Навсегда

Часть 1

1

Где сейчас таинственная привязанность к чему-то – она затерялась и стала далеким прошлым, так и душа, в очередной раз ожившая, заиграла, запела при воспоминании. Где человек, не знающий об этой таинственной привязанности к нему? Так ли все в жизни, как это представлялось, так же ли мы открыты миру, нас зовущему уехать далеко и навсегда? Это навсегда теперь с оттенком безнадежности из-за невероятности появления какого-то слова надежды в обыкновенной истории.

Она начинается в небольшом городке, на бульваре, где все местные мальчишки весело резвятся после школы около фонтана, забывшего о своем предназначении: трубы, торчащие из камней, представляют собой лабиринт, по которому дети ползают, как жуки, сталкиваясь друг с другом и расходясь в разные стороны. Бабушки мирно сидят на белых скамейках. Женщина покачивает коляску, углубившись в книгу. Это начало лета, скоро дети разъедутся кто куда. Мальчишки 11–12 лет стайкой носятся, задевая прохожих. Один из них вожак. Это видно по его порывистым движениям и громкому голосу, который подавляет все другие голоса. Папа возвращается поздно, мама пораньше, и мальчик Федя, заводила, предоставлен самому себе. Уроки – не проблема, школа – это так. Главное – с ребятами, устроившись где-то на лестнице, обсуждать воображаемые истории, где он герой и непременно сильный, ловкий, все умеющий делать, смелый до беспредела. Жизнь родителей никак не интересует нашего Федю. Он один ребенок в семье, и это ему нравится. Все, что ему хочется, он может попросить, и отказа ему не будет.

На последних посиделках обсуждали мотоциклы. Еще ни у кого из их компании не было даже мопеда, и вот кто-то предложил пойти и покататься на мотоцикле. Но где его взять? Петька из соседнего подъезда видел мотоцикл в доме напротив у одного “фраера”. Решили за ним последить, и однажды, когда мотоцикл стоял у подъезда, Федя понял, что настал его звездный час. Он еле доставал до педалей, но сумел завести мотоцикл сразу и рванул. Он с трудом удерживал руль, чтобы сразу не врезаться в ближайший забор, и выскочил на проезжую часть на полной скорости.

Что было дальше, он не помнил, и только через два месяца ему рассказали, что он чудом уцелел, упав с мотоцикла, который разбился. И вот снова улица и те же ребята. Они ему сочувствуют, но жизнь идет своим чередом. Федя – парень отчаянный, решили все, он все может – и это ему нравится. Таким было его детство.

В юности ему тоже все удавалось. Собой он хорош, густые каштановые волосы, нормальный рост, да еще занялся вольной борьбой. А там армия, где он в числе первых и все у него отлично. Любовь? С ней он в ладах. От девчонок нет отбоя, но он однолюб. С Наташей он познакомился в компании своих ребят – так и переписывался с ней, когда был в армии. Отношения у них были, как и у всех теперь, близкие, и это придавало ему уверенность в том, что Наташа его любит. Она его действительно любила как девчонка 16 лет, впервые встретившая свою любовь, и считала, что выйдет за него замуж. Письма из армии аккуратно складывала в шкатулку и никому не показывала. Она оканчивала школу и хотела стать медсестрой. Конкурс в медучилище был большой, но Наташа училась хорошо и поступила.

Девочки из группы были все разные, но веселые и доброжелательные, как казалось Наташе. Сразу стали устраивать вечеринки и ходить на танцы в военное училище. Наташа сначала отказывалась, а потом пошла со всеми. Фигура у нее была ничего, особенно в джинсах. Тут же какой-то курсант пригласил ее, что-то стал про себя рассказывать и захотел проводить. Она отказывалась, но потом согласилась. Было уже поздно, когда они под ручку шли по ночному городу. Курсанта звали Игорем. Когда дошли до Наташиного дома, долго не могли расстаться, а на прощание поцеловались. Сначала Наташа как будто оттолкнула Игоря, но он преодолел ее сопротивление. Они долго целовались у Наташиной парадной, потом Игорь предложил пойти к другу, который сейчас в загранке, и, сама не зная почему, Наташа согласилась.

Квартира, в которую привел Игорь Наташу, была просторной и хорошо обставленной: мягкая мебель, ковры, хрусталь, парчовые занавески. Наташа поинтересовалась, чья это квартира. Игорь рассказал, что у его друга продвинутые родители за границей, сам он плавает, а ключи оставил ему.

