Восьмиконечная

I

Сегодня

Кажется, больше нет боли.

Тело онемело, я не могу пошевелить даже пальцами рук, да и не хочу. Наверное, так даже лучше, хотя какая-то часть моей души все же неумолимо просит бороться и держаться до последнего. Я чувствую, как лежу в луже теплой вязкой жидкости подо мной – интересно, как это выглядит со стороны? И почему в таком обшарпанном грязном мотеле такой красивый яркий потолок? Как бы я хотела вернуться назад в это жаркое лето, в тот день двадцатого июня, остановилась бы я? Лучше бы в нашу машину тем вечером въехал поезд, или упал самолет, или свалился метеорит. Все, что угодно, только не мое безрассудное решение забыться от своей боли, которое принесло мне только страдания. И почему в такой ситуации я думаю только об этом?

Я чувствую, как подступают слезы, свет от тусклой лампы начинает двоиться от застилающей мои глаза влаги.

Мне так жаль, что я все испортила. Что почувствует мой муж, когда полицейские расскажут ему о случившемся? Печаль, утрату или облегчение? Скорее разочарование. Ведь он всегда предполагал такой исход.

Бедная моя мама – надеюсь, она сможет это пережить, а мой отец, который кажется непреступной крепостью из чувств, на самом деле очень ранимый в душе человек. Только бы они смогли это пережить. Для них неважно кем я была и что сотворила – лишь бы я была жива и здорова. Что с ними станет, когда им скажут, что меня больше нет.

Сколько я уже лежу здесь – кажется, вечность? И почему я не подумала раньше о таких вещах? Пока ты жив – можно исправить все ошибки. Пока есть силы идти – можно разрешить любую ситуацию. Но когда ты лежишь на прогнившем полу номера в полузабытом мотеле на окраине города, истекая кровью без шанса на выживание – лишь только в такие моменты любая проблема и сложность, любое неверно принятое решение кажутся сущим пустяком и уже совсем не имеют значения.

15 июня, тремя месяцами ранее

Солнце слепит глаза и уже хочется проснуться, хотя будильник еще не прозвонил. Начало очередной рабочей недели. И только любимое время года спасает от периодически посещающей меня апатии. Это лето ворвалось в нашу жизнь не таким жарким и засушливым, как того хотелось бы. Но последние пару дней из-за жары и духоты люди валились с ног, машины вставали прямо на проспектах, закипая, а кондиционеры ломались от перегрузок. И, кажется, только я была рада этим редким жарким дням.

Я переворачиваю подушку прохладной стороной, засовываю под нее руку и растягиваюсь в постели на своей половине кровати, чтобы дотянуть до будильника. Тяжелая рука мужа сзади обхватывает мою талию под покрывалом, и он пододвигается к моей спине. Я слышу, как он сопит, уткнувшись носом в мои волосы, жар от его сонного тела заставляет мою кожу вспыхнуть. Хочу немного отодвинуться, но как только начиниваю аккуратно перебираться на край кровати, он еще сильнее прижимается ко мне и забрасывает свою ногу на мое бедро, прижимаясь ко мне всем телом так, что я чувствую его утреннюю эрекцию. Я смотрю на луч солнца, пробивающийся через штору, не в силах даже пошевельнуться. Внутри все начинает кипеть, злость подступает к горлу – кажется, я сейчас сброшу части тела Нейтона с себя и хорошенько ему врежу. Но продолжаю лежать неподвижно, стараясь усмирить свой нарастающий гнев.

Когда я стала такой нервной? Почему я хочу наорать и прибить человека, которому поклялась в любви у алтаря полтора года назад. Закрываю глаза и дышу глубоко, считаю до десяти, чтобы успокоиться, повторяю попытку выбраться из цепких объятий мужа, пытаясь не разбудить его, но все тщетно. Капля пота скатывается по лбу, а я скованная в его объятьях нахожусь, словно в пекле. Стиснула зубы, чтобы сдержаться, но гнев яростной волной накрывает меня до дрожи и вырывается наружу – я грубо сбрасываю с себя его ногу, оттолкнув своим бедром, отшвыриваю его руку со своей талии и вскакиваю с кровати. Нейтон в полудреме смотрит на меня непонимающим и мягким взглядом, в его заспанных глазах читается удивление и обескураженность.

– Малыш, что случилось? – он приподнимается на локтях, оглядывается по сторонам, будто пытается понять, что заставило меня так резко подскочить с постели и переводит взгляд на меня.

Я продолжаю стоять как вкопанная посреди комнаты, гнев испарился. Вижу его непонимающее озабоченное лицо и чувствую себя виноватой нервной дурой.

– От тебя просто так жарко стало, – мямлю в полголоса.

Его брови от изумления поднимаются вверх, а глаза ясно распахиваются.

– Малыш, я же хотел тебя просто обнять, я так тебя люблю, иди ко мне, пообнимаемся еще немножко, – Нейтон улыбается, раскрывает свои руки, приглашая жестом к себе.

– Ты слишком жаркий, я от тебя вся мокрая, – отнекиваюсь я, убирая со своей потной шеи прилипшие длинные волосы, и семеню в ванную. – Да и на работу уже пора собираться, все равно скоро прозвенит будильник.

– Мм, мокрая? От меня? – доносится игривый голос мужа из спальни.

– Не в этом смысле! – рявкаю грубо в ответ и прикусываю зубную щетку, чтобы не выпалить следом какую-нибудь задевающую обидную фразу.

Почему вечно все нужно опошлять?! Как же это бесит! Секунду назад я чувствовала себя такой виноватой, и вот он снова ляпнул что-то дебильное, и я хочу ему вмазать или наорать на него.

Смотрю на свое отражение в зеркале ванной комнаты и не понимаю – почему я чувствую такой холод к человеку, которого люблю. Почему все его слова, действия и повадки так раздражают. Он часто так делает по утрам – прижимает к себе, обнимает, целует, потом начинает приставать, прогоняя остатки сна. И я всегда любила это.

Но сейчас я чувствую только отторжение. Будто огромная стена между нами, будто он чужой человек, хотя знаю, что он безумно любит меня, он делает для меня все, что в его силах. Он по-прежнему с трепетом прикасается ко мне, и я вижу, как его переполняет счастье, когда я рядом.

Мысли о том, что Нейт любит меня – очень греют, смягчают мое сердце, и я невольно улыбаюсь. Я тоже люблю его, но иначе. Он очень дорог для меня, я ценю все, что он делает, как старается построить для нас лучшую жизнь. В день нашей свадьбы я чувствовала, что он мой воздух. Я держала его за руку, и мне было так хорошо, что хотелось в нем раствориться, рассеяться тысячей звезд внутри него. Я просто смотрела в его глаза, и он улыбался мне.

– Я так сильно люблю тебя, малышка, – слышала я его шепот, и он сильнее сжимал мою ладонь в своей руке под столом, пока гости как обезумевшие смеялись над шуткой его друга, говорящего речь на нашем торжестве.

Щемит сердце, когда я понимаю какой бесчувственной и холодной стала. Чувство, будто предаю его, но ничего не могу с собой поделать, не знаю, как изменить себя – ведь он это он. Он прежний, это со мной что-то не так. Я чаще думаю о том, что я буду делать, если мы разойдемся, как я построю свою жизнь. Но ведь, когда счастлив, не должно возникать таких мыслей?

Мы не ругаемся, все мои попытки и старания разжечь скандал и ссору из-за какого-нибудь очередного пустяка или мелочи – он встречает с улыбкой и молчанием. Он всегда так уступчив, но я не чувствую его мямлей или слабаком, наоборот, я восхищаюсь его умением сдержаться на очередную мою колкость и просто выполнить то, что я прошу. Если бы я жила с такой истеричкой – я бы уже выкинула все ее вещи во двор или на худой конец прибила.

Мое отражение в зеркале выглядит таким безжизненным, глаза больше не сияют, уголки губ опущены, кожа стала тусклой и я хочу исчезнуть, закрыв глаза.

– Что делаешь? – голос Нейтона вырывает меня из потока мыслей, я открываю глаза и вижу его в дверном проеме. Он улыбается и сонными медленными движениями почесывает свой затылок.

Меня охватывает беспокойство, потому что я знаю, что когда буду проходить мимо – он начнет приставать и заигрывать, а я не хочу этого. Не хочу ему снова отказывать, у меня больше нет причин, которые я могу придумать, чтобы отказать ему.

– Собираюсь на работу, конечно же, ты пришел купаться? – пытаясь сменить тему и отвлечь его, иду к выходу, чтобы быстро прошмыгнуть мимо.

– Ну, конечно, – улыбается Нейтон, хватая меня за талию на выходе из комнаты и нежно прижимая к дверному косяку, – хочешь со мной?

Я вижу, как горят его глаза, он наклоняется, чтобы поцеловать меня в шею, и я чувствую его обжигающее дыхание на коже, упираюсь руками в его грудь и слегка отталкиваю.

