Добавить цитату

Пролог

Открыла глаза и посмотрела на мужчину, лежащего рядом со мной. Хорош собой, ничего не скажешь. Хотя проклёвывающаяся седина без особого труда указывала на его возраст. Но оно и не удивительно. Красивый волевой подбородок во сне казался слегка смягчённым, делая его обладателя более невинным, что ли, но я-то знала, как дело обстоит на самом деле.

Ещё пару часов назад он проделывал со мной такие вещи. О которых не погоришь с… хотя бы матерью. Разве что с очень близкой подругой. А у меня, кстати, никогда таких и не было.

Мой мир всегда был поделён на два. И ни к одному из них не принадлежала полностью. Недодемон. Недоцыганка. А в душе всего-то хотела быть собой. Настоящей. Но какая я настоящая? Не знаю. У меня толком и не было возможности узнать об этом.

Неожиданно его глаза открылись и уставились на меня с проникновенностью, скачущей на всех порах лошади. То есть сметающей всё на своём пути. Безжалостно. Не задумываясь. В том числе и моё тело. Но слава Богам, не душу и не сердце. Иначе никак…

– Дана? – практически промурлыкал мужчина, прожигая в моём животе дыру.

Жаждущую его прикосновения дыру… «Не смей влюбляться, Данка», – напомнила себе в сотый раз, прежде чем соблазнительно улыбнуться и потянуться к демону.

– Мой Макс проснулся? – не смотря на вопросительную интонацию, мой голос был слегка хрипловатым, а рука, словно сама по себе, потянулась вниз.

Твёрдый, как и всегда. Взаимно ждущий моей ласки. Некогда наивная девочка внутри меня заикнулась было, что может и ждёт. Но тут же одёрнула себя от опасных иллюзий.

– Я хочу тебя, – протянула в кой-то веки, не соврав ни на йоту.

– Моя девочка, – прорычал он, полыхая красным отблеском демонских глаз.

А в следующий миг оказался сверху.

– Моя ненасытная девочка!

– Мой ненасытный демон, – нагло лизнула его в губы.

Максимилиан любит, когда его дразнят.

Он снова зарычал, но этот раз не тратился на слова, а поцеловал, показывая, кто тут хозяин положения. А если точнее, то мой хозяин. Можно подумать, могу о таком забыть, даже если бы очень сильно захотела.

Вторя моей руке, его так же спустилась вниз, безжалостно проникая в меня резким рывком.

– Моё искушение, – простонал он, лишь на миг отрываясь от меня.

Я бы ещё поспорила кто тут чьё искушение. Но вместо этого выгнулась к нему навстречу, умоляя о большем. Мечтая о большем…

– Чем сегодня удивит меня моя красавица? – прохрипел Макс, отрываясь от моего покорного ему тела.

Разочарованно прикусила губу и прошлась взглядом по его мощному торсу и влекущим рукам.Снова игра… Ну что же… Недаром меня этому обучали.Игриво прогнулась в талии, без смущения открывая себя его пожирающему взгляду.

– Свяжите меня, мой господин, – облизнула саднящую губу. – Прошу вас… а потом…

– Что же потом? – заинтриговано переспросил мужчина.

– А потом мы поиграем в «холодно и горячо», – многообещающе и развратно улыбнулась ему.

– О, девочка, – тихо рассмеялся Максимилиан. – Поверь, холодно тебе не будет. Твою игру можно смело переименовать в «горячо и где горячее».

– Не сомневаюсь в этом, – с готовность кивнула и вытянулась на кровати, слегка расставляя ноги. Моё тело главное оружие и я использую его на полную. – А чем вы свяжете меня?

Он застонал, а по моим губам скользнула улыбка. Обожаю его дразнить.

Вот только в то же время ненавижу… Себя. И его. И всю свою жизнь.

Глава 1. Где моё место?

Я заражена, пропитана недоверием, вскармливаемым гордостью, – последним прибежищем изгоев.


Я была рада! А как ещё мне реагировать на свободу? Её невозможно не ценить! Особенно, когда её почти нет.

Год у дадо наконец-то закончился! Не могу сказать, что мы расстались очень хорошо. Он требует от меня слишком многого. Я же не демоница! Всего лишь полукровка с не пробудившейся силой! Жалкая полукровка в его глазах, если на то пошло… Но он-то сам виноват! Зачем спал с моей дае, не слишком заботясь о защите? И плевать, что у их братии и так не часто рождаются дети даже от собственных румни, но зачем так?

Моя дае очень красивая. Была… Пусть сейчас, как у обычного человека, её красота начинает увядать, но всё ещё остаётся прекрасной, не смотря на свой образ жизни в последние годы. От того на неё и позарился какой-то там демон. Хотя почему какой? Мой отец… то есть дадо.

