Алиса

Алиса (англ. Alice, Элис) — персонаж книг Льюиса Кэрролла Приключение Алисы под землей , Алиса в Стране Чудес и Алиса в Зазеркалье . Алиса (англ. Alice) — основная героиня сказки, которой около семи лет. Считается, что прототипом образа протагонистки являлась подруга автора, Алиса Плезенс Лидделл, хотя сам Доджсон несколько раз упоминал, что образ его «маленькой героини» не был основан на реальном ребёнке и является полностью вымышленным. В романе Алиса предстаёт в качестве школьницы с причудливо-логическим складом ума, чьи прямые волосы «вечно лезут в глаза». Кэрролл в своей статье «Алиса на сцене» (англ. Alice on the Stage) описывал персонажа любящую как собаку — нежную, словно лань, учтивую по отношению ко всем, доверчивую и «любознательную до крайности, с тем вкусом к Жизни, который доступен только счастливому детству, когда всё ново и хорошо, а Грех и Печаль всего лишь слова — пустые слова, которые ничего не значат!

Алиса, как персонаж, встречается так же в следующих книгах:
Алиса в Заиголье Гилберт Адэр 1984
Автоматическая Алиса Джефф Нун 1996
Золотой полдень Анджей Сапковский 1997

Образ Алисы
Прообразом героини Кэрролла стала его юная знакомая — Алиса Плэзнс Лидделл, с которой он познакомился около 1856 г (ей было приблизительно три-четыре года). Позднее она станет его любимицей; через много лет, уже после её замужества, он писал ей: «После Вас у меня было множество маленьких друзей, но все это было совсем не то…». Именно по её просьбе им была записана сказка, сочиненная для сестер Лиддел 4 июля 1862 г. во время лодочной прогулки. Что же касается её продолжения (Through the Looking-Glass), то, как считают некоторые авторы, в нём речь идет уже не о Лиддел — героиней «Зазеркалья» представляют некую Алису Рэйкс: «Тема Зазеркалья, очевидно, возникла позже основного замысла второй сказки, в основу которой, как вспоминала Алиса Лидделл, легли экспромты, которые сочинял Кэрролл, обучая девочек Лидделл игре в шахматы. Лишь в 1868 г. появилась мысль о стране, лежащей по ту сторону зеркала, подсказанная разговором с другой Алисой, дальней родственницей писателя Алисой Рейкс» (Мартин Гарднер). Однако некоторые факты с этой теорией не согласуются; в частности, в финале «Зазеркалья» размещено стихотворение-акростих, посвященное именно Алисе Плэзнс.

В предисловии к своему переводу сказки Кэрролла Б. Заходер приводит отрывок из «письма Льюиса Кэрролла театральному режиссёру, который решил поставить сказку про Алису на сцене»:

…Какой же я видел тебя, Алиса, в своем воображении? Какая ты?

Любящая — это прежде всего: любящая и нежная; нежная, как лань, и любящая, как собака (простите мне прозаическое сравнение, но я не знаю на земле любви чище и совершенней); и ещё — учтивая: вежливая и приветливая со всеми, с великими и малыми, с могучими и смешными, с королями и червяками, словно ты сама — королевская дочь в шитом золотом наряде. И ещё — доверчивая, готовая поверить в самую невозможную небыль и принять её с безграничным доверием мечтательницы; и, наконец,- любопытная, отчаянно любопытная и жизнерадостная той жизнерадостностью, какая дается лишь в детстве, когда весь мир нов и прекрасен и когда горе и грех — всего лишь слова, пустые звуки, не

означающие ничего!

Судя по всему, события первой сказки разворачиваются в день рождения героини — 4 мая: в главе «Поросенок и перец» она замечает, что на дворе стоит май и, должно быть, Мартовский заяц «уже немножко пришел в себя», а несколькими страницами позднее в ответ на вопрос Болванщика говорит, что сегодня — четвёртое число. В «Зазеркалье» ей 9 с половиной лет; стало быть, в «Стране чудес» ей исполняется 9(на эту мысль наводит также тот факт, что на последней странице рукописи «Приключений Алисы под землей» была приклеена фотография именно 9-летней Алисы). На самом деле, в 1862 г. (то есть к моменту написания сказки) Лиддел было уже десять лет.