– Эй, Дон Жуан, мы так опоздаем на работу, – я выскальзываю из объятий и направляюсь к кухне.

Нейтон надувает губы с улыбкой, показывая поддельную обиду, – фу, вредина, – а затем закрывает дверь ванной, и в душе начинает журчать вода.

Уже через полчаса он заходит в кухню, на нем брюки и рубашка, слегла обтягивающая его маленький животик, который начал появляться спустя два года нашей совместной жизни. На душе становится тепло от его вида семьянина. Я улавливаю запах его парфюма и невольно улыбаюсь.

– Что? – спрашивает он, садясь за стол.

– Что? – эхом отвечаю я, делая вид, что не понимаю о чем он. – Омлет будешь?

– Конечно, а тосты сделаешь?

– Уже сделала.

– Моя малышка, – улыбается Нейт и начинает уплетать завтрак.

Сажусь за стол с чувством выполненного долга – я как всегда угадала все пожелания мужа и осуществила их до того, как он их озвучит. Конечно, ведь я знаю его, как саму себя. Снова невольно улыбаюсь и чувствую тепло в груди.

Телефон начал разрываться еще, когда я выходила из дома. Я побежала принимать душ, когда Нейтон поехал на работу и, конечно же, теперь опаздываю сама. Свирепо ищу одной рукой орущий телефон в сумке на сиденье рядом, а второй держу руль и пытаюсь хоть немного не отвлекаться от дороги.

– Джер, я знаю, знаю, я опаздываю, прости, я буду через пятнадцать минут, – начинаю сходу оправдываться, отвечая на звонок шефа.

– Лиз, ты издеваешься? Я же просил, просил тебя приехать сегодня даже чуть раньше, ты не можешь опоздать, ты должна встречать делегацию испанского медиа-холдинга. Это важно, господи, Лиз. Ты хочешь моего распятия?

– Джер, я буду, слышишь, доверься мне, все пройдет на высшем уровне, обещаю, – бросаю я и кладу трубку, не дослушав крики разъяренного и отчаявшегося босса.

Нужно просто объехать чертову пробку. И как знак свыше – вижу переулок, по которому в прошлом году здесь же объезжала ремонт дороги, заворачиваю туда и давлю педаль газа.

Семь минут. Ровно семь минут заняла моя дорога до офиса и, кажется, я поймала все существующие камеры скоростного режима, которые попадались на пути. Бросаю машину в неположенном месте, сегодня ее точно отправят на штрафстоянку, и влетаю в здание.

– Воу, Лизи, ты куда, – останавливает меня Стэн в холле офиса на проходной, – ты знаешь, правила для всех одинаковые, где твой пропуск?

– Стэн, делегация здесь? – спрашиваю охранника, копаясь в сумке в поисках пропуска.

– Лизи, милая, – он берет меня за локоть и добродушно смотрит прямо в глаза, я замираю, – не волнуйся, ты справишься с этим лучше всех. Они еще не здесь, мне доложат об их прибытии, у тебя есть целых десять минут, чтобы хотя бы причесаться.

Добродушная улыбка старика помогает успокоиться и наконец-то сделать вдох полной грудью.

– Стэн, – я расплываюсь в самой искренней улыбке, но дальнейшие слова бессмысленны, потому что он и так понял, как я ему благодарна. Я прикладываю найденный пропуск к монитору проходной и мчусь в кабинет шефа, где хранится мой запасной костюм.

Если бы я была супергероем, то я стала бы Бэтменом. Мне точно все по плечу. «Главное не забыть от волнения как языком слова произносить», – думаю я, натягивая юбку.

Уже через шесть минут я спускаюсь снова в холл нашего офисного здания, встречаясь глазами со Стэном, тот одобрительно кивает и указывает в сторону парадной двери. Делегация как раз здесь, а я как нельзя вовремя. Меня охватывает чувство собственного удовлетворения, горжусь тем, что я успела и даже волнение пропало. «Гордыня – грех, Лиз. Соберись, девочка. Ты же репортер Таймс, ты помогаешь копам раскрывать убийства, ездишь на места преступлений, эта делегация – ничто. Ты Бэтмен», – проносится в голове, и я давлю где-то внутри себя смешок.

В холл входят пятеро представительных мужчин в костюмах, никто из них не выглядит как человек, реально понимающий профессию репортера. У всех дорогие часы, ухмылки, высокомерный взгляд. Трое…нет, четверо охранников сзади. Это делегация или встреча мафиозников? «На кой черт здесь это представление?» – думаю я и приветливо улыбаюсь, когда они подходят ко мне.

– Господа, добро пожаловать в Портленд. Надеюсь, вы добрались с комфортом, – мурлыкаю я миленьким голосом, – меня зовут Элизабет Тейлор, сегодня я буду вас сопровождать.

– Мисс Тейлор, – мужчина лет пятидесяти среднего роста, в очках, тянет мне руку, – благодарим вас за гостеприимство. Меня зовут Алек Уикхем, я директор медиа-холдинга Билд Паблик. Это мои деловые партнеры – Дональд Харрис, Скот Мэнсон и Ричард Рамирес.

Мужчины по очереди приветствуют меня молчаливым кивком.

– Маркус Валлес, – указывает на мужчину Алек, стоящего позади всех, и мешкается в представлении, – он, скажем так, мой консультант по бизнесу и просто хороший друг. Вы не против, если он будет присутствовать?

– Конечно, как вам будет удобно. Прошу, пройдемте за мной, нас уже ждут в конференц-зале.

Кажется, от моей одобрительной улыбки у меня свело скулы, краем глаза вижу, как Стэн хохочет с напарником от моей дружелюбности. Разворачиваюсь на каблуках, словно солдат и направляюсь к лифтам. Где-то рядом за нами пытается поспеть помощница Джереми – Адэлин, он отправил ее ко мне на помощь, пока сам будет лететь со всех ног с аэропорта.

Я вхожу в лифт, следом делегация, но для охраны места не хватает. Самый крупный парень останавливает рукой дверь лифта, когда та начинает закрываться.

– Поедем только вместе, – отрезает он грубым тоном.

– Все вместе мы не поместимся здесь, вы можете поехать на лифте рядом, он сейчас подъедет, вам нужно подняться на пятый этаж, Адэлин сопроводит вас, – лепечу я, стараясь из последних сил сохранить доброжелательность, и смотрю на Адэлин. Она без слов кивает мне и пробирается к выходу.

– Нет, я сказал вместе, – толдычит свое амбал и входит внутрь, за ним влезает еще один, двое оставшихся охранников идут к соседнему лифту.

Меня спиной прижимает к мужской груди. Затылком я ощущаю чье-то горячее дыхание, и по спине бегут мурашки. Оборачиваюсь назад, поднимая глаза, и вижу Маркуса Валлеса, чей взгляд направлен на меня. Его черные глаза пронзают так глубоко, что я чувствую холод, и как немеют ноги.

– Прошу простить меня, – извиняюсь шепотом. Он еле заметно кивает.

Казалось, мы будем ехать в лифте вечность. Из-за жаркой груди Валлеса, прижатой ко мне на несколько секунд, пока мы поднимались на нужный нам этаж, я почувствовала, как капля пота стекает по моему позвоночнику меж лопаток. Наконец двери открываются, и я чувствую поток свежего воздуха и облегчение. Похоже теперь у меня клаустрофобия.

– Извините, мисс Тейлор, – спокойным тоном произносит Уикхем, хлопая по плечу охранника, – это его работа.

Меня хватает только на натянутую улыбку.

У конференц-зала нас встречают партнер Джереми – Лукас, их заместитель, начальник отдела маркетинга и связями с общественностью, а также несколько помощников и айтишников. Я чувствую облегчение и воодушевление, видя знакомые лица.

Лукас стреляет в меня холодным взглядом и улыбается гостям. Конечно, ведь Джереми предпочел ему меня для сопровождения делегации. Я бы тоже была недовольна.

– Нам нужно сегодня обсудить важные моменты в интеграции наших холдингов, господа, – начинает Алек, устраиваясь удобнее в кресле.

– Давайте начнем, нас ждет много работы.

В зале глушится свет, айти включают подготовленную презентацию и Лукас начинает доклад о предстоящем совместном деле.

На слайдах мы видим то, что было бы не под силу видеть обычным людям, но я привыкла к своей работе, и хоть по первому впечатлению казалось, что никто из делегации понятия не имеет о деле Орегонского мифолога, сейчас я вижу сосредоточенность в их глазах и профессионализм. Только Валлес сидит в углу зала, в кресле, отдельно от нас, я даже не вижу его лица в полумраке комнаты.

