Кот Стивенсона

Критик: Мария Акимова
Рецензия на книгу Семиевие
Оценка: *

В мысленных экспериментах есть своя прелесть — они по умолчанию протекают в идеальных условиях. Например, кот послушно сидит в ящике вместе с пузырьком яда, а исследователь считает зверя одновременно и здравствующим, и почившим, не отвлекаясь от объяснения сложности квантовых процессов.

«Что произойдет, если допустить?..» — вот спусковой механизм мысленного эксперимента. Что произойдет, если допустить, что Луна взорвалась, и у людей осталось всего два года на спасение? Оставим в стороне лирику и споры о том, стоит ли гармония мира «слезинки замученного ребенка» (или миллионов детей), и обратимся к чистой математике. Или почти чистой.

Если попробовать описать роман «Семиевие» одной фразой, то она, пожалуй, так бы и прозвучала: Нил Стивенсон взялся решать уравнение со многими неизвестными, где задана неизбежная гибель планеты и такое же неизбежное нежелание человечества бесследно исчезнуть. Здесь он сумел зацепить читателей, изголодавшихся по «твердой» НФ, той самой, что раздвигала границы и подстегивала фантазию. По сути, перед нами популярная наука в литературной обработке. Эдакое горьковатое лекарство, спрятанное в сахаре. Или просвещение под видом развлечения. Пусть даже будущее, описанное автором, неуютное и тревожное, но он берется доказать, что если подойти к делу с умом, то и попытка предотвратить глобальную катастрофу превращается в сложную, но выполнимую задачу.

Главным плюсом «Семиевия» стала, пожалуй, скрупулезная точность, с которой автор подходит к технической стороне вопроса. Перед нами почти энциклопедия. А вот главным минусом романа, увы, стало то, что даже энциклопедии бывают гораздо увлекательнее. В Стивенсоне словно боролись инженер и писатель: инженер с упоением погружался в подробные и многословные описания очередного механизма, а писатель старался втиснуть между ними действие и описание персонажей. И раз за разом проигрывал. Обидно, ведь каждая из трех частей романа отдана настолько серьезным темам — проект спасения, жизнь на орбите после катастрофы и новое человечество — что любая могла бы стать самостоятельным произведением. А так книга на семьсот с небольшим страниц выглядит кратким пересказом. Событий в ней невероятно мало. Порой они вообще остаются «за кадром» и сами персонажи вынуждены восстанавливать произошедшее по перепискам, чатам и прочим «цифровым следам». Автору будто бы не интересно что происходит, ему интересно как.

Даже со своими героями Нил Стивенсон обращается так, будто они — детали машины: называется имя, следом немедленно идет «техпаспорт» — биография, которая полна настолько мелких подробностей, что оправдать их присутствие можно лишь важностью для развития сюжета (но нет, в большинстве случаев это «холостые ружья») — и некая функциональная роль. Этот человек — лидер, тот — боец, здесь у нас умник, а там чудовище. Автору некогда заниматься людьми, ему еще добычу полезных ископаемых на астероидах описывать.

Подробностей много, а говорящих деталей удивительно мало. В итоге запоминаются лишь те персонажи, которые успевают совершить хоть один мало-мальски значительный поступок. Остальные превращаются в «серую массу»: ты к ним только присматриваться начинаешь, а они уже погибли. Иногда снова где-то «за кадром». Эмоциональный отклик? Откуда бы ему взяться?

Да, возможно, в «твердой» НФ допустим суховатый и даже несколько занудный подход. Но «допустим» не означает «обязателен». От ярких персонажей и увлекательного сюжета романа не убудет. Читатель хотя бы поостережется пролистать очередные несколько страниц долгих-долгих-долгих рассуждений об орбитальных станциях, побоявшись потерять нить повествования. Описание технологий сами по себе любопытны и полезны, но за душу не берут.

