Про историю, или Как Валера путешествовал в Крыму

© Валерий, 2022

ISBN 978-5-0056-0672-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

День 1. Суббота. Конец мая 2055 года. Москва – Керчь

На дворе был конец мая. Лето надвигалось стремительно, вернее, не столько лето, сколько его первый месяц – июнь. Как и положено в век больших скоростей, когда пейзажи за окном проносятся с такой быстротой, что глаз не в состоянии их запечатлеть и они превращаются в мельтешащую череду тут же забываемых образов, часы, дни, недели, месяцы и годы ждала таже участь – в мире постоянно обновляющейся информации и погружённости в неё они превращались в бесконечную телетайпную ленту, чьё мерное постукивание прерывалось только на сон и то далеко не всегда. Лишь три вещи могли как-то застопорить этот кажущийся ускоренным бег времени, увидеть и осознать пространство вокруг себя здесь и сейчас – это долгожданный отпуск, настоящая любовь и, пусть маленькое, но свершение.

И вот свершилось, Валере выпало недельное счастье заслуженного отдыха и появилась возможность отправиться куда-нибудь подальше от Москвы. И мир вокруг сразу же обрёл реальные черты. Появилось такое понятие, как расстояние на карте, что его надо на чём-то преодолеть и что это займёт какое-то вполне осязаемое время. Валера очень любил Средиземноморье. Не только за солнце, море и кухню, но и за то, что оно было колыбелью античной и европейской культуры, да и не только её. Финикийцы пускались в свои легендарные плаванья с восточных берегов её, из Греции в Индию отправился в поход Александр Македонский, а римские и греческие монеты находили и в Китае, и в Индонезии, и в Индии, и в Шри-Ланке, а в древних государствах Персидского залива и Хадрамаута на юго-западе Аравии (территория нынешнего Йемена) их было пруд-пруди.

Валере нравилось Средиземноморье весной и осенью, когда очень тепло и даже жарко, но по московским меркам, а пришлого туристического народу уже и не видать совсем. Рестораны полупусты, есть где присесть и насладиться в полной мере и неспешной едой, и созерцательным одиночеством, узкие улочки старых приморских городков, будь то Греция, Хорватия, Италия или Испания, практически безлюдны и гулкие звуки редких шагов или местной речи А над головой пустое безоблачное небо с пронзительной голубизной. Вечерние набережные больших городов на побережье, таких как Афины, Неаполь или Барселона были наполнены музыкой, светом уличных фонарей, запахами кофе и жаровен с различной снедью и, опять-таки, ощущением, что ты почти один, что вокруг ни души и всё это делается только для тебя. Или бесподобные греческие острова, где с домишками и тавернами, что жмутся к самой воде, а море обдаёт брызгами ноги, сидящих за столиками посетителей, то балансирующих на краю крутых обрывов с восхитительными панорамами чуть ли не на все 360 градусов, то протянувшиеся вдоль пляжей и в несезон погружающие в блаженную истому променады с кафешками в тени зонтиков и навесов. Это дарило незабываемое творческое состояние, когда открытия и долго не дающиеся решения совершались не усилием мозговой деятельности, а внезапным озарением. И повсюду, повсюду история, знакомая ещё со школьной скамьи.

Валера даже тяжко вздохнул, вспоминая свои поездки туда. Развалины Парфенона в Афинах, раскопанные Шлиманом Микены на Пелопоннесе и крепкостенная гомеровская Троя в Малой Азии, хотя они ли это, до сих пор спорят учёные, да это и не важно по гамбургскому счёту, сами руины превосходны и будоражат воображение, ум и душу. Ахилл, Агамемнон, Менелай, Одиссей, Гектор, Парис, Елена Троянская, да и сам слепой аэд Гомер – какие имена, одно только упоминание каждого заставляет сладко трепетать сердце. А Кносский дворец на Крите и восстановленный знаменитый Лабиринт Дедала, где Тесей боролся с Минотавром! И также восстановленный в натуральную величину Колосс на острове Родос. «Эх!», – вздохнул Валера снова и чтобы унять греческую грусть мысленно перенёсся в Ливан на развалины Баальбека, потом в Александрию Египетскую, в её знаменитую библиотеку и на Маяк на острове Фарос в дельте Нила. Затем его мысленный взор заскользил по глади Средиземного моря до самой Сицилии, остановился в Сиракузах, где жил и творил Архимед, потом переместился под самый каблук итальянского сапожка, на побережье Ионического моря, где он отыскал древний Метапонт с очаровательными остатками храма Геры – город не менее легендарного и загадочного Пифагора, а потом уже пошли склоны Везувия и развалины Помпеи и, конечно, римский Колизей и Форум, и налетела на Валеру грусть итальянская. Внутренний взор его метнулся в сторону Испании и наткнулся сразу на Таррагону с её обильными памятниками римской эпохи, потом отправился на юго-запад, почти на границу с Португалией в солнечную затерянную Мериду (или Эмерита Аугуста Октавиана Августа), где римляне тоже оставили много чего, чтобы усладить глаз любителя античности, а затем дальше на юг, в Италику Сципиона Африканского в 9 км к северо-западу от Севильи, основанной, кстати, греческим героем Гераклом. Тут Валеру постелила третья по счёту грусть, самая сильная, и он даже припомнил популярное стихотворение поэта первой половины ХХ века Михаила Светлова. Оно было положено на музыку и появилась популярная песня, которую поют до сих пор: «Он песенку эту твердил наизусть… Откуда у хлопца испанская грусть?» Оттуда, из эпохи античности, откуда же ещё!