Новая жизнь, новые впечатления завладели воображением Наташи, и она, казалось, забыла, что хочет выйти замуж за Федю. Да и что их связывало? Несколько встреч, обещания, письма. А тут… Все так по-другому представилось Наташе, когда Игорь включил магнитофон и предложил потанцевать… Наташа не помнила, как оказалась с Игорем на диване, она только помнила то удовольствие, которое испытала в момент близости. Ничего подобного не было с Федей. Игорь был неутомим. Он ласкал ее и говорил, что от нее без ума. Так они провели ночь.

Что она скажет родителям? Она даже забыла их предупредить, что останется у подруги. Эти уловки были ей знакомы.

К счастью, родители уже ушли на работу, а с Игорем она распрощалась у подъезда. “Чао-какао”, – сказал он ей на прощание и забыл оставить свой телефон.

Наташа пошла в ванну, внимательно посмотрела на себя в зеркало и, поправив волосы, вдруг ощутила во всем теле такую негу, что решила, что никуда не пойдет и останется дома. Достала из холодильника еду: яйца, колбасу, масло. Зажарила яичницу и с аппетитом поела. Отрезала кусок булки и с удовольствием съела, запивая крепким чаем.

Подошла к окну. Двор был чисто выметен, дворничиха с метлой копошилась у помойного бака, на скамейке двое алкашей распивали купленную на двоих “Красную шапочку”. Их знакомая в стоптанных сандалиях появилась из парадной и направилась к ним, что-то бормоча себе под нос. Двое стали ей делать знаки руками: иди, мол, к нам – и что-то невнятное говорили при этом. Вдали на скамейке две приличные пенсионерки, неодобрительно оглядываясь в сторону шумевших, что-то обсуждали. В окнах напротив, освещенных солнцем, были открыты форточки, на подоконниках стояли цветы, а там, где были кухонные окна, видны были силуэты женщин, склонившихся над газовыми плитами. Все как всегда.

Села на диван, и невольно рука потянулась к телефонной трубке. Она набрала номер, и начался откровенный разговор закадычных подруг о любви.

– Галя, это я.

– Ну, как ты? Я вчера поздно вернулась, даже не проводил, а вроде симпатичный, сказал, что ему завтра рано вставать. Ну, как у тебя?

– Не передать. Полный отпад. Знаешь, мы с ним зашли на квартиру к его приятелю. Приятель плавает, родители за границей. Такого я не видела ни у кого. Знаешь, вытяжка над плитой, а ванна голубого цвета. Везде ковры. Богатенькие, видать. В общем, все было. Полный восторг. Про Федьку забыла. Я ему напишу, что все такое.

– Ну, как это ты так сразу?

– Так получилось. Я сама даже не ожидала. Такого со мной не было. Всю ночь напролет кувыркались. Еле на ногах стою.

– А как дальше?

– Да не знаю. Я даже забыла телефон спросить. Ты не знаешь, кто-нибудь там с ним был?

– Не знаю. Вроде нет.

– Слушай, а тот беленький, тихий такой? Вроде с ним был? Он еще Верку приглашал?

– Точно! Верка с ним ушла. Я у нее спрошу.

– Галька, я как с ума сошла. Такого со мной не было. Он такой, знаешь, опытный, такое вытворял, что не пересказать.

– Ладно, при встрече подробности, а ты не боишься залететь? Помнишь, у меня было, я с первого раза попалась.

– Знаешь, если об этом думать, так и в кайф не попадешь никогда. Ладно, заходи. Все обдумаем, – сказала Наташа и повесила трубку.

Впереди был целый день, но никаких мыслей в голове, кроме воспоминаний о встрече, и настроение радостно приподнятое, все вокруг интересно и хорошо. Но надо что-то делать. Наташа собралась и вышла на улицу.

Она была собою довольна, и это передавалось окружающим. Ей казалось, что все вокруг на нее смотрят и знают, как она счастлива. Она радостно и приветливо всем улыбалась, и казалось, весь мир ею одною занят и нет ничего в мире, кроме ее счастья этой ночи.

Она себя поймала на мысли, что не помнит, как выглядит ее новый друг Игорь. Пыталась, пыталась и не могла ничего о нем себе сказать. Она его не знала, она помнила только себя этой ночью, в таком счастье осознания блаженства от близости другого тела. Именно тело и какие-то мелкие знаки, которые предшествовали их близости, внезапно всплывали в ее голове. Ощущение счастья не покидало ее, и в таком сумасшедшем состоянии она прожила неделю, ни на секунду не задумываясь, где он, кто он, и не делая никаких движений узнать о нем что-нибудь.

В пятницу, в семь часов, когда она лежала на диване, раздался телефонный звонок. Она почему-то вздрогнула. Сняла трубку.