Три месяца назад в нашем штате начали происходить странные убийства. Всеми жертвами были девушки. Выезжая на первое убийство в Юджин, мы даже представить не могли увидеть то, что увидели в тот день. В номере старого мотеля к потолку была подвешена девушка, ее запястья были связаны цепью, которая крепилась к анкерам на потолке. Кожа на лопатках и с внутренней стороны бедер была срезана, снята под скальп, причем, как было выяснено – снималась кожа, пока девушка еще была жива. Ее безжизненные остекленевшие глаза были открыты и замерли в ужасе, а на животе было выжжено клеймо – восьмиконечная звезда с лучами в виде стрел, исходящих из центра, середины круга. Позже мы узнали, что этот знак символизирует звезду Хаоса, связанного с оккультизмом, а еще чуть позже нашли трех девушек, убитых тем же методом, только на этот раз в Портленде. Наше издательство часто сотрудничает с полицией. Для них мы – дополнительный источник информации, ищейки, они для нас – возможность всегда первыми узнавать о происшествиях и деталях преступлений. Так же вышло и в этот раз – глава полиции Портленда позвонил Джереми, чтобы попросить репортера для оказания консультаций в деле по убийствам. И Джереми выбрал меня, хотя была одна загвоздка – общественность не должна была знать о нашем новом расследовании.

И вот уже три месяца мы копаемся в деле о маньяке, который убивает девушек. В народе уже негласно его прозвали Орегонским мифологом, потому что всем своим жертвам он давал имена богинь из древнегреческой мифологии, а затем совершал над ними казнь за то, что они не исполняли своих прямых обязанностей по выполнению своего предназначения. Чистейший маразм, у чувака крыша поехала, а мы даже не можем рассказать подробности людям и предупредить их.

– Лиз, – голос Лукаса вырывает меня из мыслей, в зале все смотрят на меня.

– Что? Прости, я задумалась.

– Внимательней, пожалуйста, мы же здесь не развлекаемся, а работаем, – язвит он, – ты выезжала на все убийства, расскажи о том, как ты выяснила, по какому принципу убийца выбирает жертв.

– Что ж, – коллеги и делегация, не отрываясь, смотрят на меня, ожидая рассказа. Я выхожу к экрану проектора, на котором выставлены фото четырех жертв.

– Когда мы увидели первую жертву, сложно было за что-то зацепиться, это могло быть все, что угодно. Даже месть больного бывшего парня, который решил подвесить свою девушку к потолку. Но клеймо на ее животе явно не было чем-то обычным, здесь убийца точно дал нам понять, что он хочет что-то передать. К ноге девушки, уже посмертно, он прицепил булавкой записку, в которой было указано только имя – Апата. Мы долго пытались понять кто это – потому что позже по отпечаткам пальцев выяснили, что девушку звали не Апата, а Карли Моруин. Она работала в Юджине в ювелирной скупке продавцом, ранее привлекалась за хулиганство и воровство. Работа не пыльная, ничего сложного, но как мы выяснили позже, девушка втайне от своего босса, продавала товары клиентам по завышенной цене, а разницу оставляла себе. Таким образом, она заработала свыше пятидесяти тысяч долларов. Ее шеф, добродушный старичок, честно говоря, так и не узнал бы о том, что девчонка надувает его, если бы не наше расследование. Когда мы с полицией пришли к нему с парой вопросов, он поднял все бумаги, и выяснилось, что три года подряд она пополняла свой карман за его счет. А теперь угадайте кто же такая Апата? Это богиня лжи и обмана в древнегреческой мифологии. Считалось, что она могла овладевать разумом и внедряться в доверие. Какое совпадение, – язвительно усмехаясь, добавляю я.

– Вы, должно быть, шутите, да? – Алек вздыхает, – нет, скажите, что вы шутите. Он убивает девушек, а потом дает им имена богинь, на которых они были похожи?

– Именно так, но это еще не все. При обыске комнаты полицией также было найдено кольцо, – я переключаю слайд на фото, на котором изображено старое кольцо с полустертыми гравировками и замечаю, как в углу зала на кресле приподнимается Валлес. Он изучает кольцо, хмуря брови, его скулы напрягаются, а взгляд свирепеет, но заметив меня, он расслабляется, и снова облокачивается на кресло так, что его лицо пропадает в полумраке комнаты. Кажется, кольцо его заинтересовало, но почему он так напрягся? Кто этот парень я еще обязательно выясню.

– Дайте угадаю, какая-то древняя безделушка, которая тоже что-то означает? – уточняет Алек, скрещивая руки на груди.

– Кольцо Гига, – отвечаю я и слышу, как где-то в тени хмыкает Валлес, – мистер Валлес, позвольте уточнить, что вас так веселит?

Присутствующие поворачиваются к нему, рассчитывая увидеть продолжение дискуссии. Взгляд Алека выражает огромный интерес, будто он ждет от мужчины какого-то интригующего рассказа.

– Кольцо Гигеса – это миф, – низкий монотонный голос с хрипотцой рассек тишину зала. Впервые я услышала его голос и остолбенела не в состоянии вымолвить ни слова, впервые я не могу что-то сказать. Я не вижу его лица, оно по-прежнему в тени, но я слышу, как он раздражен и насмехается надо мной, и не могу ничего ответить обидчику. Как в лифте, когда от одного прикосновения я почувствовала бурю мурашек по телу и оцепенение. Присутствующие переводят взгляд на меня, затем снова на Маркуса, но молчат в надежде услышать продолжение хотя бы от одного из оппонентов. Я понимаю, что продолжать свой монолог он не намерен и наконец-то нахожу в себе силы, чтобы высказать сопротивление.

– И возможно вы были бы правы, услышав я ваше мнение за день до убийства Карли, но боюсь теперь, мы с ней с вами не согласны.

«Ах, вот вы где, мои сарказм и дерзость, я уж думала, сегодня вас больше не увижу», – думаю я, не отрывая взгляда от кромешной тьмы, окутывающей моего возражателя.

Я не вижу тебя, но хочу, чтобы ты знал, парень, даже тьма расступается перед моим взглядом. Надеюсь, ты чувствуешь, как я выжигаю в тебе дыру глазами.

Кажется, я слышу, как присутствующие перестали дышать, ожидая продолжения полемики. Валлес встает с кресла и подходит к столу, не отрывая от меня взгляда, затем смотрит на экран, и снова на меня, на экран и на меня. И я слышу холодное безразличие и спокойствие в его голосе.

– Кольцо Гигеса – мифический артефакт, который Платон упоминает в своем философском писании. Этого кольца не существует. Или вы утверждаете, что кольцо наделяет его обладателя невидимостью? Вам точно можно доверить расследование, мисс Тейлор?

Ну, спасибо, что своим скверным характером возвращаешь меня на землю. Я окончательно выхожу из оцепенения и чувствую волну ярости, которая поднимается вверх из груди, готовая переродиться в смертельное словесное орудие, но не успеваю им воспользоваться, меня опережает Джереми, появившийся в зале. Никто даже не видел и не слышал, как он вошел, все были заняты просмотром накала страстей. Я даже не могу сказать, как долго он стоит в проходе, и с какого момента все слышал.

– Могу вас заверить, дорогие гости, я бы выбрал мисс Тейлор среди тысячи детективов помогать в расследовании этого дела, потому что она лучшая, – взгляд и самодовольная ухмылка шефа придают мне спокойствие, я чувствую за спиной армию солдат, готовых сражаться за мою жизнь. Он еле видно кивает мне, давая понять, что я могу продолжить.

– Спасибо, – шепчу я ему беззвучно губами в ответ и направляю свой взгляд на Валлеса. – Вы правы, кольцо Гигеса лишь магический несуществующий артефакт, но я не утверждала, что оно существует, – улыбаюсь я Маркусу и вижу заинтересованное удивление в его глазах, – кольцо – это лишь символ, связывающий нашу жертву и карателя. После проведенной экспертизы кольца и пары экспертных мнений, мы узнали, что кольцо относится примерно к 670 веку до нашей эры, к той же эпохе, когда была найдена и табличка Гагеса, которая, да будем вам известно, находится сейчас в Британском музее. Я не утверждаю, что кольцо наделяет невидимостью, я говорю вам и констатирую, что кольцо относится к эпохе лидийских царей, мистер Валлес. И его экспертиза это подтверждает – оно родом с современных западных турецких провинций, где ранее располагалась древняя Лидия. Таким образом, оставляя столь ценный экземпляр на месте убийства, наш маньяк сказал нам, что все три года, пока наша жертва обманывала своего работодателя и наживалась за его счет, оставалась незаметной, буквально невидимой. Все ее поступки стали нам известны только после того, как Орегонский мифолог осветил нам их. Надеюсь, так я внесла какую-то ясность для вас.

В зале повисла смертельная тишина, я смотрела в глаза Валлеса, он в мои и, готова поклясться, я видела, как на секунду поднялись уголки его губ. То ли в улыбке, то ли в усмешке. Скорее это было похоже на «вызов принят, давай поиграем».

