Маленькая девочка со взглядом волчицы

Критик: Станислав Секретов
Рецензия на книгу Дело принципа, или Несколько секунд из жизни злой девочки
Оценка:

«Дело принципа» — первый роман в творческой копилке известного автора, до него были лишь статьи, эссе, пьесы, рассказы и повесть.

Главные герои современной прозы нередко кажутся близнецами их создателей: в биографиях авторов и центральных персонажей прослеживаются десятки точек пересечения. Писатели сочиняют истории, копаясь в собственном прошлом. Эти слова, вполне применимые к предыдущему сборнику Дениса Драгунского «Мальчик, дяденька и я», нельзя отнести к его новой книге, ключевая роль в романе — у девочки-подростка, повествование ведется от ее лица и перенесено в Австро-Венгерскую империю начала ХХ века.

Четко обозначенное время и расчерченная арена разворачивающихся событий, а также заглавие книги вроде бы прямо говорят знатокам истории: речь должна пойти не об абстрактных принципах, а о судебном деле Гаврило Принципа. Предвестником Первой мировой войны, как мы помним, стал роковой день 28 июня 1914 года, когда этот девятнадцатилетний юноша застрелил эрцгерцога Франца Фердинанда.

При чем же тут какая-то девочка-подросток? Немедленно подать сюда убийцу! А убийца меж тем давно перед вами, — улыбается в усы автор.

Денис Драгунский будто подшучивает над читателем, предлагая совсем не то, чего читатель от него ждет. Хотите увидеть Гаврилу Принципа — наберитесь терпения и увидите… в качестве эпизодического персонажа, скрывающегося под именем Габриэль и промелькнувшего почти незаметно. Постойте, роман-то хоть исторический? Историче­ский, да не совсем. Историософский. Времена царят опасные, тревожные, только писателя интересуют отнюдь не времена, а человеческие взаимоотношения. Что же насчет традиционных для книг Драгунского подзаголовков, вынесенных на обложку, то авторский обычай неизменен. «Дело принципа» — это «несколько секунд из жизни злой девочки». Классический пример литоты — изобразительно-выразительного приема, обратного гиперболе: «несколько секунд» растянулись аж на семьсот страниц плотного текста! И это не сборник — роман! Писатель знаменит прежде всего своими миниатюрами. Даже большая повесть «Архитектор и монах», события которой также происходят в преддверии Первой мировой — ее традиции новая книга полностью наследует, — до такого объема недотягивает.

Чем же заполнить семь сотен книжных полос? О, вы еще не знакомы с Адальбертой-Станиславой Тальницки унд фон Мерзебург! Такое сложное имя дал главной героине автор. Ей почти шестнадцать. Как принято говорить в подобных случаях — уже не ребенок, еще не женщина. Переходный возраст. В персонаже слиты две культуры — немецкая и славянская, гремучая смесь, особенно для 1914 года. Богатая дворянка, очень умная и эрудированная, притом — совершеннейшая «болтушка и фантазерка». Далли-Стасе хочется знать абсолютно все: «Моя голова мне самой казалась огромной корзиной, в которую наложили всякую всячину — от дорогого фарфора до поношенных туфель — и перетряхнули хорошенько». Важный принцип собственной прозы Драгун­ский низводит, переворачивая с ног на голову: вместо коротких, емких рассказов мы сталкиваемся с длинными речами юной болтушки и подробными описаниями того, что ее окружает. Мысленно стерев исторический фон, можно понять природу чрезмерного любопытства героини. И тогда мы увидим, что роман современен, хоть действие перенесено на сто лет назад. Очищенный от глубинных наслоений психологический портрет персонажа печален: Адальберта-Станислава страдает от отсутствия настоящей любви. Друзей у девочки нет — домашнее образование сделало свое дело, а родители расстались, когда ей было всего пять. Она осталась жить с отцом. Взгляните на нынешних детей, растущих в неполных семьях. Как быть, если одного из родителей никогда нет рядом? Некоторые вопросы мальчику неудобно задавать маме, а девочке — папе. Сейчас нужные ответы подскажет Интернет — в начале же прошлого века все было иначе. Шокирующая и легко запоминающаяся сцена романа: решив узнать, что мужчина и женщина делают «в неприличном смысле», когда остаются наедине, героиня с помощью шантажа заставляет молоденькую кухарку Грету заняться любовью с поваром на ее глазах. И это только цветочки! «Их дети сходят с ума от того, что им нечего больше хотеть» — слова из песни Бориса Гребенщикова как нельзя лучше подходят к ситуации. Отпрыски богатых родителей во все эпохи позволяли себе больше, чем простые смертные. Больше безнравственного, запретного, незаконного. А ведь как просто было все изменить: вместо того чтобы откупаться от ребенка, надеясь с помощью денег, дорогих вещей и смотрящей в рот прислуги сделать его счастливым, стоило просто покрепче и почаще обнимать свое дитя.