Средиземноморье для Валеры было таким культурно-историческим Везувием – здесь постоянно что-то клокотало, перемешивалось, взрывалось, даже будучи внешне в спокойном состоянии и это рождало особую творческую среду. Здесь можно было находиться круглый год и не срываться на зимовку вослед за перелётными птицами, как это делали северные айтишники, те же москвичи, питерцы или завсегдатаи IT-парков в Эстонии и Скандинавии, отправляясь с Южную и Юго-Восточную Азию на побережье Индийского и Тихого океанов. Валера в конце концов поддался на их рассказы о чудесах экзотики и он всерьёз засобирался посетить Индию – колыбель культуры для стран южнее Китая и восточнее Ирана, а может и не только, но так вышло, что короткий отпуск пришёлся на конец мая – начало июня, а в Индии в это время самые душные и дождливые месяцы и там, где расположились наиболее известные достопримечательности – Агра, Джайпур, Варанаси стояла удушающая жара, а на пляжах Гоа и Кералы шли затяжные дожди и бушевал мощный прибой. В общем, отдых намечался так себе.

И тут на помощь пришёл давний друг. Позвонил товарищ ещё со школьной скамьи – Кирилл. Несколько лет назад московская стремительная жизнь его также была похожа на телетайпную ленту ТАСС, но угораздило его съездить на недельку в Крым, где он успел не только остепениться, но и влюбиться. А точнее – наоборот, сначала влюбиться, а потом уже остепениться. Мало того, к отпуску, в котором он обрёл настоящую любовь, добавилось и свершение – он довольно-таки споро женился на предмете своего обожания – черноволосой, кареглазой и волоокой, небольшого роста, но в тоже время очень стройной крымчанке, в которой, наверное, смешалась кровь всех народов, когда-либо населявших и населяющих по сию пору древнюю Тавриду. Жизнерадостная, задорная, говорившая с мягким обволакивающим южным акцентом, который присущ украинкам, с фигуркой, обточенной не только рукой гениального древнегреческого ваятеля, будь то мифический Пигмалион или реально живший Фидий, но и крымскими ветрами, солнцем и черноморским прибоем, она заставила Кирилла забыть обо всём на свете и любоваться только ею: её походкой, её купанием в море, её лежанием в купальнике и без оного на полотенчике на пляже вдали от посторонних глаз и со многим чем ещё, с нею связанным, главным образом, с теми крымскими видами, в которые она вписывалась на редкость гармонично. Звали избранницу Кирилла Аней, родилась она в Керчи, и почти не покидала её, кроме нескольких лет учёбы в институте и немногочисленных туристических поездок с друзьями. Что неудивительно. Жители Крыма сродни итальянцам, которые даже для путешествий неохотно покидают пределы своей страны, а зачем, собственно, искать что-то иное, если твоя земля уже совершенство?

Крымчанин без недвижимости для сдачи внаём отдыхающим и не крымчанин вовсе, поэтому Аня стала застрельщицей, а Кирилл вложил заработанные в холостяцкую пору деньги в очаровательный мини-отель на горе Митридат с небольшой прилегающей территорией. Валера знал об этом, но мысль отправиться в Крым у него даже не возникала, он его всерьёз не рассматривал, для него Крым находился чуть ли не на южной оконечности Москвы, где-то сразу за Ватутинками или Подольском. А тут такое стечение обстоятельств: и ехать, не знаю куда, и звонок друга с подсказкой.

Валера кочевряжился недолго. Он было пустился в пространные рассуждения, зачем ему нужна Индия, но был сбит с мысли коротким «Забей!» от Кирилла и более пространным «Дуй к нам! У нас не хуже, чем в твоём любимом Средиземноморье, мало того, мы северная часть его, разве ты не в курсе? И памятники античности у нас ничуть не менее внушительные, чем на Пелопоннесе или на итальянском сапожке, или в той же Индии. А по сервису и комфорту даже не сомневайся, мы с Европой идём ноздря в ноздрю, а может уже и вырываемся вперёд». Короче, хороший друг в плохое место не позовёт. Итак решено, Валера едет в Крым.