– Мисс Тейлор, я восхищен, – улыбается Уикхем, его глаза сверкают, – вы разносите все в пух и прах. Теперь понимаю, почему ваше начальство готово стоять за вас непоколебимой стеной.

– Да, я стена, которая опоздала на конференцию, прошу меня простить, – улыбнулся Джер и подошел к представителям делегации для приветствия, – думаю, стоит сделать небольшой перерыв, давайте будем понемногу переваривать информацию. Гарантирую, у вас возникнет еще много вопросов, скоро к нам присоединится детектив, который ведет это дело.

За чашкой чая Джереми пояснил некоторые детали дела, а я отвечала на вопросы по первому убийству. Я не сразу поняла, что Валлес куда-то исчез из зала. Я осмотрела комнату дважды, но не нашла следов его присутствия. Он испарился, но что-то подсказывало мне, что это не к добру. Лучше бы он находился у меня на виду, я совсем не знаю, что он может выкинуть. Такой скрытый человек, и, по всей видимости, разбирающийся в древних писаниях или артефактах. Никто из делегации не мог знать про кольцо и откуда оно, но он про него знал. Значит, Уикхем не просто так притащил сегодня с собой своего друга.

Чуть позже к нам приехал детектив Сэмуэль Муссо, который захватил с собой несколько папок по делу, заключения по экспертизам и отчеты.

– Прошу вас, детектив, надеюсь, вы поможете мне вести мой дальнейший рассказ по делу, – улыбнулась я.

– Не думаю, что тебе понадобится моя помощь, но если ты настаиваешь, – улыбнулся мне Сэм. Мы были знакомы с ним еще до этого дела, и уже не первый год расследуем вместе самые странные дела. Я думаю, мы уже стали как друзья, или даже брат с сестрой за этот долгий период работы вместе.

– Тогда давайте продолжим, – я подошла к экрану и, осмотрев зал, увидела Валлеса на том же кресле. Он был невозмутим, его лицо, его мускулы не выдавали ни одной эмоции. Как он здесь появился, не понимаю? Явился так же неожиданно, как и исчез, как чертово приведение.

На этот раз я видела его глаза, которые смотрели прямо на меня, и, кажется, даже не моргали. Но сейчас я уже была тверда и сильна, этот человек не сможет снова лишить меня способности говорить, я больше не буду цепенеть от его голоса, теперь цепенеть будет он.

– Перейдем ко второму убийству. Теперь, когда вы уже в курсе как наш маньяк оставляет послания и с чем они связаны, я построю немного иначе свой рассказ, чтобы сэкономить ваше время. Итак, вторая жертва Сюзан Макконаги, она же Лисса – богиня ярости, безумия и бешенства. На месте преступления, в записке с именем Лиссы также были строки Михая Эминеску.

Или как отравленный Геракл своей одеждой;

Моя собственная иллюзия поглощена, я плачу

На моем собственном мрачном костре в огне я таю…

– Так мы выяснили, конечно, не без долгих раздумий и нескольких дней поиска, что убийца имеет в виду рубашку Нессуса, которая в литературе считается «ядовитым платьем» и, которая убила Геракла, – добавляет Сэм, – также мы нашли фреску Микенской дамы или девушка с Кноссоса с браслетами. Хочу отметить, что фреска была подлинной и датируется тринадцатым веком до нашей эры. Наша жертва не простая девушка, она была наемницей и информатором наркокартеля. Жила в роскоши и убивала неугодных людей для своих боссов. Как известно – безжалостная и очень опасная особа. Была, пока наш парень не подвесил ее к потолку в мотеле на окраине Портленда. Главным ее арсеналом были яды, при помощи них она убрала пару-тройку десятков людей. Точную цифру нам не подскажут даже в бюро расследований. Думаю, именно поэтому Хаос упомянул рубашку Нессуса.

– Почему Хаос? – Алек изогнул брови в удивлении.

– Так мы зовем его между собой, из-за клейма, которое он оставляет на жертвах. Не знаю, что лучше – Хаос или Орегонский мифолог. Честно говоря, все звучит дерьмово.

– Вы ведь в курсе, что подлинная фреска находится в Национальном археологическом музее Афины? – недоверчиво высказался Валлес.

– Безусловно, – я расплываюсь в миленькой язвительной улыбке, давая понять, что не один он здесь владеет информацией, а, напротив – у него ее недостаточно, – а вы ведь в курсе, что фреска была украдена из музея?

И вот он, долгожданный момент, которого я ждала. Я вижу, как округляются глаза Маркуса, он открывает рот, чтобы парировать мне сопротивление, но тут же закрывает его, кажется, понимая, что от недостатка некоторой информации может закопать себя еще глубже. Правильно Маркус Валлес, теперь лучше помолчи. Я мимолетно встречаю поддержку в глазах Джереми и продолжаю описывать тонкости дела и связанной с ним мифологии.

– Третья жертва – Дженнифер Стоун, криминалист полиции Портленда, – с горечью добавил Сэм, – к сожалению, как выяснилось, и у нее были грехи, – он замолчал, понурив голову.

– Да, думаю даже с тем списком дел, что она натворила, она не заслужила того, что с ней случилось, – я глубоко вздохнула и продолжила рассказ вместо Сэма, – как мы выяснили, Дженнифер была замешана в нескольких странных делах, в которых была криминалистом. Мы думаем, что она может быть связана с подлогом результатов экспертиз, а также порчей некоторых проб. Все эти дела были развалены, преступники не понесли наказания и находятся на свободе, но после вновь открывшихся обстоятельств – их дела будут возобновлены и пересмотрены. На ней мы нашли записку с именем Эриды, богини споров и раздора, а также картину испанского художника «Яблоки», которая ранее находилась в Мадриде, Музее Прадо. Музей заявил о ее пропаже полгода назад.

– Если первое убийство произошло в марте, а картина украдена полгода назад… значит, он готовился? Минимум полгода, но думаю больше. Выкрал картину из Испании, фреску из Греции. Черт знает, откуда кольцо нашел. Да нет, больше года готовился точно… кто он такой? Он хитер, умен, расчетлив, последователен и, кажется, еще и богат, если может проворачивать подобное, – Уикхем будто разговаривал сам с собой, представители делегации начали в голос возмущаться безнаказанности и вседозволенности Хаоса. Валлес задумчиво смотрел на экран проектора, казалось его мысли где-то далеко, хоть сам он и находится в зале. Я окликнула Адэлин, но она осталась стоять как вкопанная у стенки, задумавшись о чем-то. В таком балагане громких обсуждений я не слышала даже своих мыслей. Я окликнула ее еще раз, но она по-прежнему осталась в себе, не шелохнувшись.

– Адэлин, с тобой все в порядке? – тихо спросила я, подойдя к ней. Девушка вздрогнула от моего прикосновения к ее руке, глаза заметались по залу, будто она совершила что-то ужасное и ищет место для укрытия, а кожа, казалось, стала еще бледнее.

– А? Да, да, простите Элизабет, я, да, конечно. Все в порядке. Я задумалась, чем я могу помочь? – лепетала девушка, нервно теребя край пиджака пальцами и часто моргая. Только сейчас я заметила, что ее волосы немного растрепаны, на лбу испарина, щеки наливаются румянцем, а дыхание, будто после спринта.

– Может тебе подышать воздухом? Тебе душно?

– Нет, что вы. Да, нет, да, немного жарковато, так много людей, я выйду на пару минут в уборную, – пробормотала она набор почти не связанных слов, развернулась и, не моргая, выскочила из конфенц-зала. Минуту я еще смотрела ей в след, не понимая, что сейчас произошло. Никто даже не обратил внимания на нашу короткую, занимательную беседу, и я решила продолжить обсуждение по последней жертве.

– Господа, давайте успокоимся и продолжим, – мужчины начали понемногу затихать, давая мне слово.

– Причем здесь картина с яблоками, – возмутился протяжным ноющим голосом Скот Мэнсон, будто подложить столь безвкусную, на его взгляд, картину на место убийства было моей бестолковой идеей.

– Яблоко раздора, – опередил меня Валлес, – в древнегреческой мифологии по легенде Эрида подбросила золотое яблоко раздора на свадьбе Пелея и Фетиды, что стало причиной ссоры Геры, Афины и Афродиты. Думаю, пояснять, что такое яблоко раздора не нужно?

От пренебрежительного тона Маркуса, Мэнсон побагровел и его голос стал еще выше и писклявее, – спасибо, я знаю, что это значит.

– Давайте вернемся к нашей теме. Четвертая жертва–Анна Джонсон, владелица маленького спиритического салона в центре Портленда. Она оказывала услуги по гаданиям, связывалась с умершими, делала обереги и даже насылала проклятья, – сидящий в кресле Валлес хмыкнул, и растянулся в насмешливой улыбке.

