Проводники смерти

Пролог

Смерть приходит неожиданно.

Она приходит за вами в те моменты, когда вы чувствуете себя в безопасности, и лишь иногда вы готовы к этой встрече.

Над колодцем, что стоял во дворе давно покинутого хозяевами поместья, склонилась черная фигура. Существо ожидало.

Это существо не было смертью, оно не было и ее посыльным. Более того, оно было намного страшнее Смерти: ведь она несет покой, а Оно – разруху и боль.

В лице скорбящего оно найдет смешную шутку, в лице смеющегося – неутолимую жажду к убийству. Жизнь человека для этого существа ничто и сейчас оно, возвышаясь над местом упокоения молодой души, ожидало, когда же она явится миру.

– Найди Грейс, дитя, – шептало существо мертвой девочке. – Найди ее, и с ней найдешь покой.

Грейс

Ночь – идеальное время, чтобы мир, скрытый от глаз обычного наблюдателя, ожил и пришел в движение. Пока люди спят, жители второго, ночного, лунного мира, могут спокойно вздохнуть полной грудью.

Иногда привычный мир, такой, каким мы привыкли его видеть, смешивается с частичками из мира иного, непривычного и даже, порой, нежеланного.

Грейс проснулась посреди ночи, раздираемая собственным жутким криком. Она слышала его откуда-то со стороны, будто это и не она кричала. В ее комнату вбежала взлохмаченная мать, на ее лице были те же эмоции, что и вчера, и неделю, и месяц назад – грусть, страх и усталость. Несмотря на то, что она была еще молодой женщиной, ее лицо уже было покрыто морщинами. Тяжелые, словно свинцовые, мешки под глазами старили ее на десять, а то и пятнадцать лет, которые ей еще предстояло прожить.

– Грейс! – Моника села на кровать дочери и крепко прижала ее к себе. Она нежно гладила дочь по спине, ее пальцы путались в волосах ее малышки. Тяжелое дыхание девушки смешивалось с ее собственным. – Тише, тише.

Грейс не могла выпустить маму из объятий. Она не хотела видеть ее взволнованное лицо, или же показать собственное, полное боли и раскаяния, опухшее от рыданий.

Когда же Грейс собралась с силами и отпустила мать, ее лицо скрывала тень ночи. Не смотря на сумрак комнаты, она переживала по поводу того, что Моника может все же увидеть ее, почувствовать вину или, что казалось ей еще более ужасным, почувствовать, что ей это надоело. Никто бы не захотел так жить, терпеть подобное. Переносить все это в одиночку.

– Мам, все в порядке.

– Но твои кошмары… может, стоит рассказать о них больше? У тебя назначен прием на завтра. Доктор Рейн тебя точно выслушает.

– Говорю же, я в норме. Просто страшный сон. Иди спать, у тебя редко бывают выходные, тебе стоит выспаться.

– Но… – Моника слышала слезы в голосе Грейс, она хотела возразить, сказать дочери, как сильно любит ее, быть рядом. Но та лишь отталкивала ее., Что Мон могла сделать?

– Мам, иди. – Девушка поцеловала мать в лоб и легла на спину. – Я собираюсь выспаться, тебе тоже стоит!

– Хорошо, милая. Сладких.

– Сладких, мам.

– Грейс… я люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя, мама.

Женщина вышла из комнаты, оставив Грейс одну. Подросток смотрела в потолок, затем закрыла лицо рукой и выдохнула.

– Как обычно… – Убрав от лица руку, она метнула взгляд на часы.

Осознав, что будильник прозвенит через полчаса, девушка встала. Ложиться смысла не было, поэтому она решила принять душ. За окном только светало, ночь не отступила полностью.