«К тому времени скауты успели выполнить свое основное задание, заключавшееся в том, чтобы с опорой на интегрированную ферменную конструкцию соорудить разветвленную систему пустотелых труб, около полуметра диаметром и с расширением примерно через каждые десять метров длины. При соблюдении определенных условий, включающих в себя хорошую физическую подготовку, отсутствие клаустрофобии и не слишком набитые карманы, человек вполне мог передвигаться по такой трубе, как хомяк по прозрачной пластиковой трубке у себя в клетке». Переводя с русского на русский: люди с риском для жизни наращивают станцию прямо в космосе, пытаясь превратить ее в Ковчег. На котором все равно будет тесно. Язык романа тяжеловесен и убивает всякую динамику. В действительно важном для сюжета диалоге между первой, второй и третьей репликой может пролегать если не бездна, то несколько абзацев в стиле «при соблюдении соответствующих условий».

Да и диалоги зачастую — очередные научно-популярные объяснения, а не настоящий разговор. Так писались не самые лучшие «производственные романы» советских времен. Конечно, первые две части настраивают на «производственный» лад, но человеческая жизнь даже накануне смерти не ограничивается беседами о сварке металла и, собственно, сваркой этого металла. А читатель, погрузившийся в такую тягучую массу, не успевает переключиться на внезапный поворот сюжета, после которого все возвращается к прежнему бесконечному потоку «чугунных» описаний. Читателю не оставляют ни пространства, ни времени прочувствовать момент, поволноваться за персонажей, да хотя бы поверить что они — живые люди. На этом фоне попытки автора нагнетать атмосферу выглядят спекуляцией. Герой, вложивший все силы в проект, умирает от рака. Нам должно стать грустно, но только вот про героя мы знаем лишь то, что он известный ученый и предпочел оставить собственных детей и любимую женщину на гибнущей планете. Стивенсон вскользь оправдывает его поступок важностью миссии по спасению Человечества, но например меня это ни капли не убеждает. Раз уж перед нами благородный (по замыслу автора) человек, то благороднее-то было остаться. Вложить все силы и не лететь.

Третья часть и вовсе разочаровывает. Прошло целых пять тысяч лет, а принципиально ничего не изменилось. Технологии подошли бы, скорее, для фантастики «ближнего прицела». А иной раз они и вовсе себя не оправдывают. «Даже в самой огромной космической биосфере нельзя воссоздать склон, по которому надо спускаться несколько дней». Беговая дорожка с регулировкой угла наклона много места не занимает. Стоит почти в любом фитнес-центре, тренируйся хоть сутки напролет.

Человечество, воссозданное «с нуля», тоже ничем не удивляет. Те же распри, те же недомолвки, очень похожая экономика. Даже легкий, но навязчивый налет расизма узнаваем. Когда-то его оправдывали личными качествами сыновей Ноя, теперь личными качествами Семи Ев, вот и все. Глядя на таких потомков, задумываешься: а стоило ли ради них стараться? Был шанс начать с чистого листа, избежать наших ошибок и глупостей. Да, их мир вполне мог оказаться несовершенным, но по-своему. И по-своему интересным. В романе есть на эту тему любопытные задумки, нетривиальные находки, только на общем фоне они теряются. Слишком много тем пытается охватить автор. Тут и подготовка к заселению планеты, и биполярное разделение мира «орбитальников», и первый контакт с потомками тех, кто спасался в бункерах, и морской народ... Нил Стивенсон будто создавал гигантский синопсис для сериала, дальше должны были подключиться сценаристы и заполнить пробелы событиями и персонажами. А заодно и сочинить финал.

Роман «Семиевие» — тот же кот Шрёденгера, одновременно живой и мертвый. Поражает техническими чудесами и в то же время разочаровывает двумерными персонажами. Сентиментален и сух. Ироничен и зануден. Нилу Стивенсону не удалось подобрать повествовательный модус для своей истории о «ботаниках», которые спасают если не само человечество, то хотя бы идею человечества. Возможно, будь книга написана еще суше, в стиле учебника по истории для нового поколения землян, ей даже это больше пошло на пользу.

* Оценка указана редакцией Livelib