Наш табор как раз в то время был в поисках лёгкой наживы и находился на его территориях.

И вот. Мой папашка охотился для развлечения, борясь со скукой и наткнулся на Селестину Янко, поразившую его красотой и молодостью. Так и появилась я спустя девять месяцев, потому как у обычной цыганки не было и шанса выстоять перед искушённым и прекрасным демоном. И плевать, что женатым… у цыган своя мораль. И её главное составляющее? Если есть хоть призрачная возможность счастья? Бери от этого всё! Сarpe diem! Лови момент и не жалей ни о чём!

Только вот дае всё же пожалела, хоть и ушло у неё на осознание этого немало времени.

И дело не в том, что дадо не признал меня. Удивительно, но свою чай, то есть меня, не бросил. Правда и не признал официально, но мне того и не надо. И в кошмарах. Лучше бы вообще не появлялся, если честно.

Мами рассказывала, что когда родилась я, то мать уже на третий день пошла со свёртком на руках к его замку в надежде на возвращение любовника. Тогда её отлупили палками и ясно дали понять, чт

обы больше не появлялась.

Так что дае после того быстротечного романа с дадо больше не виделась. И если бы эта история забылась! Когда мне исполнился год, в нашем таборе объявился его представитель и заставил Селестину Янко подписать документ, по которому моя жизнь должна была измениться безвозвратно. До этого ещё был шанс, что цыгане признают полукровку от демонской крови, но после? Всё же главное воспитание. Но этому не было суждено случиться.

Что заставило дае подписать договор? Думаю, она надеялась, что они будут видеться, потому как так и не смогла забыть его. Но её ждало разочарование, а меня ад.

Потому что согласно договорённости, я должна была проводить один год под опекой отца, а второй с Селестиной. И так год за годом. И сегодня мне исполнилось шестнадцать и очередной ужасный год закончен и наконец-то могу вернуться домой, чтобы хоть ненадолго окунуться в атмосферу прозрачной свободы.

За эти годы так и не поняла, какие цели преследовал дадо… Я и видела его от силы раз пятнадцать. Он купил для меня дом и нанимал учителей, не скупился на содержание, но сам появлялся редко и только чтобы принять своеобразный экзамен на то, что я не срамлю его происхождение. Но для чего ему это? Знаю, что других детей у него не было, но меня он никогда не сделает наследницей. Пусть он и постарается дать мне прекрасное воспитание и образование, но цыгане по натуре другие. Хотя какая из меня цыганка? да и демон тоже не вышел.

Карета с гербом отца должна была вот-вот подъехать к очередному временному лагерю, а на меня резко накатила тоска. Да, там лучше, чем под гнётом дадо, но на самом деле немногим. Потому что знала, что меня ждёт.

Вот она медленно остановилась и я словно нехотя вышла из неё. Без вещей, так как с собой ничего не брала. Тут бы не поняли, если бы стала одеваться как леди, а в том мире не поняли, если бы оделась в пышную юбку с воланами с блузой с широкими рукавами. Так что уходила и приходила всегда в чём была – в цыганском цветастом наряде.

Стоило выйти, как по мне прошлись безразличными взглядами несколько соплеменников, сидящих у костра. А навстречу вышла дае. Только если ещё лет пять назад в её глазах горела надежда, что её возлюбленный наконец решил почтить своим присутствием, то на этот раз Селестина пошатывалась и держала в руке недопитую бутылку с самодельной брагой. Она поморщилась при виде меня и прошла мимо, будто не её любимая чай вернулась после года разлуки. Так уж у цыган повелось. Достижения их детей позволяют приобрести авторитет среди своих. Но я-то для остальных никон. Да даже меньше, чем никто… Пустое место. От кострища раздались издевательские смешки.

Вздохнув, гордо выставила подбородок и пошла к мами, дае моей дае. А как ещё? Гордость это всё, что у меня осталось. Гордость и мимолётное ощущение свободы.

Войдя в шатёр, огляделась и поморщилась. Здесь было накурено и сильно.

– Данка? Ту? – спросила мами, сидящая в углу на импровизированной кровати, и закашлялась.

– Я, ба, – кивнула.

Шахран Янко поморщилась от такого обращения. Вот как ей объяснишь, что за последний год из меня в прямом смысле выбили цыганскую речь. Каждый раз проделывали это, а возвращаясь, начать неуверенно говорить на языке, за который раньше били по губам сложно. Благо хоть у современной молодёжи не было пунктика на счёт моего лексикона. Они предпочитали говорить на всеобщем. Как получалось. Иначе бы пришлось совсем тяжело.

– Гаджо, – выплюнула она это слово и отвернулась, проворчав: – Джадад кхэр!

