Антон Долин: рецензия на книгу «Безгрешность»

Критик: Антон Долин
Рецензия на книгу Безгрешность
Оценка:

К многочисленным смыслам вроде бы простого, но непереводимого слова «Purity», стоящего на обложке нового романа Джонатана Франзена, хочется добавить еще одно. Не только чистота, не только девственность, не только «безгрешность» (на ней остановились российские издатели) и, наконец, не только имя главной героини, юной Пьюрити «Пип» Тайлер, но и прозрачность. Восхитительная прозрачность романа самой, как считают многие, высшей прозаической формы, слухи о смерти которой в современной литературе оказались изрядно преувеличенными. Во всяком случае, американцам удается это доказывать раз за разом.

В «Безгрешности» есть все, что должно быть в идеальном романе. Увлекательная и непредсказуемая интрига, полная совпадений и сюрпризов почти бульварного (это комплимент!) уровня, но вместе с тем — глубина сложных метафор, психологическая проработка персонажей, способность говорить об актуальном и увязывать его с историей, культурой, бытием. Здесь есть убийство, секс, компьютерные взломы и тайна происхождения главной героини. Трагизм и чудесный юмор. Говоря проще: это потрясающее чтиво.

Много писали о том, что Франзен при всей его иронии и склонности к литературным играм все-таки «постпостмодернист». «Безгрешность» отвечает почему. Да, Франзен объясняет Диккенса через Ассанджа, он очень много знает, даже чересчур. На самом деле, забарахленность наших голов (и его собственной в первую очередь) разного рода информацией его ранит и уязвляет. В «Безгрешности» он ищет панацею от этой насыщенности — и естественным образом приходит к необходимости перезагрузки. Ему нужна чистота белого листа, с которого можно начать новую историю, жизнь и судьбу. То есть роман.

Возможный упрек к книге — зыбкость, кажущаяся непроработанность характера заглавной героини, самой Пип. Ясно, она ищет своего неведомого отца (долги за обучение в университете заставляют) и попутно узнает биографию своей скрытной матери, а значит, сама о себе ничего не знает. Но это не проблема текста, а его намеренная загадка. Пип, девушка-чистота, для Франзена — то самое окно в незнакомый ему дивный новый мир, повод с облегчением отдохнуть от своего всезнайства и увлечься чем-то (то есть кем-то) совершенно новым. Ведь в Пип, к ее удивлению, влюблены все. Здесь почти комический аспект сюжета: его можно трактовать как постоянные попытки героини достичь сексуального удовлетворения, да и просто хотя бы оказаться в постели с нравящимся ей мужчиной. Ни одна из них не оказывается удачной, как назло. Технически Пип — уже взрослая и привлекательная — не могла быть девственницей (Франзен как-никак реалист) и не является таковой. Но в средневековом смысле слова, как чистая дева, привлекающая единорогов и других диковинных зверей из бестиария, — безусловно.

В «Поправках» Франзен описал человека 1990-х с его фобиями и утлыми надеждами. В «Свободе» — обитателя 2000-х с его верой в мнимую либеральную гармонию. В «Безгрешности» он наконец перестал быть современником своей героини и с облегчением признал, что между ним и ей непреодолимый барьер: однако в нем и только в нем залог будущего. Зато «люди прошлого», в каждом из которых наверняка есть сокровенная частичка франзеновского ДНК, получились на ура. Страдающие и забавные, то есть живые. Издатель Том Аберрант, его две возлюбленные — художница Анабел и журналистка Лейла, а также таинственный и харизматичный король хакеров Андреас Вульф: все они ровесники писателя, каждый прошел через большие надежды на рубеже 1980-90-х и после этого уперся лбом в непрошибаемую стену реальности. Она оказалась крепче Берлинской Стены (разрушение которой — ключевой момент интриги). А прошибить ее способна, очевидно, лишь безгрешность ни о чем не ведающей девочки Пип Тайлер.

То, что Милан Кундера называл «искусством романа», — летучая, невидимая субстанция. Ведь романом может стать что угодно, хотя, с другой стороны, что попало с романом не спутаешь. «Безгрешность» возвращает термину дополнительное, фривольно-сентиментальное значение: для Франзена не будет книги, если она в какой-то момент не превратится — как в фокусе, по щелчку — в историю любви. И эта трансформация случается… на последней странице. Правда, чтобы уверовать в это, придется самому пройти весь путь до нее.