Айтишнику собраться – только подпоясаться, вернее кинуть в рюкзак ноутбук, смартфон и не забыть для них подзарядку. Всё остальное можно прикупить на месте. Самый конец мая ещё не сезон, билетов на любые виды транспорта навалом, поэтому, хотя разговор с Кириллом случился поздним вечером, утром Валера был уже на одном из московских ж/д вокзалов, чтобы на скоростном экспрессе Москва – Симферополь отправиться в путь. Поезд отходил в 9 утра и должен был пересечь всю среднюю полосу России с севера на юг за пять с половиной часов до Керчи. Тем, кто ехал до Симферополя, предстояло провести в дороге на час больше.

К моменту отхода поезда вагон заполнился на две трети, но на радость Валерию, никто к нему не подсел ни в кресло рядом, ни напротив. Сам он взял онлайн место по ходу и с правой стороны, чтобы при езде на юг, вид из окна был на запад, тогда яркое солнце не будет докучать своим блеском всю дорогу даже через стёкла-хамелеоны. При желании можно было затемнить свою часть окна до полной непроницаемости, но Валера не хотел отгораживаться от внешнего мира, пусть всё мелькает за окном при скорости триста километров в час, но всё равно что-то можно будет разглядеть, да и остановки в пути предусмотрены, а значит экспресс замедлит ход, и картинка за окном станет более осязаемой. Плохо на остановках то, что к тебе могут подсесть новые пассажиры, хотя, успокоил себя Валера, ведь далеко не все едут до конечной станции, многие сойдут и на промежуточных. Так что шансы доехать до Керчи в гордом одиночестве были велики.

– Простите, у вас не занято? – услышал он приятный женский голос прямо над собой.

Погружённый в свои мысли о возможных соседях по поездке, он не заметил, что поезд уже плавно тронулся, набрал порядочную скорость, а за окном замелькали лесные массивы, перемежаемые возделанными полями и дачными посёлками, а скоро лесов станет всё меньше и потянется за окном уходящая вдаль, едва всхолмлённая степная полоса.

Валера поднял голову и слегка обомлел. На него смотрела и мило улыбалась красивая молодая девушка, лет тридцати, может тридцати с небольшим, про которую и через пять-десять- годков можно будет сказать, что она выглядит на двадцать пять и не более. Точёная фигурка в брючном приталенном костюме, дорожная сумка через плечо, тёмные волосы, едва достающие до плеч, ухоженные длинные пальцы на узкой ладони, выразительные тёмно-зелёные миндалевидные глаза с длинными ресницами, чувственный рот – всё это не могло не произвести должного впечатления на мужчину любого возраста и оставить его равнодушным.

– Да тут полвагона не занято, – с напускным неудовольствием ответил Валера. Соседство с такой красоткой хоть и льстило, но её поведение намекало на дорожное общение, на почти неизбежный флирт, а это наверняка не даст ему погрузиться в ощущение дороги, которая является неотъемлемой, если не самой важной частью всего путешествия, особенно первая её часть, когда запираешь квартиру на ключ и отправляешься в путь, преисполненный предвкушений встречи с чем-то новым. – И вы наверняка знаете своё место, – продолжил он в том же духе.

– Полвагона меня не интересует, меня интересует место напротив вас, – мгновенно последовал насмешливый ответ. – И я знаю своё место, но оно мне не нравится.

– Ну, раз так, тогда свободно, – со вздохом изрёк Валера, так и не определившись до конца, радоваться ему этому неожиданному знакомству или нет. – Может вы желаете сесть по ходу поезда?

– Нет, спасибо, это лишнее, – ответила девушка, присаживаясь. Снисходительная усмешка по-прежнему гуляла на её чувственных губах – Мне нравится ездить именно так. Люблю неожиданности из-за спины. Кстати, меня зовут Вероника, для вас просто Ника. Дизайнер…, – она немного помедлила, потом продолжила, – …промышленный. Кстати, как вам поезд? Я поражена. Он только недавно вышел на линию. Как дизайнер, не могу не отдать должное его внешнему и внутреннему виду.

Поезд действительно представлял собой чудо современной техники и был похож на гибкого червя, летящего по рельсам с огромной скоростью. Пассажиру внутри он казался полностью прозрачным, кроме пола. Снаружи он был непроницаем ни для человеческого глаза, ни для слепящих солнечных лучей. Валера, конечно, малость перебрал с претензиями по отношению к соседям, ибо ехал он в первом классе, в широком капсульном кресле с индивидуальными видео и аудиосистемами, и никто не мог ему помешать ни локтями, ни ногами под столиком, благо столики были тоже у каждого персональные. Да и расстояния между рядами были приличными, так что сидящему напротив надо было быть баскетболистом, тогда ещё есть шанс обнаружить чужие ноги на своей территории. Впрочем, расстояния регулировались и их можно было сократить при желании.

Валера не нашёл ничего лучше, как уставиться в окно летящего с огромной скоростью поезда, он вроде как всматривался в проносящиеся мимо пейзажи.