На мои глаза стали наворачиваться слёзы. Чужачка. Вот кто я для мами. Резко развернулась и вылетела из шатра, повинуясь её приказу уйти.

Но стоило выйти, как натолкнулась на Педро со Златой, его сестрой.

– Я слышал, что ты приехала, Дана, – улыбнулся мне Педро.

Его сестра презрительно скривилась. Ни для кого не секрет, что сын нашего барона ещё в прошлый мой приезд уделял мне немалый интерес, надеясь залезть под юбку.

Сделав глубокий вдох, стараясь не показать, какой разброд творится в моей душе и снова гордо подняла подбородок.

– Пошли в город! – предложил Педро, на что его сестра поморщилась.

– А пойдём, – неожиданно согласилась.

Лишь бы не видеть пьяную дае и не слушать оскорбления мами.

Как бы мне хотелось найти своё место в этом мире. Но произойдёт ли это когда-нибудь?

Глава 2. Горяченькое

 Реакция людей на арест столь же различна, сколь и непредсказуема. Но предательство всё же гораздо хуже.


В другое любое время я бы поостереглась идти с Педро и Златой Лауш. Уж осторожности и чутья мне обычно хватало. Иначе никак. Но в данный момент на душе был такой разброд! Сложно всё же, когда тебе только исполнилось шестнадцать и понимаешь, что никому нет до тебя дела, всегда следовать доводам разума. Дадо, дае, мами… вот и вся моя немногочисленная родня…

Мне иногда так жаль, что Селестина после того самого демона так и не легла ни с кем, чтобы забеременеть и снова родить. Была бы у меня тогда хоть ещё одна родственная душа. Тот или та, кому я была бы небезразлична.

Но, увы… дае хранила никому не нужную верность, игнорируя недвусмысленные предложения сожительста и замужества в надежде, что былое вернётся, а я так и оставалась бесконечно одинокой.

– Ну что ты плетёшься, Богдана? – недовольно проворчала Златка.

Я ускорилась, но продолжала раздумывать о своей никчёмной жизни.

Меня никто не поздравил с днём рождения. Та же Злата… Ведь раньше мы дружили. Лет до восьми она по просьбе своего дадо притворялась, что неплохо ко мне относится. Пока Селестина окончательно не отвергла предложения вдовеющего барона, дав понять, что тот ей отвратителен. И тогда-то и начался мой ад. Потому что в тот момент я стала – никто. Никон, как кричали бывшие соратники по играм, пока закидывали меня камнями. Потом конечно они, уподобляясь взрослым, стали просто презрительно смотреть, но на душе с каждым годом разрастались раны, не желая закрываться.

Только Педро и Ян, его друг, относились ко мне дружелюбно. Учили объезжать лошадей, танцевать, искусству быть настоящим цыганом, брали в свои игры. Редкие минуты счастья.

Правда, когда мне исполнилось четырнадцать, и я оказалась здесь снова, нашей некрепкой дружбе пришёл конец. Слишком уж рьяно они, осознав, что я девушка, захотели меня соблазнить. В то время моё тело как раз начало цвести, округляясь в нужных местах. Нравы у цыган свободные и редко кто оставался невинным и в таком возрасте, но во мне прочно сидели нравоучения нанятых строгих учителей. И даже назло дадо не смогла преодолеть саму себя. Так что я стала окончательным изгоем, находя утешение в прогулках и одиночестве.

Вот и сейчас то, что меня позвали с собой, показалось странным. Но желание сбежать из табора хоть ненадолго победило насторожённость. Тем более так давно не имела возможности ходить свободно, не отчитываясь ни перед кем. Единственное, что смущало – это прошлогодняя одежда, в которой уезжала, стала мне немного мала в груди, не смотря на свободный крой, да и юбка могла бы быть длиннее. Но с собой были кое-какие деньги, заработанные в прошлом году, и вполне могу позволить себе купить цветастую ткань, чтобы пошить новую или перешить старую.

Но всё же лучше бы пошла одна. И не зря меня не покидали эти мысли. Потому что чем ближе мы походили к небольшому городку, близ которого расположился наш табор, тем язвительнее становилась Злата.

– Ты смотри, наша Данка-то как спину выпрямила! Будто штырь вставили в задницу!

– А сиськи-то как выросли за последний год. На радость нашим мужикам!

– Небось забыла уже, как это быть настоящей свободной женщиной!

– И не цыганка ты вовсе, а так… рохля!

Я шла и старалась не слушать, но не получалось. Каждое слово било по натянутым после «тёплой встречи» с родственниками нервам. Точно в цель проникали они в кровь и отравляли мою душу.

Ещё и Педро молча шёл рядом, и не думая одёргивать свою пхрэн.