Что позволяет себе этот нахальный тип, с чего он взял, что может встревать в мой доклад своими хамскими выходками? Развалился здесь на нашем кресле и делает вид, что ему все дозволено, что он центр этой гребаной вселенной. Господи, дай мне сил сегодня выдержать это, я не должна подвести Джереми. Мало мне надменных взглядов Лукаса все совещание, так еще этого вычурного типа не хватало. Заметив, как уровень моей ярости начинает подниматься, Сэм поторопился продолжить рассказ за меня.

– Да, проклятье она точно наслала, только на себя. Клянусь, это самое необычное убийство из всех четырех, если это можно так назвать. Жертву подвесили так же к потолку, как и всех, но вот то, что убийца оставил нам в послание – это нечто. Имя, которое он дал Анне – Геката. Для тех, кто не в курсе – это богиня преисподней, магии и колдовства. Хотя это было ожидаемо, учитывая род деятельности мисс Джонсон. В номере мы нашли, – детектив замолчал, будто подбирая слова, – греческий магический папирус.

Валлес резко подскочил с кресла, и все присутствующие оглянулись на него, от улыбки не осталось и следа, его лицо выражало раздражительность и тревогу. Его скулы напряглись, а ноздри раздувались, будто ему не хватает воздуха, в глазах горела ярость. Он резко засунул руки в карманы брюк, приподнял подбородок, показывая свою надменность, и вышел из зала, не произнесся ни слова. Я посмотрела на Алека, но тот лишь пожал плечами, давая понять, что понятия не имеет, что происходит с его другом. Адэлин, которая тихо стояла в углу комнаты и, кажется, не дышала, еле слышно пролепетала, – я все улажу, – и застучала своими шпильками в сторону выхода.

– Нет, нет, подожди, – останавливает ее Джер и смотрит на меня, – дорогая, прошу, уточни у нашего гостя все ли с ним в порядке.

Я даже не поняла, в какой момент мои брови поползли вверх в изумлении. Минутная перепалка взглядами с боссом окончилась моим полнейшим поражением, и я направилась на выход в поисках нашего бесцеремонного гостя.

Обойдя несколько раз весь коридор этажа вдоль и поперек, я направилась к информационной стойке, но даже не успела задать интересующий меня вопрос миловидной девушке, застав самый интересный диалог между молоденькими сотрудницами, которые, по всей видимости, имели удовольствие встретить Валлеса.

– Господи, ты видела? – щебечет маленькая брюнетка на шпильках в облегающей юбке и полупрозрачной блузке, работающая в отделе маркетинга на втором этаже, – какой он горячий, как вихрь тут пролетел, представляешь, какой он в постели? Интересно кто он такой, я его здесь раньше не видела.

– Хочешь познакомиться? – смеется девчушка с информационной стойки, – наверняка у него уже есть девушка, такой парень не может быть свободен.

– И что? Как будто это меня когда-то останавливало, – надувает губки брюнетка.

– Ну, так иди и познакомься, кажется, он зашел в студийную комнату, там и диванчик есть, – подмигивает вторая.

– Пожалуй, так и сделаю, – ухмыляясь, одергивает юбку брюнетка и собирается парировать к Валлесу.

– О, вот ты где, – подбегаю и хватаю я ее за локоть, делая вид, что запыхалась, – это ведь ты… – я машу рукой и кашляю, выдерживая паузу, чтобы девушка сама представилась.

– Миранда.

– Миранда, – вторю я эхом и делаю вид, что знала ее имя, – господи, все с ног сбились, тебя ищут, а ты здесь.

– Чего? Кто меня ищет? Ты кто? – возникает Миранда, одергивая руку из моей цепкой хватки.

– Джереми Мэтьюс, он ищет тебя, у него какие-то вопросы по макету или проекту, я не знаю, все в отделе бегают и ищут тебя, – вру я первое, что приходит в голову. Девушка выгибает бровь, не понимая, о чем я говорю.

– Чего? Каким макетом? Я работаю с клиентами редакции, я не делала никаких макетов, – сходит она на крик. Я засовываю руки в карманы, расслабляя плечи, и делаю равнодушный взгляд.

– Слушай, я ведь хотела как лучше, встретила тебя здесь, сказала, что тебя ищет босс, пытаюсь спасти тебя от увольнения, он там твой отдел рвет на части, разбирайтесь сами.

Глаза Миранды округляются, она срывается с места и бежит к лифту. Девушка с информационной стойки испуганно смотрит то на меня, то на свою подругу, убегающую прочь. Я вздыхаю, пожимая плечами, и с чувством выполненного долга направляюсь к студийной комнате. Плевать я хотела на этого пупа земли, но он сейчас мне нужен и у меня нет времени ждать, когда эта распутная девка закончит с ним свои шашни. Прости, Миранда, придется тебе найти другой объект сексуальных фантазий.

– Мистер Валлес? – окликнула я гостя, заходя в студийную комнату, но никто не отозвался. Я оглядела зал и услышала, словно тихий шепот, доносящийся из комнаты записи. Видимо Маркус говорил с кем-то по телефону и не мог слышать, как я вошла. Я подошла к отражающему стеклу и увидела, как он ругается с кем-то по сотовому. Любопытство осилило верх, я подошла к приоткрытой двери и тихо прислонилась, чтобы разобрать слова.

– Нет, это я тебе говорю, а ты слушай! Выясни, когда и как, были украдены эти чертовы пергаменты! Мне глубоко плевать на твои оправдания, я пробуду в Портленде до завтра и это твой срок, чтобы предоставить мне информацию! Иначе, сам будешь разбираться с заказчиком! И еще найди мне все, что сможешь на одного человека, я вышлю данные в сообщении, – холодный и угрожающий голос Валлеса пробирал до дрожи. Он протяжно замолчал. Не нужно было видеть его, чтобы понять, что он насторожился и напрягся, будто чувствуя, что его подслушивают. Я уже хотела выметаться из комнаты и ждать его снаружи, но он продолжил, – Это точно, да. Ты сможешь раздобыть информацию к вечеру?

Неожиданно дверь открылась, и уже через секунду надо мной возвышался Маркус. Он обманул меня, сделав вид, что продолжил разговор, чтобы застигнуть меня врасплох. Я попятилась назад, резко развернулась и побежала к выходу, но чертов Геракл за один шаг опередил меня, схватил за запястье и притянул к себе, поднимая мою руку над головой. Если бы можно было убивать взглядом, я была бы уже мертва. Его холодные равнодушные глаза говорили, что я останусь в этой комнате навечно, он замурует мое мертвое тело в стены. Второй рукой он схватил меня за шею и приблизился так близко, что я могла бы слышать стук его сердца, если бы оно у него было. Он был выше и смотрел свысока, но я видела тьму в его черных зрачках.

– Жду не дождусь твоих объяснений, – тихо, то ли прошептал, то ли прошипел он мне в ухо и слегка ослабил хватку на шее, чтобы я могла дышать. Воздуха не хватало, и я жадно хватала его ртом, пока мое тело трепыхалось в его тисках, будто я рыбешка на суше. Страх окутал меня настолько сильно, что все слова пропали из лексикона, я думала только о смерти и о том, что не выживу. Мое любопытство и интерес привели меня в столь опасное положение. И все бы ничего, нужно только отвечать на его вопросы. Ведь, что он может сделать мне здесь, в офисе? И тогда, может от нехватки воздуха и кислородного голодания мой мозг перестал здраво соображать, или из-за моего скверного взрывного характера, в ответ на его вопрос, мне захотелось плюнуть ему в лицо.

– Да пошел ты, – прохрипела я и пнула его в ногу. Валлес от неожиданности выпустил мое запястье из стальной хватки и вот она та секунда, которая была мне нужна. Я оттолкнула его, и пока он восстанавливал свое равновесие, выбежала из студии в коридор. Мужчина не заставил долго ждать и почти сразу выбежал следом. Пустой коридор офиса и мы, стоящие в трех метрах друг от друга, я ринулась бежать в конференц-зал, он остался стоять на месте, провожая меня взглядом.

Ворвавшись в зал, я облокотилась на стену рядом с дверью, голова кружилась. Казалось, все предметы вокруг летают. Все присутствующие даже не заметили моего возвращения, все спорили между собой на повышенных голосах, а я даже не могла разобрать слов и причины разногласий. Слабость окутала мое тело, руки и ноги дрожали то ли от перенесенного стресса, то ли от нехватки кислорода. Я почувствовала, как сползаю на пол по стене, не в силах устоять на ногах. В последнюю секунду своего сознания понимаю, что Джереми что-то кричит, вскакивая со стула, и бежит ко мне, но я уже не слышу его слов и проваливаюсь в темноту.

Я открываю глаза навстречу слепящему солнцу, нежась в теплой постели. Нейтон рядом поворачивается ко мне и, улыбаясь, прижимает к своей жаркой груди. Я чувствую, как разливается по телу ощущение тепла и уюта.

