"Лягавый"

Горсткин (Лягавый) — персонаж романа Фёдора Михайловича Достоевского «Братья Карамазовы».

«Торгующий крестьянин».
Дмитрий Карамазов, которому позарез нужны были три тысячи, дабы возвратить долг Катерине Ивановне Верховцевой, обратился даже к «покровителю» Грушеньки Светловой купцу Самсонову, а тот, отказав сам, посоветовал обратиться к некоему «Лягавому», который, мол, обязательно выручит — он как раз хочет купить у Карамазовых рощу. Митя и подозревать не мог, что совет этот — чисто издевательский. Еще хорошо, что Ильинский батюшка, провожающий его в Сухой Поселок к Лягавому, объяснил-предупредил: тот на прозвище это «жестоко обижается», а фамилия этого крестьянина, торгующего лесом — Горсткин. Но Дмитрию всё равно не повезло: он потратил на дорогу много лишнего времени, плутал, а когда добрался в избу лесника, где остановился Горсткин, тот был вдребезги пьян и разбудить его не удалось. «Это был сухопарый, еще не старый мужик, с весьма продолговатым лицом, в русых кудрях и с длинною тоненькою рыжеватою бородкой, в ситцевой рубахе и в черном жилете, из кармана которого выглядывала цепочка от серебряных часов. Митя рассматривал эту физиономию со страшною ненавистью, и ему почему-то особенно ненавистно было, что он в кудрях. Главное то было нестерпимо обидно, что вот он, Митя, стоит над ним со своим неотложным делом, столько пожертвовав, столько бросив, весь измученный, а этот тунеядец, "от которого зависит теперь вся судьба моя, храпит как ни в чем не бывало, точно с другой планеты". "О, ирония судьбы!" — воскликнул Митя и вдруг, совсем потеряв голову, бросился опять будить пьяного мужика. Он будил его с каким-то остервенением, рвал его, толкал, даже бил, но, провозившись минут пять и опять ничего не добившись, в бессильном отчаянии воротился на свою лавку и сел...».

Затем Митя вместе с этим Горсткиным чуть не угорели до смерти, а в завершение, когда Карамазов всё же заснул на какое-то время, — Лягавый опять успел крепко опохмелиться до потери соображения. И Митя обречено отступил: «В остолбенении стоял он, недоумевая, как мог он, человек всё же умный, поддаться на такую глупость, втюриться в этакое приключение и продолжать всё это почти целые сутки, возиться с этим Лягавым, мочить ему голову... "Ну, пьян человек, пьян до чертиков и будет пить запоем еще неделю, — чего же тут ждать? А что если Самсонов меня нарочно прислал сюда? А что если она... О Боже, что я наделал!.."

Мужик сидел, глядел на него и посмеивался. Будь другой случай, и Митя может быть убил бы этого дурака со злости, но теперь он весь сам ослабел как ребенок. Тихо подошел он к лавке, взял свое пальто, молча надел его и вышел из избы...».

Лягавый-Горсткин, вероятно, на трезвую голову даже и не вспоминал потом о диком «поручике Карамазове», который ночью в лесу чуть не вытряс из него душу, вполне мог убить от отчаяния, но, наоборот, спас от глупой угарной смерти и которого он, Горсткин, мог спасти тремя тысячами от будущего суда и каторги.