Стоя под холодными струями бодрящего душа, девушка в очередной раз прокручивала события полугодовалой давности. Их машина, мчащаяся по шоссе, смех ее брата, сидящего за рулем, пьяный водитель, кровь, запах паленой резины. Вся картинка смешалась в ее голове, она видела, как растеклась кровь ее брата по его лицу, шее, перетекла на его зеленую майку. Перед тем, как окончательно потерять сознание, она видела силуэты. Там было множество людей, но когда она сказала об этом врачам, очнувшись в центральной больнице, те посмотрели на нее странными взглядами, то ли жалостливо, то ли с опаской, как смотрят на людей, которые сошли с ума, и им уже ничем не помочь.

Стоило девушке вернуться в школу, где раньше она была популярна, как все просто отвернулись от нее, лишь увидев издалека. Может, этому способствовала резкая перемена в ее внешности, а может тот факт, что она сама отгородила себя ото всех. Ее брат, Крис, впал тогда в кому, и все еще не пришел в себя. Ее отношение к людям стало холоднее, нежели раньше, и она поняла, что без них жить куда легче.

Девушка вышла из душа и протерла запотевшее зеркало. Ее бледное, худое лицо, было покрыто мелкими капельками воды. Волосы она собрала в хвост, но стоило их распустить, как в отражении предстала та девушка, которую так боялись ровесники. Ее волосы, которые раньше были чернее ночи, сейчас стали платиново-белыми, а серо-голубые глаза сливались с общим внешним видом.

Как это обычно водится, подростков хлебом не корми, дай только кого-то изгоем заделать. Эта участь пала и на Грейс. Одноклассники, не стесняясь, в лицо подшучивали над девушкой и всячески подначивали. Грейс выбрала удачную тактику «игнорируй, и они сами отстанут» и вот уже пару месяцев она была настоящей невидимкой: внимание на нее обращали крайне редко.

Девушка быстро оделась. Был октябрь, погода была уже не теплой, но еще и не холодной, поэтому поверх вязаного, но легкого свитера, она надела кожаную куртку. Путь до школы занимал двадцать минут на автобусе, но так как сегодня времени в запасе было много, Грейс решила прогуляться. Она много ходила пешком, это давало лишнее время на раздумья, в которых она пребывала всегда – будь то подходящее, и неподходящее, время.

По пути в школу она внимательно оглядывалась. Каждое место в городе, которое раньше было ей дорого, сейчас казалось таким далеким и чужим.

Недавно она услышала, что несмотря на то, что учебный год уже полтора месяца как начался, к ним в класс пришло сразу двое новеньких. На самом деле, один из них зачислен уже давно, но не ходил из-за проблем со здоровьем, а второй должен был впервые появиться на этой неделе. Грейс не придавала значения этому, но она знала, что будь эти парни симпатичными хотя бы на толику, каждая девушка будет лезть из кожи вон, чтобы быть к ним ближе.

Когда Грейс дошла до школы, там еще не было никого из ее класса. Так это обычно бывает – ходя в младшие классы, мы приходим за полчаса до уроков, ходя в старшие – за пять минут до второго урока. Грейс много прогуливала, у нее не было надобности в учебе. Оценки у нее всегда были хорошими, а учеба в классе или на лавке парка – какая разница, если результат один? Она в любом случае все сдаст, ведь у нее нет других дел, кроме учебы.

Первым уроком была химия. Повторение программы прошлых лет, еще больше досаждало, ведь Грейс знала все на отлично. Она не была из числа тех, кто любил повторение лишь из-за того, что блистал в это время. Напротив, девушка считала повторение скучным и ненужным расточительством времени.

Учитель Ровен представлял собой нечто смешное и крайне неопрятное: он был похож скорее на безумного ученого, чем на заурядного учителя химии. Гнездо на его голове, которое он гордо величал волосами, не видело расчески уже несколько лет, а крючковатый нос делал его более похожим на карикатуру, нежели на живого человека.

Сидя в классе, Грейс полностью погрузилась в себя. В оба уха были вставлены наушники, играла одна из ее любимых местных групп. Девушка села на пол, хотя все парты и были свободными. Еей хотелось просто облокотиться на стену, закрыть глаза и побыть наедине с собой. В такие моменты никто никогда и не думает о том, что может быть не один. Стоило ей понять, что она потихоньку засыпает, как кто-то вырвал наушники из ее ушей.