– Давай еще поваляемся, и не будем вставать, – мурлычу я ему на ухо, но он не отвечает, только сильнее прижимает к себе.

Неожиданно в комнате мрачнеет, будто солнце зашло за тучу, я смотрю мужу в глаза, он гладит мою щеку своей ладонью.

– Поедем сегодня в наш парк? Погуляем, съедим самой вредной еды из киоска, – предлагаю я, но Нейт по-прежнему молчаливо смотрит на меня, будто не слышит, – Нейтон, милый, как тебе идея?

Он слегка постукивает меня своей ладонью по щеке и что-то говорит, но я не слышу его слов, будто оглохла. С потолка на лоб капает вода. Я поднимаю глаза. Снова капает.

Сквозь темноту, еле различая силуэты, рядом со мной сидит взволнованный Джереми и постукивает по щеке, пытаясь привести в чувства.

– Господи, слава богу, ты очнулась, Лизи.

Вокруг столпились гости из делегации и сотрудники, а я по-прежнему у той же стены в конференц-зале, а не в мягкой постели дома. Рядом с Джереми стоит перепуганный Лукас, держа в руке бокал с водой.

– Так вот кто меня водичкой окатил.

– Ты неисправима, – вздыхает Лукас и закатывает глаза.

– Лизи, милая, тебе плохо? – бормочет босс.

С ужасом воспоминания возвращаются в мою голову, я оглядываю зал и людей, окружающих меня, позади всех стоит Валлес и смотрит на меня безразличным и безмятежным взглядом. «Значит, припугнуть меня хотел», – проносится в голове. Так спокоен, будто не из-за него я здесь собой пол вытираю. Кажется, он не впервые так импульсивен и вспыльчив с людьми. Не понимаю, что в его глазах? Кажется, на секунду там показалось сожаление.

– Прости, Джер, вдруг нехорошо стало, сейчас приду в себя, – пробурчала я, вставая на ноги. Джереми подхватил меня за локоть, помогая подняться.

– Давай я вызову тебе такси, дорогая, езжай домой, тебе нужно отдохнуть, ты нас так напугала, девочка моя.

– Джер, все хорошо. Ты прав, я поеду домой, отдохну. Не хотела тебя подводить. Простите, что заставила вас всех волноваться, – молебно обращаюсь я к окружающим.

– Мисс Тейлор, прошу, не извиняйтесь, самое главное, что с вами все в порядке, – взволнованно люлюкает Алек, – но опрометчиво с вашей стороны ехать домой самой в таком состоянии. Позвольте вам помочь, я направлю своего охранника сопроводить вас до дома.

– Нет, что вы, все в порядке, прошу, не заостряйте внимание на этой нелепой ситуации.

– Если вас напрягает моя охрана, тогда вас отвезет Маркус, – выдал Уикхем и посмотрел на Валлеса. Тот выгнул бровь и попятился, всем своим видом давая понять, что не намерен этого делать. В груди что-то больно стрельнуло, и поднялась волна тревоги.

– Мистер Уикхем, прошу, я…

– Я не приму отказала, Элизабет, – строго отрезал он, – Маркус позаботится о вас, не переживайте. Он тот, кому я лично сам могу доверить свою жизнь.

Валлесу свою жизнь я бы точно не доверила. Более того – рядом с ним моя жизнь находится в опасности. Все, что я смогла выдавить из себя – это дежурная улыбка. Я кивнула Джереми, развернулась и быстро пошла к выходу, не дожидаясь хвоста в виде деспотичного нарцисса. Даже не нажимая кнопку вызова лифта, вышла на лестницу, ведущую к запасному выходу и, словно пролетая ступени, помчалась вниз.

Запасной выход был хорош тем, что им никто не пользовался и одновременно плох, потому что машину я припарковала с главного входа здания. Уличный воздух, даже наполненный выхлопными газами машин, был настолько свеж в ту секунду, когда я вышла из здания, что голова снова немного закружилась. Найдя глазами машину, я ринулась к ней, доставая ключи из пиджака. Моя сумка с телефоном и вещами так и осталась лежать в кабинете Джереми, когда я переодевалась там утром, да и плевать. Все, что угодно, только бы быстрее свалить отсюда подальше.

Я уже почти села в машину, когда-то чья-то грубая рука схватила меня под локоть и выволокла на проспект. Валлес смотрел на меня безразличным взглядом, давая понять, что не отстанет просто так. Я выдернула свою руку из цепких лап, на этот раз он не сопротивлялся, его агрессия куда-то испарилась. Только презренный взгляд, направленный мне в самую душу.

– Ты больной что ли? – прошипела я, – нет, не отвечай, это был риторический вопрос!

Я снова попыталась сесть в машину, немного оттолкнув его, но Валлес закрыл передо мной дверь транспорта.

– Иди за мной.

– Вот еще! Я на слабоумную что ли похожа? Идти за тобой? Иди в задницу! – рявкнула я ему прямо в лицо, на что он закатил глаза. Я больше не чувствовала страха или слабости, адреналин в моей крови вернул мне все силы и здравомыслие. Я была готова выйти на ринг с этим болваном и биться насмерть, если будет нужно. Теперь я понимаю, что он не хотел меня убивать, а только запугать. Он переборщил с силой и у меня есть козырь. Теперь я знаю, что Валлес не тронет меня, теперь я могу быть с ним на равных.

– У меня нет на это времени, – взревел он, схватил меня за локоть и потащил за собой на стоянку так молниеносно, что я запнулась, и чуть было не упала, – совсем на ногах не стоишь, – улыбнулся он с грубой усмешкой, подхватывая меня и помогая встать на ноги.

Первое, что пришло мне голову, пока он стоял и смеялся мне в лицо, то я и сделала. Влепила ему пощечину с такой силой, что ладонь сначала онемела, а потом загорелась огнем. Слезы подступил к горлу, то ли от боли, то ли от обиды, но я смогла их сдержать.

Его глаза вспыхнули яростью, он посмотрел на меня, сомкнул намертво скулы, видимо подавляя какие-то слова и прильнув ко мне всем телом, почти беззвучно прошептал: «Можешь не сомневаться, я это запомню». Мертвой хваткой он дотащил меня до черной тонированной иномарки на парковке, и грубым рывком толкнул на переднее пассажирское сиденье. А потом, закрыв мою дверь, сам уселся за руль автомобиля. На Тридцать девятую Авеню мы выехали в полной тишине, я отвернулась к окну и пыталась успокоиться, чтобы не набросится на Валлеса с кулаками. Опомнилась только когда поняла, что мы едем в другую сторону от моего дома.

– Куда мы едем?

Маркус молчал и продолжал смотреть на дорогу, его сосредоточенное лицо не выдавало никаких эмоций. На удивление он ехал уверенно, будто жил здесь всю жизнь, а не приехали только недавно с делегацией.

– Я живу в другой стороне, откуда ты вообще знаешь Портленд?

– Если будешь болтать – поедешь в багажнике, – брякнул он безразлично.

От возмущения я не нашлась что сказать. Готова была просто накинуться на него, но мы ехали в центре города, это было бы безрассудным поступком. И все же, я репортер, которая побывала в горячей точке, я расследую убийства. Никто не может удерживать меня силой, в моем же городе, никто не может угрожать мне!

Я сделала то, что первое пришло в мою адреналиновую голову – дернула ручку двери, чтобы открыть ее. И, может быть, потом, когда я выпала на ходу из машины, я бы поняла, что это было бы глупо и опрометчиво. Но дверь не поддалась и я с ужасом поняла, что не могу даже опустить стекло.

– Ты дверь заблокировал?! – разразилась я.

– Я же сказал, будешь болтать – поедешь в багажнике, что непонятного в моих словах? Или ты думаешь, я шучу?

– Я убью тебя, – тихо прошипела я, повернувшись к Валлесу, – слышишь?

Я начала лупить его, что было сил, от неожиданности он приотпустил руль, и мы чуть не въехали во встречную машину, но Валлес успел вырулить на обочину. Маркус выскочил из машины, словно пуля и направился ко мне. Кажется, я никогда не видела столь агрессивно настроенных людей, даже в Ираке. Я видела смерть, но, ни у кого не встречала в глазах такой бури эмоций. Он рывком открыл мою дверь и вытащил меня на улицу, только сейчас я поняла, что мы находимся около кладбища Ривер Вью.

– Куда ты меня … – я не успела договорить, этот сумасшедший, словно сорвавшийся с цепи цербер, с силой впечатал меня грудью к машине и заломал руки за спину.