На иллюстрациях к повестям об Алисе, исполненных Дж. Тенниелом, героиня предстает маленькой девочкой с длинными светлыми волосами; в реальности же у Алисы Лиддел были коротко подстриженные темно-каштановые волосы и чёлка на лбу.

О частной жизни Алисы в реальном мире в сказке говорится немного. В начале первой книги упоминается её старшая сестра (вероятно, имеется в виду Лорина Шарлотта, старшая из девочек Лиддел — представленная в главе «Бег по кругу и длинный рассказ» в роли попугайчика Лори); несколькими главами позднее она вспоминает об учебнике латинской грамматики, владельцем которого был её брат (возможно, речь шла о Гарри Лидделе). О сестре Алисы говорится и в «Зазеркалье» («Не далее как вчера у неё вышел долгий спор с сестрой…»); непонятно, однако, о ком именно идет речь — в семействе Лиддел было пять дочерей (Лорина Шарлотта, Алиса Плэзнс, Эдит Мари, Роза Кэролайн и Вайолит Констанс). Упоминаются также её приятельницы, Ада и Мейбл, и нянька (в 1-й главе «Зазеркалья»). Неоднократно Алиса вспоминает о своих кошках — Дине, которая прекрасно ловит мышей, и её котятах (Снежинке и Китти; Гарднер замечает, что Снежинкой звали котенка Мэри Макдональд, одной из юных знакомых Кэрролла). Несколько раз упоминается, что девочка учится в школе.

Физическая и философская интерпретация
По профессии Кэрролл был преподавателем математики; неудивительно потому, что в его повестях появляется множество физических и математических парадоксов. Особенно их много в сказке о Зазеркалье — там всё, в том числе и законы физики, предстает перед нами в зеркальном отражении: чтобы приблизиться к Чёрной Королеве, Алиса должна шагать не к ней, а от неё, время по ту сторону зеркала течет «задом наперед» (Королевский Гонец арестован за преступление, которое он должен совершить в следующий вторник), чем быстрее ты бежишь, тем дольше остаешься на месте (по мысли Алекзандера Тейлора, если в нашем мире v = s/t, то есть скорость равна расстоянию, деленному на время, в Зазеркалье эта формула зеркально преобразуется: v = t/s — «при большой скорости время велико, а расстояние мало»). Над некоторыми из подобных парадоксов издавна бились философы — таков, скажем, спор между Алисой и Траляля:

— Ему [Черному Королю] снится сон! — сказал Траляля. — И как, по-твоему, кто ему снится?
— Не знаю, — ответила Алиса. — Этого никто сказать не может.
— Ему снишься ты! — закричал Траляля и радостно захлопал в ладоши. — Если б он не видел тебя во сне, где бы, интересно, ты была?
— Там, где я и есть, конечно, — сказала Алиса.
— А вот и ошибаешься! — возразил с презрением Траляля. — Тебя бы тогда вообще нигде не было! Ты просто снишься ему во сне.
— Если этот вот Король вдруг проснется, — подтвердил Труляля, — ты сразу же — фьють! — потухнешь, как свеча!
— Ну нет, — вознегодовала Алиса. — И вовсе я не потухну! К тому же если я только сон, то кто же тогда вы, хотела бы я знать?
— То же самое, — сказал Труляля.
— Самое, самое, — подтвердил Траляля
Он так громко прокричал эти слова, что Алиса испугалась.
— Ш-ш-ш, — прошептала она. — Не кричите, а то вы его разбудите!
— Тебе-то что об этом думать? — сказал Труляля. — Все равно ты ему только снишься. Ты ведь не настоящая!
— Нет, настоящая! — крикнула Алиса и залилась слезами.

«Очень поучительный разговор с философской точки зрения, — замечал Бертран Рассел. — Но если б он не был написан так смешно, он был бы слишком печален…»

Траляля, пишет Гарднер, отстаивает точку зрения «епископа Беркли, считавшего, что все материальные предметы, включая нас самих, „просто снятся“ Господу. Алиса принимает позицию здравого смысла Сэмюэла Джонсона, полагавшего, что он опровергнул Беркли, пнув ногой большой камень. (…) Берклианская тема беспокоила Кэрролла, как беспокоит она всех платоников». У Платона тема сна и яви поднимается, в частности, в диалоге «Теэтет».