– Ты слышишь меня? – Низкий, хриплый голос звал ее, видимо, уже не первый раз.

Грейс открыла глаза и посмотрела на сидящего рядом парня уничтожающим взглядом.

– Руки, – в ее голосе слышался обжигающий холод.

По лицу парня было видно, что он смущен такой реакцией. Тем не менее, он не растерялся и ответил:

– Скажи, ты всегда угрожаешь людям?

– Только тем, кто лезет ко мне. Чего ты хочешь?

Девушка внимательно присмотрелась. Раньше она не видела этого парня, что дало ей понять, что он новенький. Темные волосы падали на лицо, мешая до конца рассмотреть его, но было видно, что он не просто миловидный – этот незнакомец был именно красивым молодым человеком.

– Меня зовут Кевин. Я новенький. Хотел просто познакомиться.

– Грейс. И все, что тебе стоит обо мне знать – если кто-то увидит, что ты говоришь со мной, друзей у тебя здесь никогда не будет.

– Что? Почему? Ты типа прокаженная?

– Я типа изгой, – девушка сделала ударение на слово «типа», вновь смутив парня.

Кевин внимательно осмотрел девушку, задержав взгляд на ее глазах. Он не мог перестать смотреть на Грейс, – что-то было в этой жутковатой девушке, начинающей разговор с незнакомым человеком в столь грубой манере, но смотрела она на него пусть и отчужденными, но все же добрыми глазами.

– Не похоже, чтобы тебя это заботило. – Он, наконец, отвел глаза, его щеки покрылись легким румянцем. – Почему ты на полу?

– А почему бы нет?

– Ну… все за партами сидят, разве нет?

– Думаешь, мне есть дело до того, кто и что делает? И уж тем более как… своя голова на плечах для чего?

– Я понял! Ты не такая, как все, – тут уже с насмешкой заговорил парень. Его тон вывел девушку из себя.

Девушка посмотрела на него тяжелым взглядом.

– Знаешь, сразу видно, что ты новенький. Не хочешь сразу же оказаться в числе изгоев, держись от меня подальше. Не то, чтобы кто-то сильно доставал, но все же подростки бывают жестоки. – Она вздохнула, – отвали от меня по-хорошему, окей?

Кевин встал и угрюмо произнес:

– Неужели ты действительно считаешь, что настолько лучше всех остальных, что не можешь даже дать кому-то шанс, пусть и самый крохотный? Ты просто трусиха. Видишь меня первый раз в жизни, а уже все решила.

Он сел за дальнюю парту и больше ни разу не поворачивался в ее сторону. Девушка так и не смогла вернуться к прослушиванию музыки, она все думала, что возможно, он в какой-то мере и прав.

«Но кому какое дело? Я и одна чудесно справляюсь. Где были „друзья“, когда мы чуть не погибли? Когда мой брат оказался в коме, никто даже навестить его не пришел» – думалось ей.

Не смотря на эту перепалку с новеньким, она вдруг почувствовала к нему симпатию. Он был как кот – одновременно раздражающий и уютный. Да и Грейс любила тех, кто может вот так легко сказать все, что надумал. Пусть он и сделал это, лишь из-за задетого ею самолюбия. Интригующий и задумчиво хитрый, таким он показался ей. А еще чуточку печальным.

Весь день они держались на расстоянии, к концу учебы Грейс и вовсе перестала думать о новеньком, она просто сидела в гордом одиночестве, перечитывая учебники, которые и без того знала наизусть.

После уроков Грейс задержалась у учителя, который все объяснял ей, как именно нужно подготовить проект по его предмету, чтобы представить его на выставке искусств. Девушка любила литературу и отличалась особым умением красиво записывать свои мысли, но вот делиться своим умением ей очень не хотелось.

– Да, я все поняла. Можно мне уже идти?