– Что вы всё пялитесь в окно, там же не видно ничего? – с насмешкой спросила Ника. – Так и зрения можно лишиться. Смотрите лучше на меня, какая я красивая и доступная, только руку протяни. – Она явно жеманничала. – Давайте лучше поболтаем немного. Вы же в Крым намылились, не так ли?

– Ну, да. Вы угадали. Я в Керчь еду, – ответил он уже полюбезнее. – Первый раз в жизни. И в Керчь, и в Крым.

– О, отлично, я тоже еду в Крым! – подхватила Ника. – Правда, в Евпаторию. У меня там родители отдыхают, и у них юбилей. Вас как зовут?

– Валерий, -он слегка привстал в кресле, называя своё имя. – Я, кстати, в какой-то степени ваш тёзка по профессии – проектирую мультимедиа офисы c такими вот огромными экранами для видеоконференций, – Валера при этом развёл руками в стороны, словно рыбак, что хвастал перед другими пойманной однажды неохватных размеров рыбиной, как правило, вымышленной, – В основном для Подмосковья, где предпочитают жить и работать удалённо руководители столичных компаний.

– Керчь – это круто! – искренне воскликнула Ника. – Я много о ней слышала, но ни разу не была. Древний город Пантикапей там, помню ещё со школы. Вы ведь тоже едете туда культурно просвещаться?

– У меня там друг детства, – Валера всё охотнее втягивался в разговор. – Женился на местной девушке, они там открыли бутик-отель у горы Митридат, звали меня к себе неоднократно и вот, наконец, у них получилось меня заманить…, – наконец и он улыбнулся.

– О, гора Митридат, о, даже собственный отель! – защебетала воспрянувшая духом Ника (или делающая вид, что это так). – Надо обязательно к ним съездить. Может мне поехать с вами, а мама с папой в Евпатории пару дней подождут. Хотя нет, – она картинно пригорюнилась, – не получится. Я им обещала и юбилей у них завтра.

Двухминутная стоянка на первой же станции прервала их разговор и они, не сговариваясь, стали с интересом разглядывать людей на перроне: встречающих, приезжих и отъезжающих. Но едва поезд тронулся, Ника снова нарушила молчание.

– Слушайте, а давайте отметим это дело – нашу неожиданную встречу! – предложила она. – Я приглашаю вас в вагон-ресторан выпить по бокалу вина или чашке кофе, слегка перекусить. А то пришлось рано вставать на этот утренний поезд. Вы, наверное, тоже ещё не завтракали? Я ради этого даже готова пойти на весьма необычный шаг – сама пригласила, сама и плачу.

Валера опять почувствовал себя неловко. Ну, это вообще не лезет ни в какие ворота! Женщина, да ещё и красивая, будет за него платить в ресторане! Это немыслимо! Но, с другой стороны, он её в ресторан не приглашал, сама напросилась.

– Я вижу, вы весь в сомнениях, – как ни в чём ни бывало продолжала Ника. – Тогда скажите, что не можете принять моего приглашения и сами приглашаете меня. Ну как такое предложение?

– Да никак! – Валера вздохнул про себя, но снаружи виду не подал. – Другого же предложения не предвидится. Идёмте уж…

Они проследовали в вагон-ресторана и сели за столик, причём Ника опять выбрала место против хода. На изучение меню ушло не более минуты и вскоре на столе появились два бокала белого таврического вина и сырный сет отборных крымских сыров от мягких с плесенью, напоминающих горгонзолу, и до твёрдых, типа пекорино из овечьего молока.

Посиделки в ресторане затянулись, и за бокалом вина и уже раскрепощённой беседой они просидели почти всю дорогу. Когда Ника второй раз упомянула Евпаторию, Валера хлопнул себя ладонью по лбу, он внезапно вспомнил, что неподалёку от неё в местечке Межводное сейчас находится его друг Герман, он инструктор по винд и кайт сёрфингу, а значит после Керчи есть повод попасть и на западное побережье Крыма и они могут там увидеться. Ника тут же ухватилась за эту идею и даже залихватски сказала: «Замётано!» Валера, недолго думая, позвонил Герману, они поговорили с минуту, после чего и Валера сказал: «Замётано!» На свои места в вагоне они вернулись, когда поезд подходил к Крымскому мосту. Ещё в ресторане они перешли на ты, где Валера показал весьма остроумным собеседником, за что даже сам себя зауважал.

– А почему тебе не понравилось твоё кресло? – поинтересовался Валера, лукаво и слегка развязно поглядывая на Нику – охлаждённое белое вино уже возымело своё горячительное действие.

– Потому что в тебе сразу виден свободный художник, способный на дурацкие выходки. А мне хочется приключений, я еду в Крым, где всё так здорово, всё так необычно, где на приключения так и тянет. Ты извини, – она протянула руку с бокалом через стол и чокнулась с Валерой, – если я тебя малость шокировала своими манерами в самом начале, но я подумала… А что я подумала? Ой, уже и не помню! – девушка снова хихикнула. Она глядела на Валеру через бокал с вином и его забавная, преломлённая изгибами стекла, физиономия ещё больше веселила её. В ответ он тоже добродушно улыбался.