Взрослеющая на глазах Адальберта-Станислава пытается выяснить, почему разошлись пути родителей, и получает два разных ответа от папы и мамы. Мудрая девочка понимает: кто-то из них лжет. В романном мире царит атмосфера лжи: все друг друга обманывают, недоговаривают что-то важное или говорят лишнее. Неудивительно, что героине хочется уехать, сбежать от постоянного вранья. Только куда?

Используя широкий спектр культурных и социальных кодов, Драгунский приводит читателя к пониманию, что те европейские ценности и нравы, которые мы имеем сегодня, зародились еще до Первой мировой войны. Главные жизненные уроки Далли-Стася получила от дедушки. Честь важнее долга, а зло прощать нельзя — деда-тирана боялись крестьяне, особенно после случая, когда он приказал сжечь вражескую деревню и вырезать всех ее жителей, включая женщин и детей. Неспроста на шестнадцатилетие героиня хочет получить картину-символ из его кабинета. Картину с жутким сюжетом: красавица Иаиль убивает взявшего ее в плен мужчину, заколачивая ему в висок деревянный кол. Символично и имя матери Адальберты-Станиславы — женщины, на протяжении многих лет даже не делавшей попыток увидеть дочку, заменившей живого ребенка грубыми рисунками. Гудрун фон Мерзебург. «Правда, ужасающее имя? О чем думали родители девочки, когда называли ее именем кровавой героини скандинавских сказаний? Которая убила своих детей, зажарила их сердца, накормила ими мужа, а потом и его прикончила?» Такие истории уходят в прошлое, в обществе все отчетливее звучат призывы отречься от старого мира и чувствуются революционные настроения. Сердца требуют перемен. К лучшему ли? Драгунский аккуратно касается тем, расколовших уже современную Европу. То героиня романа готова отдаться сорокалетнему адвокату и по совместительству агенту тайной полиции Фишеру, то влюбляется в ту самую кухарку Грету и подумывает сменить пол — пусть только по документам, — чтобы жениться на ней. Автор сглаживает углы, напуская туману: возможно, данные помыслы были лишь сном Адальберты-Станиславы. Тем не менее симптом имеется, и симптом, как мы сами можем видеть, за последние десятилетия развился в полноценную болезнь. В сущности, писатель подписывает Европе суровый приговор: в мире повсеместной лжи и жестокости традиционные человеческие отношения становятся атавизмом, уступая место сиюминутным низменным удовольствиям. Психика детей с пеленок искажается, и вот уже «по улицам чешут мальчики-мажоры», а «в окровавленной ванной» лежит «маленькая девочка со взглядом волчицы».

Большим чувствам — суммирует автор — не хватает кислорода: европейский воздух давно отравлен. Зато в большом романе полно простора для полета мысли. Писатель, отвлекшись от малой прозы, попробовал проследить, к каким делам приводят принципы и что происходит, когда соединяются история, психология, шпионский детектив и семейная драма.