — жуткой болезни, заживо превращающей людей в зомби. Сахалин и Курилы служат своего рода фильтрационным лагерем — местом, где в ужасной тесноте, антисанитарии и убожестве прозябают миллионы китайцев, чудом сбежавших с континента, японские каторжники и ссыльные, а также небольшое количество корейцев — самого презренного и дискриминируемого меньшинства (ядерную войну развязала Северная Корея, и теперь ее уцелевшие сыны и дочери расплачиваются за грехи отцов).

Именно на Сахалин, в край смерти и мрака, с исследовательской миссией приезжает из Токио главная героиня — юная синеглазая Сирень, дочь русской женщины и высокопоставленного японского чиновника, специалист по новой модной научной дисциплине — «прикладной футурологии». Сирень убеждена, что определенные варианты будущего в своем стремлении осуществиться влияют на настоящее, и что в местах вроде Сахалина следы этого влияния заметнее всего. Местные власти приставляют к Сирени сопровождающего и телохранителя по имени Артем, члена местной воинской касты «прикованных к багру», и вместе они отправляются на обзорную экскурсию по всем кругам островного ада. Однако в планы героев вмешивается мощное землетрясение, и то, что начиналось как безопасная научная экспедиция, оборачивается для Сирени и Артема безоглядным бегством наперегонки со смертью.

Любой отзыв на «Остров Сахалин» обречен начинаться с перечня больших и малых ляпов и огрехов, которыми изобилует роман. Герои запросто меняют имена — автор забывает, как кого зовут, и не дает себе труда перепроверить. Огромные сюжетные ветки попросту отваливаются: так, многообещающая линия с противостоянием двух сахалинских кланов — «прикованных к ведру» и «прикованных к багру» — в какой-то момент беззвучно и безвозвратно уходит в песок. А реалии и приметы монструозной сахалинской жизни подгоняются под каждую конкретную мизансцену без всякой логики и связи с последующими или предыдущими эпизодами: птиц нет, но почему-то есть яйца; леса, пригодного на растопку, то нет (и топить приходится мертвецами), то есть, то снова нет — и так далее.

Однако то, что в случае с любым другим романом стало бы ему смертным приговором, в случае с книгой Эдуарда Веркина поразительным образом почти никак не влияет на итоговое впечатление. Природа веркинского дарования (многие уже могли оценить его масштаб по роману «Облачный полк» — лучшей современной детской книге о Великой Отечественной) такова, что компенсирует все заусенцы и шероховатости. С головокружительной лихостью миксуя классическую лагерную прозу с эстетикой трешовых гонконгских боевиков, а стиль чеховских путевых заметок (конечно же, «Остров Сахалин» в значительной степени писался как оммаж Чехову) с приемами, словно бы напрямую перекочевавшими сюда из «Дороги» Кормака Маккарти, Эдуард Веркин создает мощный, страшный и захватывающий роман, далеко выходящий за рамки традиционного постапокалиптического жанра. И хотя «Острову Сахалин» не помешала бы серьезная редакторская доработка, даже в своем нынешнем виде он определенно может претендовать на звание одной из самых значительных книг года.

* Оценка указана редакцией Livelib

Источник: Meduza
В группу Рецензии критиков Все обсуждения группы

Книги из этой статьи

8 понравилось 0 добавить в избранное

Комментарии 2

Те, кто читал у Веркина не только "Облачный полк", а сколько-нибудь большее количество книг, хотя бы 5-6, уже заметили, что "недоработанность" и "ляпы" вообще присущи его творчеству. Создаётся впечатление, что это создаётся сознательно, это авторский стиль. Зачем ему это нужно, другой вопрос.

Ну, про яйца там говорится "омлет из трех яиц и чашку какао из старых запасов". Мало ли, как они там яйца сохраняли. Можно, например, заморозить. А может, это три порции яичного порошка:
"Масахира позвал повара, и через пять минут мы уже ели яичницу из порошка и пили эрзац-кофе".
Тут же Артем говорит: "Конечно, никаких яиц я в жизни не видел, но знал, какого они размера."
Логика, в общем, есть.

Читайте также