Тем временем поезд с лёгким шуршанием промчался по Крымскому мосту, постепенно замедляя ход и, едва съехав с него, остановился у нового ж/д вокзала. Валера тепло простился с Никой, и они условились созвониться через пару-тройку дней. Сойдя с поезда, Валера сразу разглядел среди немногочисленных встречающих и пассажиров коренастую фигуру Кирилла. Он был один, без Ани.

Уже на вокзале Валеру обдал пряный крымский воздух, напоённый ароматами моря, цветущих акаций, розовых кустов, можжевеловой хвои и ещё чего-то сладковатого, словно рядом находилась кондитерская фабрика.

У него даже закружилась голова, слегка задурманенная этими запахами. С подобным эффектом Валера уже встречался, когда прилетал в какую-нибудь экзотическую страну, но здесь, в Керчи, запах был тоньше и легче. Словно мимо него незримо прошла, «дыша духами и туманами», блоковская Незнакомка.

Друзья встретились, обменялись крепкими рукопожатиями, словно собрались устроить состязание по армрестлингу, похлопали друг друга по плечу и направились к электромобилю Кирилла. Валера шёл с полуприкрытыми глазами, всё ещё пребывая под воздействием ароматов керченского воздуха. Друг его заметил это, улыбнулся и спросил, ну как ему первое свидание с Крымом.

– Великолепно! – ответствовал с довольным видом Валера. – Полная нирвана. Если дело и дальше так пойдёт, то Индия отдыхает. А я буду наслаждаться и корить себя за то, что не приезжал сюда раньше.

– Будешь-будешь! – рассмеялся Кирилл. – И наслаждаться, и корить себя. Но ничего, никогда не поздно наверстать упущенное, если на это есть время впереди, а его у тебя ещё навалом.

Они сели в электро-минивэн, с убирающейся крышей, и обдуваемые сладким и свежим ветерком, плавно и бесшумно покатили по великолепной дороге вдоль моря. Уже через минуту Кирилл указал на возвышенность впереди: «Гора Митридат. Высота 91 метр. Там наш отель. Его можно различить уже отсюда, вон он, на полпути к вершине! – Кирилл наискосок, мимо лобового стекла, махнул левой рукой – Не разглядел? Ну, ничего страшного. Сейчас сам всё увидишь». Прошло ещё минут пять размеренной бесперебойной езды, и они подъехали к очаровательному небольшому отелю, стилизованному под лигурийскую виллу в светлых карамельных тонах, с зелёными ставнями на окнах и с характерной башенкой, увенчанной коричневой шатровой крышей. Возле каждого окна со ставнями зияла сводчатым проёмом балконная дверь, и сами балконы, весьма просторные, были отгорожены друг от друга съёмными перегородками и навесами, что позволяло при желании не только прятаться от солнца, но и от ненужных взоров соседей по номерам. Кованный ажурный забор окружал отель и очерчивал небольшую, но ухоженную территорию, утопающую в зелени. На пороге уже стояла Аня, жена Кирилла, и приветливо махала им рукой.

– Ну привет, крымоненавистник! – она чмокнула Валеру в щёку. – Наконец-то добрался и до нас. Ну, мы тебя тут живо перевоспитаем, будешь крымолюбец до конца дней своих, – Аня беззлобно подтрунивала над Валерой.

– Да он уже такой! – весело отозвался Кирилл. – Едва с поезда сошёл и его уже повело.

– Да ну вас! – отмахнулся Валера, подхватывая их тон. – А чего у вас тут кусочек Италии, а не Греции какой-нибудь, или Византии, или Крымского ханства?

– Э, брат, да ты, видать, историю малость подзабыл! – нараспев сказал Кирилл, довольный таким вопросом. Будет чем теперь козырнуть. И он поведал приятно удивлённому Валере, который питал слабость к Италии, что с 1318 по 1475 год Керчь, или как именовали её генуэзцы – Воспро, входила в состав так называемых генуэзских колоний в Северном Причерноморье. В 1475 году их выбили отсюда турки и Крым вошёл в состав Османской империи. – А что было дальше, ты уже знаешь, – закончил Кирилл свой короткий рассказ. – Впрочем, словами сыт не будешь, – резюмировал он. – Аня тебе сейчас покажет твой номер, постояльцев у нас сейчас – ты, да мы с тобой, сезон ещё только на подходе, на часах уже три пополудни, пора «отобедать, чем бог послал», – завершил он свою речь цитатой из «Двенадцати стульев».

