Тяжелые роды

Критик: Игорь Бондарь-Терещенко
Рецензия на книгу Нас украли. История преступлений
Оценка: *

…А тем временем все пишут свою историю прошлого, пытаясь найти в ней компромисс с настоящим. Романы-глыбы, в которых действие тянется сквозь сразу несколько столетий, написали Людмила Улицкая («Лестница Якова») и Юрий Буйда («Вор, шпион, убийца» и «Цейлон»), теперь вот роман «Нас украли. История преступлений» Людмилы Петрушевской радует нас глубоким погружением в эпоху застоя, как принято называть безмятежное время позднего социализма.

Причем, если одни авторы пытаются при этом вернуться в детство, разузнав, куда уходит лето, оставляя на постсоветском берегу неизменившихся людей, то автор «преступного» романа расследует, кто у нас все это украл. Точнее, как малыши говорят, кто у нас все это «украли». С одной стороны, конечно, приятно лишний раз вспомнить, кто у кого чего спионерил в Советском Союзе, сколько пузырьков было в стакане газировки, и зачем у главной героини романа детей зовут одинаково, причем как алкаша в песне Высоцкого. С другой стороны, это ведь не просто метафора, и калейдоскоп глав у Петрушевской о кооперативном счастье, мужьях-тиранах и лимите в общагах — это ведь фон, сквозь который тонкой нотой звучит «индийская» мелодия. Младенцев, братцы, в роддоме подменили, и это вам не «Рам и Шиам» и позднейший «Двойной удар»! По такому случаю уголовное дело впору заводить, да вот молодому чинуше, потерявшему жену, надо за кордон, а туда неженатых не пускают, вот и взятка, вот и должностное преступление, и сливайте воды, сцеживайте молоко и ложитесь спать на подшивку старых журналов «Фельдшер и акушерка».

Стилистически все это выглядит, как если бы «Сто лет одиночества» Маркеса смешать, не взбалтывая, с фильмом «Москва слезам не верит». Лиса Алиса на пару со Старухой Шапокляк пишут роман «Поле Чудес в Стране дураков» по мотивам «Звездного билета» Василия Аксенова. Умно, смешно, страшно, словно пьяный бред врачихи, продающей детей из роддома. «Вот я... Простая баба... Всех на себе волоку: дочь с мужем и ребенком, сына, мать, мужа с его мамой... Она под себя ходит уже... Но держит в руках всех нас... И брата еще мужа, будь он неладен... Алкоголик... У меня двое выросли, ума не вынесли, дочь и сын, Олег и Мариночка, тоже их содержу... С их семьями... Выпила? На конфету. Попроси у своей новой родни, они люди большие, чтобы мне насчет квартиры помогли дочери. А то живут в однокомнатной втроем. А может, и не надо, а то будет лишняя комната, и он начнет задумываться, захочет развестись, разменяться... Но „Жигули“ нужны, ой как нужны, может, словечко им скажешь?» — неожиданно заключила главврач».

Вопрошают же у Петрушевской все больше тоскливо, безнадежно, вставляя в конце каждой фразы этого самого «Сережу», которых в романе целых два. Словно старый сериал у соседки сверху бубнит, замолкая перед этим именем, или как в пьесе полувековой давности. «Когда же мы друг другу врать перестанем, Сережа?» Тот угрюмо молчит, ему бы пить перестать в перерывах между репетициями, а не это самое. Поэтому «когда коммунизм наступит, раньше не получится, Нина» мы в этом романе не услышим.

* Оценка указана редакцией Livelib