Василий Теркин. Стихотворения. Поэмы

Глава 12

Деловито, не сердито
Меж палаток, меж подвод
Пробирается Никита:
– Дайте, граждане, проход.

И, встречая, обступая,
Любопытствует народ:
То ль коня он покупает,
То ль телегу продает?

– Погодите, не толкуйте,
Братцы, горе у меня:
На базар служитель культа
Моего угнал коня…

К конной привязи, в тенек
Заезжает Моргунок.

И пошел бродить на счастье
По базару взад-вперед.
Что ни лошадь серой масти, —
Сердце дрогнет и замрет.

Много серых и красивых,
Только равных нет коней:
То подсеченная грива,
То монета покрупней…

На лотках блестят селедки,
Солнце жарит пирожки.
Старичок с лихой бородкой
Кнутовьем звонит в горшки:

– Николаевская глина,
Отдаю за просто так:
С одноличницы – полтина,
С коммунарки – четвертак!

Площадь залита народом,
Площадь ходит хороводом,
Площадь до краев полна,
Площадь пляшет, как волна.

– Расступись, давай проход, —
Жеребца артель ведет.
Как на выставке – проводят,
Уходи, живые, прочь!
Двое виснут на поводьях,
Трое ладятся помочь.

Мундштуки в горячем мыле,
Благородный карий глаз…
– Кто купил?
– Мы купили.
– Сколько дали?
– Хватит с нас.

Гомонит, гудит базар,
Девки, бабы – по возам.

Подбирают кони сено,
Шевелят сухой овес;
И шумит парная пена,
Остывая у колес.

В сюртуке старик усатый
За рога ведет козу.
Жарко дышат поросята
В тесной клетке на возу.

И идет от воза к возу,
Не смолкает говор, гам.
Пахнет сеном и навозом,
С «центроспиртом» пополам.

От жары укрыт, от пыли,
У ограды нищий ряд.
Тут остатние слепые
И убогие сидят.

Песня слышится сквозь гомон,
Оборвется – и опять…
Голос будто бы знакомый,
Только слов не разобрать.

Подошел, с другими рядом
Стал и видит Моргунок:
Грузный нищий – у ограды,
Шапка с медью – между ног.

Поводырь с восковым личиком
Сидит плечо к плечу:
– …Отвечает эта птичка:
«Жить я в клетке не хочу.
Отворите мне темницу,
Я на волю полечу…»

У певца глаза закрыты,
Голос набожно-суров.
Ахнул, чуть не сел Никита:
– Сукин сын! Илья Бугров!

И, точно сами, две руки
Вперед рванулись:
– Стой!.. —
И раскатились пятаки,
Гремя по мостовой.

И Моргунок, как мех сопя,
Подмял слепого под себя.
Народ бежит со всех сторон:
– Слепого бьют… Разбой!..
– Да как же, братцы, – зрячий он.
– Ей-богу, был слепой.

Бугров, карабкаясь, хрипит:
– Пусти!.. Пусти меня.
Пусти, сосед. Скажу, Никит,
Чего-то про коня…

– Скажи, – нагнулся Моргунок, —
Скажи, пока не бью.
– Пусти, Никит… Скорей!.. Свисток!..
Обоих – в Гепею.

– Скажи – пущу.
– Скажу потом.
– Давай сейчас, злодей!
– Скажу. В сторонку отойдем,
Чтоб без чужих людей.

Не дома, в праздничный денек
На хуторе своем,
Идет под ручку Моргунок
С Ильею Кузьмичом.

Ведет Бугрова Моргунок:
– Дорогу дай, народ. —
Ведет, и шапку, как залог,
Слепецкую несет.

Идут, шатаясь, вразнобой,
Пьяны средь бела дня.
Грозит им пальцем постовой:
– Глядите у меня!..

И говорит Илья Бугров
Тихонько Моргунку:
– Чудак ты, конь твой жив-здоров,
Поклясться в том могу.

И вдруг, не ахнул Моргунок.
– Стой! – закричал Бугров
И сквозь толпу рванулся вбок:
– Стой! Стой! Держи воров!..

– Стой!
– Братцы, братцы! – вскрикнул вслед
И всхлипнул Моргунок.
И ни коня, ни вора нет, —
В руках один залог.

Туда-сюда. Базар кругом,
Колышется народ.
Уже о чем-то о другом
Толкует и орет.

– Ну что ж… Спасибо, сукин сын:
Последний дал урок. —
И шмякнул шапку что есть сил
Никита Моргунок.