Они вошли в прохладный вестибюль отеля с двумя колоннами по краям, за которыми среди кадок с низкорослыми, но раскидистыми пальмами прятались столики и кресла, а возле широкой лестницы, выделанной под мрамор и ведущей на верхние этажи, а их было три, если не считать башенки, располагалась стойка регистрации и прозрачная шахта лифта за стеклом. Вещей у Валеры было немного, поэтому Аня предложила подняться в номер по лестнице. Комнату ему выделили на верхнем, третьем этаже, поскольку оттуда открывался очаровательный вид на Керченский пролив, Крымский мост и Чёрное море. «У нас все номера идут по классу лакшери сьют, но у тебя будет самый лучший обзор», – сказала она, открывая дверь магнитным ключом.

Номер оказался просторным, с большой ванной комнатой, со всеми прибамбасами отеля класса люкс, с голографической теле-видеосистемой последней модели. Когда Аня распахнула ставни и открыла дверь на балкон, комната наполнилась светом и стала ещё уютнее. «Вот мини-бар, для тебя бесплатный, если что, как и всё в нашем отеле, ты не постоялец, ты наш друг, который приехал погостить, вот кофемашина, электрический чайник, чай, кофе в ассортименте, если не понравится, скажи какой нужен, вмиг доставим», – продолжала мило ворковать Аня. – «Короче, осваивайся, принимай душ, через полчаса ждём тебя в нашем джардино на обед. В саду, то есть, если ещё не забыл итальянский. Мы там накроем стол. А после немного прогуляемся, покажем тебе наш променад». С этими словами Аня покинула номер.

Прежде чем отправиться в ванную, Валера вышел на балкон. Вид с него открывался потрясающий. Пронзительная синева неба над головой, солнце, уже начавшее плавный спуск к горизонту, море цветом такое же, как небо, и впечатляющий Крымский мост, грациозно, по-змеиному, уползающий за горизонт.

Валера был не голоден, вино и обильный сырный сет в поезде за милой беседой с Никой насытили его, он бы лучше немного вздремнул, но друзей обижать нехорошо – они ждали, они старались, у них для него целая культурная программа и всё бесплатно. Поэтому он сменил футболку на светлую рубашку с длинным рукавом, единственную в его нехитром и ёмком дорожном гардеробе, и спустился в сад.

От алкоголя за обедом Валера отказался, а вот от кувшинчика охлаждённого компота из местных сухофруктов устоять не смог. Под него и состоялся неспешный получасовой разговор о том о сём: о житье-бытье в Москве, в Крыму, о том, что в мире происходит, какие планы на будущее, куда поедет в скором времени. Валеру опять было потянуло в сон и Кирилл с Аней с удовольствием отправили бы его почивать в номер или даже оставили тут, в садике, немного поклевать носом, разморённого дурманом цветущих акаций, сытным домашним обедом и вязкой, звенящей в ушах, тишиной, но раздался сиплый гудок проплывающего по Керченскому проливу судна, он всполошил несколько чаек поблизости и они начали носиться по небу с резкими криками и Валерина сонливость прошла. Захотелось посмотреть и на разбудивший его своим трубным гласом корабль, и на непоседливых чаек, послушать плеск волн о причал и, наконец, подышать запахом Чёрного моря, которого он не видел с самого детства, когда ездил с родителями на кавказское побережье. Конечно, Керченский пролив трудно назвать морем, но всё же, как прелюдия для скорой встречи с ним в других местах Крыма вполне годился.

Через пять минут друзья уже стояли на набережной возле фонтана. Валера увидел уже готовый пройти под Крымским мостом белоснежный круизный лайнер-катамаран, больше похожий по размерам на речной, чем на морской. Скорее всего он и лишил Валеру послеобеденного сна, поскольку других судов, способных издать такой гудок, видно не было.

– Из Москвы, видать, плывёт, – сказал Кирилл. – Круиз по Волге, Дону, Азовскому и Чёрному морям на специальных судах река-море. Их, кстати, строят в Нижнем Новгороде. Мы с Аней мечтаем поплавать на таком, да всё времени нет. На него нужно выделить недели две, не меньше, а то и три. Есть даже круиз «Из варяг в греки», представляешь? Из Стокгольма в Грецию по нашим каналам и рекам с кучей заходов по дороге. Но отель не отпускает, ведь когда эти круизы происходят – у нас сезон. Вот тебе он будет в самый раз. Работа у тебя удалённая, снял каюту и плыви, работай, отдыхай, смотри, – Кирилл даже вздохнул. – Ну что, пошли дальше?

Пешеходная зона вдоль пролива, выложенная разноцветной плиткой, постепенно наполнялась гуляющими. Близился вечер. Морской бриз становился всё свежее. Иногда они сворачивали на дорожку, идущую параллельно, с двух сторон обсаженную различными южными деревьями, а потом вновь возвращались на набережную. Старинное, но отреставрированное, чёртово колесо, как и полвека тому назад предлагало взглянуть на город с высоты птичьего полёта для тех, кто ленился преодолеть 423 ступеньки и подняться на гору Митридат.

