Галина Юзефович о романе «Карта хаоса» Феликса Пальмы

Критик: Галина Юзефович
Рецензия на книгу Карта хаоса
Оценка: *

Первый вопрос, возникающий у разумного читателя при словосочетании «заключительная часть трилогии», — «а стоит ли браться, если не читал предыдущие две?». В случае с викторианской трилогией испанца Феликса Пальмы ответ будет «определенно да». Даже если вы прочли «Карту времени» и «Карту неба», вам это все равно не поможет: удержать в голове бесчисленные сюжетные хитросплетения и многоступенчатые аллюзии, на которые так щедр Пальма, невозможно. Кроме того, «Карта Хаоса» — совершенно отдельная история (вернее, система историй), связанная с более ранними скорее стилистически и концептуально, чем композиционно или содержательно. Другое дело, что, дочитав новую книгу Пальмы, вы с большой долей вероятности захотите прочесть — или перечитать — две остальные.

Пересказывать «Карту Хаоса» так же бессмысленно, как и предыдущие «Карты». Количество сюжетных линий, неприметных поначалу развилок, обманчиво невинных ловушек для читателя, остроумных отсылок к классике и развеселых ее римейков здесь по-прежнему так велико, что даже простой их перечень занял бы пару страниц. Пожалуй, по-настоящему важно оговорить следующее: в центре повествования по-прежнему писатель Герберт Джордж Уэллс, а в качестве сюжетной основы на сей раз Пальма использовал его роман «Человек-невидимка» («Карта времени» и «Карта неба» базировались на «Машине времени» и «Войне миров» соответственно).

Что же до главной коллизии, то она выстраивается вокруг довольно тривиального допущения: наша вселенная — это мультиверс, состоящий из миров как едва различимых, так и пугающе различных, а мембраны между ними порой оказываются опасно проницаемы. И в тот момент, когда из соседнего — обреченного на скорую гибель — мира в наш начинают просачиваться разнообразные чужаки и пришельцы, для людей наступает время испытаний, но вместе с тем открываются и совершенно неожиданные возможности. Так, разлученные смертью возлюбленные обретают шанс на новую встречу, а незадачливый литератор, не знающий, как завершить роман, может надеяться на помощь нездешней музы.

Ключевая особенность трилогии Феликса Пальмы, выделяющая ее в ряду изящных постмодернистских романов-аттракционов, — поистине немыслимая авторская щедрость. Материал, которого иному, более рачительному писателю хватило бы на добрый десяток книг, Пальма легкомысленно растрачивает на одну-единственную, создавая впечатление почти непристойной, кричащей литературной роскоши.

История женщины-волчицы и ее несчастного возлюбленного (настоящий роман в романе) здесь соседствует с оригинальным переосмыслением конандойловской «Собаки Баскервилей» и в ней же причудливо отражается. Рассуждения о природе спиритизма элегантно переплетаются с размышлениями об отношениях творца и его творения (Герберт Уэллс опять вынужден разбираться с материализовавшимися плодами собственной неуемной фантазии). Детектив до поры прикидывается мистикой, затем ею же оказывается, но лишь для того, чтобы в итоге заложить немыслимый вираж и вновь вернуться на рациональную почву. А тема любви, которая сильнее смерти, здесь обретает совсем иное — куда более масштабное, трагическое и пафосное — звучание.

Трилогия Пальмы — не совсем тот тип текста, в котором станешь всерьез выискивать среди персонажей альтер-эго автора. И тем не менее, в «Карте Хаоса» есть герой, манерами изумительно похожий на своего создателя — это вымышленный друг Уэллса, эксцентричный миллионер Монтгомери Гилмор, готовый на все, на любой риск и безумство — например, инсценировать вторжение марсиан или в одиночку, как Орфей, отправиться в загробное царство, — ради того, чтобы заслужить улыбку любимой. Подобно Гилмору, сумевшему-таки добиться взаимности капризной красотки, Пальма невероятно эффективен в своей готовности на тысячу разных ладов развлекать читателя. Устоять против его изобретательности и обаяния, конечно, можно — но сопротивление будет трудным и, прямо скажем, нецелесообразным.

* Оценка указана редакцией Livelib