Существует огромное количество исследований, посвященных всевозможным аллегорическим прочтениям сказок Кэрролла. Так, Шэйн Лесли объяснял их как «зашифрованную историю религиозных баталий викторианской Англии» (Гарднер): «При таком прочтении Алиса — наивный первокурсник, оказавшийся в гуще богословских споров той поры; Белый Кролик — скромный англиканский священник, пуще всего боящийся своего епископа (Герцогиня). Двери в зале символизируют английскую Высокую и Низкую церковь; золотой ключик — ключ Священного писания; пирожок, от которого откусывает Алиса, — святую догму. Кошка Дина, которой так боится церковная Мышь, — конечно, католичка, а Алисин скотч-терьер, будучи шотландцем, — пресвитерианец, что также весьма неприятно Мыши… Всевозможные пертурбации, связанные с желанием Алисы подрасти и уменьшиться ростом, Ш. Лесли связывает с колебаниями английского верующего между Высокой и Низкой церковью», — пишет Демурова. У. Эмпсон толковал «Алису…» как скрытую пародию на теорию эволюции: «море слез» из 2-й главы — это праокеан, в котором зарождается жизнь; «бег по кругy», в котором участвуют вышедшие из «моря» странные существа и в которой выигрывают одновременно и все, и никто, есть теория естественного отбора; драка Герцогини и Кухарки из главы «Поросенок и перец» — спор между Томасом Гексли и епископом Сэмюэлом Уилберфорсом о теории эволюции, воплощенной в образе ребёнка, преображающегося в поросенка.

Приблизительно в 20—30х гг. становится модным психоанализ, и, естественно, появляется множество научных работ, посвященных трактовке сказок Кэрролла именно с этой точки зрения: «Уже в краткой „Заметке о Шалтае-Болтае“, вышедшей в 1921 году в связи с новым переводом „Алисы в Стране чудес“ на немецкий язык, Дж. Б. Пристли высказывал провидческие опасения относительно того, что этой книгой вскоре займется добрая тысяча важных тевтонцев, что на сцену неизбежно явятся Фрейд и Юнг со своими последователями, и нам предложат чудовищные тома о Sexualtheorie в „Алисe в Стране чудес“, об Assoziationsstudien Бармаглота и о сокровенном смысле конфликта между Труляля и Траляля с психоаналитической и психопатологической точки зрения… Тони Голдсмит, который, собственно, и положил начало психоаналитическим толкованиям „Алисы…“ — именно в его писаниях любовь Кэрролла к детям впервые приобрела зловещий оттенок, — пространно теоретизирует о символике дверей и ключей, отмечая, что объектом особого интереса становится именно маленькая дверка (то есть девочка, а не взрослая женщина). Дальше — больше. В книгах Кэрролла каждый смог найти то, что искал: неврозы, психозы, оральную агрессию, эдипов комплекс… Ну и конечно, излишне объяснять, что такое на самом деле кроличья нора». Однако современные исследователи творчества Кэрролла нередко относятся к подобным изысканиям с долей иронии: «Вулкотт как-то выразил удовлетворение по поводу того, что психоаналитики не трогают „Алису…“. С тех пор прошло двадцать лет, и все мы — увы! — стали фрейдистами. Нам не надо объяснять, что значит упасть в заячью нору или свернуться клубком в маленьком домике, выставив одну ногу в трубу. К несчастью, в любом нонсенсе столько удобных для интерпретаций символов, что, сделав относительно автора любое допущение, можно без труда подобрать к нему множество примеров», — пишет Мартин Гарднер (ссылающийся, однако, в своей «Аннотированной Алисе» на психоаналитика Филлис Гринейкер).

Он замечает также, что образы из сказок Кэрролла неоднократно использовались учеными в качестве иллюстраций к некоторым физическим и математическим понятиям, законам и парадоксам: «эпизод, когда Алиса так сильно увеличилась в размерах, нередко приводится космологами для иллюстрации тех или иных аспектов теорий, рассматривающих расширение вселенной…»; «выражение „улыбка без кота“ представляет собой неплохое описание чистой математики»; «популяризаторы квантовой теории сравнивали трудности, с которыми столкнулась Алиса, желая взглянуть повнимательнее на то, что было в лавке, с невозможностью определить точное положение электрона в его движении вокруг атомного ядра» и т. д.