– Историей мы тебя сегодня грузить не будем, – сказал Кирилл. – Просто смотри и наслаждайся гением места. Послезавтра у тебя будет тут экскурсия, тебе всё расскажут и покажут.

Почти в полном молчании, подставляя лица свежему ветру с моря, улыбаясь и щурясь, они дошли до пирса, где швартовались прогулочные яхты и катера. – А вон там, – Кирилл махнул в сторону горы Митридат, – потрясающей красоты Большая Митридатская Лестница, которая ведёт на вершину горы и к развалинам Пантикапея. А вон там Морской Пассажирский порт, – Кирилл показал рукой вперёд, – откуда уходят скоростные суда на материк, в Ростов-на-Дону, Стамбул, Трабзон, Сочи. Круизные лайнеры тут тоже швартуются. Народу пока немного, но с конца июня начнётся нашествие, на променаде по вечерам яблоку негде будет упасть, – закончил Кирилл свои краткие пояснения.

Они прошлись по длинному пирсу, постояли на его краю, послушали плеск волн о его борта, посмотрели на колышущиеся в толще воды белёсые и желеобразные шляпки медуз с торчащими из-под них пучками щупалец, понаблюдали за движениями в порту, где стояли два больших современных парома, один высотой с 9-ти этажный дом, другой поменьше, размером с пятиэтажку: тот, что побольше готовился к отплытию в Стамбул, а тот, что поменьше – на материк, живо поддержали Валеру в его мнении, что у них тут очень клёво и что он начинает влюбляться в Крым не по дням, а по часам, потом Аня, как заботливая хозяйка, напомнила Валере, что он, наверное, устал с дороги и что ему перед ужином неплохо было бы немного отдохнуть. Валера возражать не стал: дорога, первые впечатления от нового места и ощущение безмятежности окружающего мира призывали эту безмятежность не нарушать лишними телодвижениями.

В отель они возвращались по центральной улице Керчи и были на месте уже спустя десять минут. Валера зашёл к себе в номер и, не раздеваясь, блаженно растянулся на широкой кровати. Не прошло и минуты, как он уже спал.

Стук в дверь и звонкий голос Ани, что ужин подан, как показалось Валере, раздался едва он закрыл глаза. Встал он не сразу, пребывание в сетях Морфея было настолько приятно, что высвобождаться из них не хотелось. В голове ощущалась приятная пустота, а рук и ног он не чувствовал, словно они были отделены от тела и ему не принадлежали, а само тело то ли парило в невесомости, то ли плавало в какой-то плотной жидкости и не тонуло. По мере того, как сознание возвращалось к нему, обретали плоть и кровь и его члены. Казалось, что он совершенно разбит и в тоже время полон сил. Надо только встать, добрести до ванной комнаты, всполоснуть лицо холодной водой и можно тусоваться хоть всю ночь напролёт.

Сказано – сделано. Из ванной он вышел будто заново рождённый. Прежде чем пойти на ужин, он посмотрел на часы и решил минутку-другую снова постоять на балконе. Было без четверти девять, солнце уже зашло и сумерки стремительно надвигались. Зажглись уличные фонари на территории отеля и за его пределами. Вовсю стрекотали цикады, но их резкие голоса не вносили диссонанса, а наоборот, ублажали слух и наполняли душу гармонией. Воздух снова стал сладким и чем больше темнело, тем чаще его стали прорезать с лёгким шорохом стремительные тени. «Летучие мыши», – догадался Валера. И почти сразу он уловил запах костра и мяса в специях, что жарили на открытом огне. Вдыхать такое и ничего не делать при этом было просто невозможно. Тут либо надо идти и есть всё то, что так пахло, либо надеть прищепку на нос и задраить все окна и двери, чтобы ни одна молекула этого запаха не просочилась, иначе кранты – щемящее чувство голода и желание насытиться гарантировано. Своих инстинктов Валера сдерживать не стал и поспешил спуститься к ужину.

Крытая терраса, где и предполагалось отужинать, примыкала к заднему фасаду отеля и была обращена на гору Митридат. Во время туристического сезона постояльцы отеля здесь завтракали и ужинали по формуле «буфет» или, как прижилось в памяти народной, – «шведский стол», для закусок и выбор по меню – для горячих блюд. Когда туристов было мало, Аня готовила сама, в пиковые периоды приглашала очень хорошего дипломированного шеф-повара (уже на протяжении нескольких сезонов у неё работал один и тот же кулинар) и брала официантку себе в помощь. Аня вообще была очень энергичной, с южным темпераментом, поговорка «наш пострел везде поспел» характеризовала её в точности. Философичный, рассудительный, немного медлительный Кирилл казался её полным антиподом, но на деле они дополняли друг друга. Валера про себя даже прозвал их Сократ и Ксантиппа, вовсе не имея в виду, что Аня – сварливая и злая, как несправедливо запечатлела история жену Сократа с лёгкой руки древнегреческих трагиков, а что именно – успешно и умело ведущая и домашнее хозяйство, и семейный бизнес.