– Доигралась, поедем, погуляем с тобой в лес, – раздраженно прошептал он сзади мне на ухо, прижимаясь ко мне всем телом и затягивая что-то вокруг моих запястий. Я снова почувствовала спиной жар его груди, не понадобилось много времени, чтобы понять, как сильно стучит его сердце. От злости? Так сильно? Я искала глазами мимо проезжающие машины, готовая вырваться на дорогу, но его руки держали меня, словно в тисках. Весь день мы провели в офисе, обсуждая дело, я не знаю, как долго я была без сознания в конференц-зале, но солнце уже давно зашло за горизонт. Фары проезжающих мимо машин ослепляли глаза. Валлес сзади подхватил меня за талию, подняв над землей, и понес к открытому багажнику.

– Нет! Даже не думай! – я уперлась ногами в машину, сопротивляясь, но против силы огромного мужчины за моей спиной – мои попытки были тщетны. Спустя пару минут я уже лежала в темном багажнике, пытаясь понять, куда мы едем и зачем.

Все, что угодно – но даже теперь я не сдамся. Это не в моих правилах. Нужно подумать, что я могу сделать и как выбраться. Я закрыла глаза и начала глубоко и медленно дышать, оценивая ситуацию. Руки за спиной завязаны пластиковой стяжкой, а значит, я могу выбраться – на кой черт он вообще их с собой носит?? Ну же, Сэм рассказывал, что можно сделать в таких случаях.

Руки за спиной и здесь мало места, значит, попытки разорвать стяжку – бессмысленны, только потраченные впустую силы. Нужно быстрее понять, как выбраться, пока руки не затекли, и я могу еще что-то сделать. Подогнув, что есть сил, большой палец руки, осторожно протягиваю руку через петлю, пластик врезается в кожу и оставляет красный шершавый след на коже, но теперь я свободна. Выкуси, Маркус Валлес!

Машина замедляет ход, мы прибыли в место назначения и сейчас тот самый шанс, чтобы выбраться. Я удобно располагаюсь в темноте и сбрасываю с себя туфли, чтобы при возможности выскочить наружу и бежать. Дверь багажника открывается и, только на мгновение, я вижу лицо Валлеса, и вот уже моя нога, что есть сил, бьет его в живот. Ошарашенный, он сгибается пополам, держась рукой за живот, и рычит что-то не членораздельное, но я уже не слышу его слов, а просто бегу, куда смотрят глаза. Почти в кромешной темноте, только луна освещает дорогу, вокруг лес, ветки больно бьют в лицо и тело, царапают кожу, но это только придает мне сил. Адреналин в крови уже на максимуме, а инстинкт самосохранения отбивает в голове – беги, беги, беги.

Только спустя несколько минут я остановилась, глотая воздух, в груди и горле все горело, а во рту чувствовался вкус железа. Казалось, легкие сейчас сгорят в огне. Я осмотрелась – высокие деревья, богатая растительность и ручей. От Ривер Вью ехали мы недолго, значит, скорее всего он привез нас в Трион-Крик, национальный парк. Нужно рассуждать спокойно. На улице уже темно, в июне темнеет поздно, значит, уже около десяти часов вечера, следовательно, людей в парке либо очень мало, либо нет совсем.

От безысходности и без каких-либо сил я упала на землю и взвыла, будто раненый зверь. Нужно выбраться, пока он меня не нашел. Только сейчас, сидя на земле, я поняла, что мои босые ноги в крови. Хотя как могло быть иначе – ведь это был самый огромный и самый быстрый спринт и бег с препятствиями в моей жизни. Блузка разодрана, разрез юбки стал таким высоким от разрыва, что казалось, будто она сейчас вовсе упадет с бедер. Я легла на землю и раскинула руки в стороны, сквозь кроны деревьев виднелось черное небо с намеком на звезды. Здесь могло бы быть так красиво, если бы не было так опасно. Что делать и куда дальше бежать – неизвестно, но ждать больше нельзя, нужно выйти к дороге. Сзади послышался шелест листьев, я вскочила и обернулась. Только ветер колыхал пушистые ветки деревьев, хотя ночью вряд ли можно было бы кого-то заметить. Я присмотрелась в темноту, пытаясь разглядеть что-то похожее на вражеский силуэт. Убедившись, что среди деревьев никого нет, выдохнула и, обернувшись, чтобы идти дальше, врезалась в темную фигуру, возвышающуюся надо мной. От неожиданности и силы удара я свалилась на землю. Валлес стоял надо мной в полумраке, не двигаясь.

– Твою мать, ты что, синоби? – если бы я могла полностью видеть его, я бы сказала, что он даже усмехнулся. Он только это и делает в ответ на все мои фразы.

Даже в темноте я смогла не столько увидеть, сколько почувствовать, что он осматривает меня с головы дог, внимательно и тщательно изучает. Почувствовав себя из-за этого почти голой, я инстинктивно запахнула разорванный разрез юбки. Мое неловкое движение будто вывело его из транса.

– Воистину, ты ненормальная, – покачав головой, он подхватил меня под локоть и помог подняться на ноги. Вблизи я могла видеть его лицо – глаза больше не горели в гневе, вид казался уставшим и болезненным, его пальцы больше не оставляли на коже рук синяки и не было стальной хватки. Его помятый и усталый вид больше не внушали страха или чувства повышенной осторожности. Маркус снова осмотрел меня, поднял свою голову к небу и закрыл глаза, делая глубокие вдох и выдох. Прямо как я, когда лежала в багажнике.

– Какого черта ты побежала?

– Того же черта, которого ты меня в багажник засунул!

Впервые за весь день я увидела его смех, Валлес рассмеялся, но не по-грубому и высокомерно, как до этого, а как-то иначе. Как смеются старые друзья, вспоминая прошлое после долгой разлуки. Я даже опешила от такой искренности и открытости его эмоций. Напротив стоял какой-то другой мужчина, не Маркус Валлес, которого я знала еще пять минут назад. Он устало потер виски и посмотрел мне в глаза, улыбаясь.

– Нужно было тебя связать узлами ходзё-дзюцу, всегда знал, что пластиковые стяжки – чушь собачья.

Не знаю, о каких узлах он говорит, но это явно что-то малоприятное.

– Так и зачем мы здесь? – мое решение сменить тему было напрасным, его улыбка испарилась и снова передо мной возвышалась безэмоциональная стена.

– Вообще-то я вез тебя не в парк, но ты так сильно меня взбесила, что я решил тебя здесь закопать. Потом, правда, передумал, остановился на стоянке, чтобы вытащить тебя из багажника и посадить обратно в салон, но ты меня ударила и побежала, как чумная в лес. Теперь я снова думаю, что хочу тебя здесь закопать, – сложно понять по его равнодушной интонации, шутит он или говорит правду. Сарказм это, дерзость или что это вообще такое? Я просто молча смотрела на него, в полном непонимании – стоит ли на это что-то отвечать. Только сейчас, когда сердце не отбивало чечетку в груди после пересечения местности, я почувствовала жгучую боль в ногах. Адреналин рассеялся вместе с моим обезболивающим эффектом, я поняла, как сильно изранила ступни, пока бежала по лесу босиком. Казалось, вечность прошла в молчании, пока мы стояли и смотрели друг на друга. Он молча подошел ближе, почти вплотную ко мне, вздохнул и подхватил на руки. Из-за его непредсказуемого поступка пропал дар речи, я даже не пыталась вырваться.

– Что? Что ты делаешь?

– У тебя ноги в крови, – он взглянул мне в глаза и крепче обхватил талию, – безрассудная…

Что? Как мне себя вести? Только что я убегала от него через весь лес, а уже сейчас он несет меня на руках. Я не хочу обнимать его, он и так слишком близко. Поэтому слегка облокотившись к его плечу, я отвела глаза, чтобы не встретится с ним взглядом. Может, было бы верным решением поблагодарить его за чуткость, он заметил, что я испытываю боль. Но ведь если бы не его чудовищные поступки – этой ситуации вовсе бы не случилось. Значит, мы в расчете. Нет. Никакого расчета. Значит, теперь, будем считать, что он искупил вину. Он совершил ошибку – он ее исправил. Мой характер не подарок – но это не повод душить меня, закрывать в багажнике или даже кричать на меня.

Он нес меня через весь лес по протоптанной тропинке, и его дыхание даже не сбилось, будто я вешу – ничего.

– Как ты на удивление молчалива, в поездке стоило помолчать точно так же, когда я тебя об этом просил.

Его фраза не звучала, как претензия, скорее как «ну вот, я же говорил, а ты не слушала».

– Молчать, когда тебя везут в неизвестном направлении? Ты бы тоже позволил с собой так обращаться?

– Я не подслушиваю под дверью чужие разговоры, – Маркус снова взглянул на меня, в груди появилось небольшое чувство стыда за свой поступок. Действительно, ведь если не мое любопытство – ничего бы не было. Скорее всего, мы бы просто продолжили молча недолюбливать друг друга и язвить при любом удобном случае.

– Я не буду оправдываться. Мой поступок – ничто по сравнению с тем, что мне пришлось сегодня пережить из-за тебя.

