Репортаж: Музей Бродского

Посещение американского кабинета И.А. Бродского в Фонтанном доме (музей Анны Ахматовой)

Если чей музей имеет смысл искать в Петербурге, то это музей Бродского, — подумала и задала телефону вопрос, не мудрствуя лукаво. И получила ответ: площадь Искусств-3. Преодолевать врожденный топографический кретинизм не потребовалось — что уж там не найти, самый центр: Михайловский Дворец, памятник Пушкину (тот, который больше всего люблю, с рукой на отлете). Как, думаю, мог Бродский, да в этакие эмпиреи залететь?

Потому что Америки ведь я не открою, если скажу, что есть священные коровы от литературы, заслужившие перед отечественной словесностью высокое право стоять в таком месте (я об Александре Сергеевиче), где сплошь пафосный официоз и функционеры всех сортов со времен имперских до наших дней. А есть такие, как Иосиф Александрович, который, несмотря на нобелевское лауреатство, много выше того, что в принципе может быть понятно сановным умам.

И потому странно предполагать наличие его музея в таком месте. К тому же, несмотря на слабое знакомство с питерской топонимикой, окрестности Невского не ассоциировались с Васильевским островом, куда поэт собирался прийти умирать. Насторожилась, в общем. И не зря, как выяснилось. Музей Бродского находился там, где ему и положено было, но не Иосифа Александровича, а вовсе даже Исаака Израилевича, художника, коллекционера и любимого ученика Репина. Категорически мне не интересного.

Снова обратившись к телефону (который в этой поездке совмещал роли друга, советника и брата), поняла свою ошибку. Его просто нет еще пока. Музея любимого поэта. Ну, потому что квартира, где жил, в доме Мурузи на Литейном-24 до 2015 года оставалась коммунальной. Не было средств на расселение ее жильцов. Теперь вроде как нашлись (не в последнюю очередь благодаря вдове поэта Марии Соццани Бродской).

Но в квартире обнаружено тридцать два вида грибков и ни один предмет подлинной обстановки не может быть перемещен туда до полного окончания ремонта. Да, к тому же, престарелая дама, жившая еще во времена Бродского, категорически отказывается покидать ее. Не судьба, значит — решила. Жаль, да в Питере столько есть интересного, что непременно нужно посмотреть. Чем и занялась с усердием.

И случилось в один из дней свернуть не туда. Кажется, в поисках Строгановского Дворца, впрочем, не берусь утверждать. Но в центре Петербурга куда ни пойди, наткнешься на очередное чудо или диковину. И о том, что Дом на Фонтанной может встретиться тому, кто идет по набережной реки Фонтанки, догадывалась. На Литейном не ожидала его увидеть, подняв глаза в поисках указателя.

И я вошла. В квартиру Анны Андреевны — направо от гардероба и наверх (не то третий, не то четвертый этаж), а вместо того свернула зачем-то влево, откуда пришла. Вообще, не очень поняла расположения музейных помещений. Это ведь прямо в жилом доме, и там какие-то детские творческие студии, куда заботливые родители деток ведут. И спектакль намечался с участием тех самых студийцев. Спросить не у кого оказалось, шагнула наобум в дверь, которая показалась привлекательной. И услышала голос Бродского.

Потому что я знаю, конечно, как он читает, и спутать это носовое звучание ни с чьим другим нельзя. На плоском экране демонстрировалось интервью с Иосифом Александровичем, а помещение оказалось его американским кабинетом.

Нет, священного трепета вдоль позвоночника, как это было с сачком Набокова и будет чуть позже с зачеткой Гумилева (но об этом не здесь), не испытала. Походила, посмотрела, пощелкала телефоном, говоря себе: это его книги, его пресс-папье, его пишущая машинка, его диванные подушки. И не чувствуя, не ощущая человека за вещами. Что же, мне ведь никто не обещал, что прямо вспышкой бледного пламени поразит. Уже и то удивительно, что нашла вот так, нечаянно.

Репортаж выполнен в рамках проекта «Специальный корреспондент Livelib»