Стол на веранде был накрыт так, словно отель был полон гостей. На лужайке дымился мангал, в котором время от времени пыхали язычками пламени раскалённые докрасна угли. Над мангалом колдовал Кирилл, ловко управляясь с шашлыком на шампурах, с кебабами на шпажках и с купатами на решётке. Там же, на решётке, томились несколько стейков на кости. И аромат шёл такой, что, едва вдохнув, Валера готов был проглотить всё. На шведском столе красовалось несколько салатов, нарезок из колбас и сыров, в прозрачных мисках плавали в рассоле маслины и оливки, аккуратными кружками были нарезаны помидоры, огурцы, болгарский перец и сладкий ялтинский лук, легко узнаваемый по своим плоским фиолетовым луковицам и массивным косам, в которые луковицы заплетают и так долго хранят. В последние два десятка лет в Крыму стало заметно теплее весной и осенью, но не жарче летом и лук этот стал созревать почти на месяц раньше, в конце мая. Тут же на столе, по бокам, стояли глиняные кувшинчики с домашним вином, прозрачные и запотевшие во льду – с уже отведанным за обедом компотом, бутылка была только одна – с нерафинированным оливковым маслом итальянского производства.

– О, проснулся! – воскликнула Аня, увидев Валеру. – Я думала, что уже не достучусь до тебя и мы будем ужинать с Кириллом вдвоём. Как там у тебя, всё готово? – обратилась она к мужу.

– Уно моменто, синьора и синьоре! – весело отозвался Кирилл. – Вы пока там приударьте за салатами и винцом побалуйтесь. Сам Дионис – бог виноделия приложил руку к его созданию.

– Ну что же, прошу к столу, вернее, сперва к тарелкам, а потом уже к столу! – бодро скомандовала Аня, а потом уже добавила назидательным тоном, обращаясь в Валере, – ты только на закуски особо не налегай поначалу, оставь место для мяса. И пей вино, оно и впрямь божественно.

Минут через пять к ним присоединился Кирилл, неся в каждой руке по дымящемуся подносу: на одном – шашлык и кебаб, на другом – купаты и стейки. И помимо сногсшибательного аппетитного аромата с подноса неслось музыкальное шкворчание, хочешь – не хочешь, будешь по горло сыт, а всё равно засосёт под ложечкой.

– Ну-с, приступим! – изрёк Кирилл, присаживаясь за стол и довольно потирая руки. – Кстати, – сказал он чуть погодя, освобождая очередной шампур от нанизанного на него шашлыка, – ты вино заценил? – И видя, что Валера, захмелевший второй раз за день, охотно закивал с блаженной улыбкой, продолжил, – А почему я сказал, что бог виноделия Дионис приложил к нему руку? А потому…, – Кирилл выдержал трагическую паузу, сосредоточенно рассматривая на просвет вино в своём бокале, – что мы с тобой находимся у подножия горы Митридат, а на вершине этой горы расположены руины Пантикапея, столицы Боспорского царства, а самым великим правителем его был Митридат Шестой Евпатор в первом веке до нашей эры и одним из прозвищ его было Дионис. Но о нём ты узнаешь чуть позже, завтра или послезавтра…

– Послезавтра, – уточнила Аня. – Завтра мы едем на Азовское море и в парк бабочек. Если останется время, то поднимемся и на гору Митридат, но что-то я в этом сомневаюсь.

– Хорошо, послезавтра, – Кирилл тоже слегка захмелел и улыбался под стать Валере. – Не вопрос. Но даже не в Митридате Евпаторе дело. А в том, что я хочу разбить здесь виноградник, климат-то меняется, теплеет, снега зимой мы и не припомним, когда видели в последний раз, и место для винодельни я уже присмотрел неподалёку. И вино это моего производства, так баловство в домашних условиях, но, по-моему, вышло недурно.

– Вышло просто замечательно! – Валера поднял в знак одобрения большой палец. – Ты гений. У тебя всё получится. И обязательно назови вино «Митридат», или «Митридат Дионис», или…

Так, за разговорами, за второй сменой кувшинчиков они засиделись за полночь. Мангал давно погас, угли в нём остыли, только звёзды в небе пылали ярким холодным светом, привораживали взор и настраивали на поэтически-философский лад, пение цикад было похоже на космические шумы, на отголоски Большого Взрыва, из которого произошла Вселенная многие миллиарды лет назад, а со стороны пролива временами доносились вкрадчивые гудки проплывающих кораблей, словно они боялись разбудить славных жителей Керчи.

«Спите жители Багдада, всё спокойно», – вспоминался ночной сторож с колотушкой из сказки «Волшебная лампа Алладина». Приближалось утро нового дня и Шахерезада прекратила дозволенные речи. А Валера дремал в плетёном кресле-качалке прямо на веранде и ему было очень хорошо…