В воздухе повисла напряженная пауза, только шелест листьев вокруг создавал ауру лесного гомона. Начало лета в Портленде выдалось особенно прохладным в этом году, ночами столбик термометра поднимался максимум до 8 градусов тепла. И хоть на улице сегодня было прохладно и ветряно, жар, исходящий от тела Маркуса, заставлял радоваться холодку ветра, пробегающего по моей спине и ногам.

– Так, – он сделал паузу, будто подбирая слова, – расскажешь, зачем подслушивала? Или придется тебя пытать?

– А тебе сегодняшних пыток мало?

– Я серьезно, Тейлор, зачем ты это сделала? – Маркус остановился и посмотрел на меня. Я поняла, что дальше мы не двинемся, пока он не получит ответы на свои вопросы.

– Не помню, чтобы мы переходили на дружественные обращения, – я замешкалась с ответом, Маркус молчал, давая понять, что ждет продолжения разговора. – Я искала тебя, зашла в студию, позвала, но ты не отозвался.

Это явно был не ответ на его вопрос. Но зачем я подслушивала – я и сама не знаю. Зачем? Это вышло само собой. Он по-прежнему смотрел на меня, даже не пытался что-то сказать или переспросить. Его просто не устраивал мой ответ, и он ждал, когда я удостою его чести – ответить честно. На секунду я отвернулась в сторону, чтобы не видеть его темных глаз, не знаю, в какой момент они начали вводить в меня в ступор. И почему я, словно провинившаяся школьница, должна оправдываться.

– Я не знаю, зачем я это сделала, ясно тебе? – буркнула, смотря ему в глаза. Маркус в удивлении приподнял бровь. – И ничего я не слышала. Все.

Он еще мгновение посмотрел на меня, а затем пошел дальше, так и не вымолвив и слова. К машине мы подошли, не проронив ни одной фразы. Маркус осторожно поставил меня около машины, открыл пассажирскую дверь и помог сесть. Достав из-под сиденья коробочку и бутылку с водой, опустился передо мной на корточки и протянул свою руку.

– Давай сюда ногу.

– Что? – я смотрела на него в исступлении, не понимая, зачем ему мои ноги. Валлес молча смотрел на меня, продолжая сидеть передо мной с вытянутой рукой. Я протянула ему правую ногу, он аккуратно слегка обхватил голень и облил мою кровавую ступню водой из бутылки. От неожиданности я вздрогнула.

Он что, собирается обработать мои раны?

Думаю, это неправда, я уже умерла, я лежу там, в лесу, все так же с распростёртыми руками. Я могла потерять сознание, как в офисе и это мне все чудится.

Он старательно промокнул куском бинта воду и открыл бутылочку с какой-то жидкостью.

– Сейчас будет немного жечь, – и начал обрабатывать глубокие раны. От резкой боли я зажмурилась и закусила губу так сильно, что почувствовала вкус крови во рту. Сжав кулаки, отвернулась и сжала челюсть, чтобы не издать ни единого звука. Маркус будто понял, что я чувствую, но не остановился.

– Я знаю, что это больно, но так точно не подцепишь никакой инфекции, – успокаивал он, даже не взглянув на меня. Из глаз скатились молчаливые слезы. Только этого мне здесь еще не хватало для завершения прекрасного вечера.

Казалось, он будет мучать меня вечность. Забинтовав обработанные ноги, он бережно переместил их с улицы в салон машины, положил на коврик под сиденьем мои туфли, которые я оставила в багажнике, и закрыл дверь. Я подогнула под себя колени, насколько это было возможно, развернулась всем телом к окну и откинулась на спинку сиденья, обхватив себя руками. Чувствовать себя отвратительно и беспомощно в такой ситуации – это не то, чего я хотела, но это то, что сейчас происходило со мной. В какой момент времени все пошло не так? Если бы не его вызывающие поведение и насмешки, я бы не стала подслушивать тот разговор, и ничего бы не произошло. Но раз уж все так случилось и мы уже здесь, нужно просто пережить этот день и выкинуть его из памяти.

Машина тихо тронулась со стоянки. Я не видела его лица, потому что сидела к нему спиной. Да и не хотела видеть. Все, что мне сейчас нужно – это оказаться в своей теплой постели. Господи, как я объясню Нейтону? Что я скажу о своем внешнем виде? О своих ногах? Приехала среди ночи, с каким-то типом, в грязной изорванной одежде и перебинтованными ногами. Я даже не могу ему позвонить и сказать, что я жива и со мной все в порядке, мой телефон остался в сумке. Слезы снова подступили к горлу, я сильно сжала ладонь в кулак, так, что ногти впились в кожу. Боль вернула меня к реальности и помогла немного успокоиться. Свет ночного города мелькал перед глазами в монотонности ярких огней.

Блик уличного фонаря светил мне в лицо, заставив проснуться. Я с трудом приподнялась на сиденье, все тело ныло, ноги затекли, а ступни горели. В некоторых местах через бинты выступили маленькие пятнышки крови. Мы стояли около моего дома, свет в окнах не горел. Может, Нейтон уже спит? Но я не вернулась домой после работы, он бы беспокоился, не лег бы спать, не отыскав меня. Хотя я так часто задерживалась на работе, что он уже привык. Но я всегда звонила ему, чтобы предупредить о своей задержке, а он позже встречал меня даже среди ночи вкусным ужином или бокалом вина.

Я повернулась к Валлесу. Он молча сидел, облокотившись на спинку сиденья, и смотрел перед собой, скрестив руки на груди. Маркус чуть склонил голову в мою сторону, будто хотел что-то сказать, но молчал.

– Давно мы здесь стоим?

– Около двадцати минут.

– Почему не разбудил меня? – спросила я, но Валлес не ответил. Только сейчас я заметила, что укрыта его пиджаком. Запах его парфюма с легкими древесными нотками расслаблял и успокаивал. – Спасибо, что все-таки довез до дома.

Я бы хотела говорить громче, но не было ни сил, ни желания. Я так устала и все, чего я хотела – это просто добраться до своей постели и не просыпаться целую неделю, завернувшись в какой-нибудь кокон. Я медленно сдвинула с себя пиджак и попыталась надеть туфли, но ступни так распухли, что это было абсолютно бесполезно. Оставив попытки, я взяла туфли в руку и, открыв дверь, собралась выходить, но Маркус ухватил меня за руку и развернул к себе. Он по-прежнему не смотрел на меня, его взгляд был устремлен куда-то вбок.

– Тебе не стоит ходить, я помогу, – сказал он и вышел из автомобиля, обходя его по кругу к моей стороне.

– Я могу дойти сама, – выпалила я, когда он открыл дверь. Мои сопротивления были бесполезны, Маркус подхватил меня на руки и понес к входной двери. Он так ни разу и не посмотрел на меня – ему стыдно? Он чувствует себя виноватым? Или это безразличие? Может, он показывает, что просто помогает мне из-за просьбы Уикхема?

Я достала ключ от дома из своего пиджака и открыла замок. Не знаю, как он еще остался здесь после вех пережитых мною приключений. Валлес аккуратно дернул дверную ручку и толкнул дверь. Что я сейчас скажу своему мужу, когда он увидит, что какой-то неизвестный мужчина заносит меня, как побитую собаку, на руках в наше гнездышко. Но в доме царила тишина, сумрак окутал комнаты. Мы стояли в прихожей, в темноте, я чувствовала как ритмично и спокойно бьется его сердце, чего не могла сказать о своем.

– Где гостиная?

– Ты можешь опустить меня, я справлюсь дальше сама.

– Где твой муж? – вдруг спросил он, посмотрев на меня. В его глазах читались печаль и тоска. Будто, он ожидал, что Нейтон встретит нас у порога, но нас встретило только безмолвие.

– Откуда ты знаешь, что я замужем?

Маркус перевел взгляд на кольцо на моем пальце. Какая я глупая.

В темноте он прошел в ближайшую комнату, свет от луны просачивался в окно и освещал полумрак гостиной. Он опустил меня на диван и куда-то пошел, а я лишь проводила его взглядом. Я, наконец, поставила туфли, что все время держала в руке, на пол и, откинувшись на мягкий подлокотник, закрыла глаза, но услышала рядом шаги. Валлес подошел ко мне с бокалом воды и протянул его мне. Я вытаращилась на него, словно на приведение, ведь думала, что он ушел.

– Вот, выпей, – он вручил мне бокал, взял плед, который лежал на рядом стоящем кресле, и, накинув его на меня, развернулся и пошел прочь. Все, что я могла – это проводить его взглядом, потому что не могла найти слов от того, что сейчас происходило. Маркус остановился в дверном проеме и, не оборачиваясь, чуть слышно произнес. – Извини, я не хотел тебе…

Словно оборвав фразу на половине, он двинулся прочь. Звук закрывающейся входной двери сообщил о моем одиночестве.