И я бы уже плюнула и развернулась, чтобы уйти, но мы как раз вошли в городок с западной стороны, где располагался рынок, а мне действительно нужны ткани. Не дае же сжалится над своей чаей и выделит хоть что-то. Она давно спускала свою мелочь, заработанную попрошайничеством, только на выпивку, да покрепче, чтобы уйти от неказистой реальности. Решительно сжала ладони и попробовала ускользнуть от Лаушей, когда ещё одна фраза добила мою выдержку:

– Ссыкливая гаджо!

Резко повернулась к ней, ещё сильнее сжимая кулаки.

– Что? – усмехнулась довольная собой Злата.

– А ты почему так чисто стараешься говорить? – поддела её. – Уж не хочешь ли подцепить богатого гаджо, чтобы забрал тебя из дома и женился? Для них одно дело экзотика – переспать с цыганкой, а совсем другое сделать чем-то большим.

Она побледнела. И да. Я поступала грязно. Потому что она сама когда-то очень давно делилась со мной этой мечтой. Несбыточной.

На самом деле для нас не было чем-то особенным или зазорным в том, чтобы свободной девушке повстречать богатея и привлечь его в любовники. Вот только цель должна быть одна – заиметь от него как можно больше денег и всё до копейки принести барону, который начислял тебе процент от выручки.

Это вообще самая основная задача моих соплеменников. Приносить прибыль. У женщин же только несколько вариантов для добывания денег – продажа своего тела гаджо, воровство, попрошайничество или гадание.

Что лишний раз доказывало, насколько семья Янко бесполезна сейчас. Когда-то мами была превосходной гадалкой. Говорят, её предсказания сбывались взаправду. Но теперь она почти не ходит и отошла от дел. А дае… и раньше не блистала талантами, а теперь только спивается. А я же… Мне претило всё это. Вот и держали нас только из-за Шахран, не смея выгонять ту, кто может проклясть.

– Да что ты понимаешь? Самая умная, да? – вскипела Златка.

– Да, – я нагло улыбнулась. – Уж поумнее некоторых. Думаешь, не знаю, что ты просто мне завидуешь?

– Со? – от волнения она сбилась на цыганскую речь.

– Прекратите, – наконец заговорил Педро.

– Вот что! – как-то подленько улыбнулась эта змеюка. – Давай спор! Кто принесёт барону больше заработанных денег, та лично извинится перед другой перед всем табором!

– Нужны мне твои извинения как корове седло, – хмыкнула и опять предприняла попытку уйти, но она схватила меня за руку.

– Иначе скажу дадо, чтобы начал подкладывать тебя под чужаков. Раньше он уважал Шахран, но старуха давно выжила из ума…

Я похолодела. Тут и мой покровитель не защитит. Не уверена, что ему вообще есть до этого дело. Иначе, почему оставлял меня здесь?

– Явэн кзарэ, – бросил Педро, приказывал нам идти домой.

– Что, братец? – рассмеялась Злата. – Боишься, что кто-то другой раздвинет эти ноги раньше тебя?

– Заткнись, – прошипел парень. – Ты же видишь, что она не такая как мы.

– Хватит! – вскинула руки в останавливающем жесте. Ну, вот опять! Очередное упоминание о наших различиях меня взбесило. – Что ты хочешь?

– Я найду кого-нибудь побогаче и пересплю с ним, – довольно проговорила девушка. – А вот ты заработаешь другим способом.

– Согласна, – хмуро согласилась, прикидывая, сколько у меня с собой.

Может этого хватит?

– Мне не составит труда найти себе мужчину, – ухмыльнулась Злата, демонстративно оглаживая налившееся не по возрасту тело. – А вот ты… иди укради кошель. Дык какой состоятельный мужчина… Вот его и обкради, иначе…

Она не закончила свою угрозу и указала на пожилого мужчину, стоящего в нескольких метрах от нас и смотрящего на представление уличных актёров.

– Ты с ума сошла? – мои глаза округлились.

Раньше Педро учил меня искусству щипачества, но так-то когда это было. Слишком приметная у меня стала внешность, чтобы на такое отважиться.

– Трусишь, гаджо? – мстительно улыбнулась девушка. – Или хочешь поменяться? С удовольствием уступлю тебе какого-нибудь богатея. Обслужишь его телом, Данка.

Ненавижу слово гаджо! Особенно, когда им называют меня. Резко развернулась и пошла воровать. Где были мои мозги? Точно не тут.

Потому что это была плохая идея. Стоило мне подобраться поближе и протянуть руку, радуясь начинающейся в связи с представлением толкучке, как тот, кого мне надо обокрасть, резко повернулся и схватил меня за руку.

– Какого ума надо быть, – нахмурился он. – Чтобы воровать у представителя закона?

Я дёрнулась, пытаясь сбежать, но безуспешно. Ещё и успела заметить, как торжествующе улыбаются оба Лауша.