– Але?

– Это я, Игорь. – Последовала пауза, после которой он заявил, что узнал телефон ее у той девушки, с которой ушел его знакомый.

– Ну как дела?

– Все хорошо, – ответила Наташа прерывающимся голосом.

– Надо увидеться, – сказал Игорь.

– Да, конечно, – покорно ответила Наташа.

Они договорились встретиться у метро. В назначенные девять часов они увиделись. Игорь поцеловал Наташу, и они, обнявшись, пошли гулять по городу. Было замечательное летнее время, когда вечерняя прохлада после дневного солнца кажется такой желанной, но ни он, ни она ничего этого не замечали. Им было просто хорошо.

И, конечно, они зашли в кафешку, там посидели, и ничего не значащий разговор сразу улетал из памяти, и простые слова произносились с волнением и трепетом. Было отчего-то стыдно.

Само собой получилось, что они опять оказались в той квартире друга, где им было хорошо. И на этот раз было хорошо, без лишних ненужных слов, все было очень естественно: и нагота, и порывистые поцелуи, и близость. Казалось, ничего не было никогда, ничего не будет, есть только сейчас и “умереть” – самое подходящее для этой ситуации слово.

Когда неожиданно они отрывались друг от друга, сразу же снова хотелось быть вместе, и это случалось, и непонятно, кто управлял всеми этими движениями двух людей, и непонятно, откуда эта гармоничность поз, ситуаций и их завершений.

Оба были вырваны из жизни и ни на секунду ни о чем не задумывались, так им было хорошо вместе.

Наташа сразу же забывала, что ей пытался рассказать Игорь, и слова произносились для того, чтобы не молчать, они не нужны были вовсе.

Так прошел месяц, другой. Разговоры с подругами по телефону прекратились. Не было необходимости что-то обсуждать. Все, что случалось, сразу становилось чем-то сакральным, тайным.

Наташа не отвечала на письма Феди, а складывала их в шкатулку. Она не думала о нем вообще. Она не могла бы ему ничего объяснить, а безропотно ждала, как все это разрешится, и ничего не предпринимала.

Встречи с Игорем были всегда желанны, и она их так же безропотно ждала, как ждала, чем все это может кончиться. Наташа как будто оцепенела. Ее жизнь превратилась в любовь, бесконечную, ею осознанную, и она даже не пыталась у Игоря выяснить что-либо. Она была просто счастлива.

Иногда Игорь задавал ей какие-то вопросы об их отношениях, но она ничего вразумительного не могла ответить. Она ждала, как заколдованная, чем эта сказка может закончиться. Она ходила в училище, получила диплом, пошла работать и все делала, что должно. И вот однажды…

Игорь не позвонил. Она ждала его звонка в тот вечер как-то особенно, все время смотрела на часы. Звонка не было. Его не было и через неделю, и через две.

Через месяц к ней позвонили в дверь. Наташа посмотрела в глазок и увидела взрослого мужчину в военной форме. Она открыла дверь, и сердце ее екнуло, когда мужчина начал говорить. Она не понимала его слов, единственное, что Игоря нет, – мысль эта проникла в ее сознание, а дальше она не помнила, что с ней было.

Через два месяца Наташу выписали из больницы, где она оказалась после известия о смерти Игоря. Она шла спокойно по знакомым улицам, она ни о чем не думала. Она выживала тихо, стиснув зубы, делая то, что делают все нормальные люди каждый день. Одна ее жизнь закончилась, а другая только начиналась этими ее первыми шагами по знакомым улицам, она ничего не могла знать о своей будущей жизни, а хотела жить, делая над собой усилие не вспоминать ничего.

Навстречу ей попадались какие-то люди, знавшие ее. Они с интересом и сочувствием смотрели ей вслед, а она шла, стиснув зубы, навстречу неизвестности. Наташа была другая, новая для себя самой, но какая, она не знала пока еще. Главное – выжить, а дальше будет видно. Эти простые мысли ее не навещали, она просто дышала, смотрела, двигалась и ничего не говорила себе, не разговаривала с собой.

И эта одна страничка проживалась ею как целая жизнь, но никто в эти месяцы не мог ей помочь, ибо наши душевные травмы мы лечим сами, своим сознанием, своей жизнью, своей памятью, набирающей новые воспоминания, и так бывает со всяким, но глубина переживаний у каждого своя, и ее никому не рассказать.

А вернувшийся домой Федор, какую он трагедию пережил? И переживал ли или нет – никто не знает, ибо он исчез из поля зрения героини в известный момент. А мы не можем знать всех трагедий, случающихся каждый день, каждую минуту.