– Да, как пожелаешь. Грейс! – девушка была уже в дверях. Учитель Смоук улыбнулся. – Не подведи.

В улыбке учителя Смоука всегда было что-то такое мягкое, но давящее в то же время, и это вызывало в ней столкновение чувств: с одной стороны мужчина казался ей весьма приятным, а с другой, от него бросало в дрожь.

– Постараюсь.

Она вышла из кабинета и направилась к выходу из здания школы. Пустые коридоры, лучи солнца, играющие на полу, который только закончила мыть усердная уборщица. Все здесь было немного иным, не таким, как раньше. Она вновь почувствовала то же, что и, гуляя по городу, – будто тогда, семь месяцев назад, от нее оторвали часть и спрятали, а она теперь вынуждена жить без чего-то важного. Люди чувствуют такое после переезда, но девушка по-прежнему дома. Так куда делось это ощущение дома?

На улице дул легкий ветерок, но солнце все еще припекало землю. Под дубом, находящимся на пересечении улицы и территории школы, стоял парень. Его темные волосы все так же, как и утром, скрывали лицо, губы были растянуты в ухмылке.

– Знаешь, я не подозревал, что ты так задержишься в ненавистной тебе школе.

– Тебе не хватило нашей утренней беседы? – огрызнулась Грейс.

– Если ты считаешь это беседой… знаешь, я весь день расспрашивал у людей про тебя. Никто ничего не говорит, молчат, как русские партизаны.

– Может, не говорят, потому что не твоего ума дело?

Ветер растрепал его волосы, обнажив лицо. Миндально-карие глаза были полны тоски, как подозревала девушка, по дому.

Думаю, я на пути к успеху, – улыбнулся парень.

– С чего ты это взял? Сам же сказал, что никто ничего тебе обо мне не рассказывает.

– Но ты же со мной говоришь. Это уже что-то, разве нет?

«Кх, подловил» – улыбнулась про себя девушка, но лишь выпалила:

– Прости, но мы не будем друзьями. Говорю с тобой лишь за тем, чтобы объяснить все раз и навсегда: оставь меня в покое. От меня бед не оберешься.

– Не стоит так переживать за меня. Но спасибо за заботу.

Лицо Грейс резко покраснело, от чего стало выглядеть более живым.

– К…какая забота? Говорю же, оставь меня в покое!

– Как пожелаешь.

Кевин ухмыльнулся, но больше ни слова не сказал. Он отошел в сторону, пропуская девушку.

«Забота! Вот еще!» – злилась Грейс.

Дома она заперлась в своей комнате и, кинув сумку на кровать, включила компьютер. В ее комнате, выдержанной в темных тонах, царили вечные порядок и тишина.

Каждые три дня Грейс протирала пыль в комнате брата, чтобы все оставалось в таком же порядке, как и при нем. Это всегда была фишка близнецов – они поддерживали порядок везде и во всем. Лучшие ученики, лучшие дети, они были идеальны во всех начинаниях.

В дверь постучали. Это была Моника, больше некому. Девушка встала и открыла дверь, но за ней никого не оказалось.

– Послышалось?

За ее спиной что-то упало. Медленно обернувшись, девушка увидела, всего на миг, маленькую девочку. Грейс и вскрикнуть не успела, как видение исчезло. Она посмотрела на пол. Там лежала шкатулка, принадлежавшая ее деду. Грейс уже множество раз пыталась открыть ее, но не получалось. Когда она была ребенком, дедушка как-то сказал:

«Когда ты будешь готова, то найдешь ключ, принцесса. Это случится, когда вся твоя жизнь будет казаться тебе сущим Адом, когда ты потеряешься, будешь блуждать в поисках истины. Тогда эта шкатулка станет единственной помощью в поисках истины.»

Маленькая Грейс не понимала, о чем речь, да и сейчас картина не особо прояснилась. Подобные жуткие наставления от деда постоянно заводили ее в тупик, возможно, это даже как-то повлияло на ее детскую психику. Она считала, что вся ее жизнь идет под откос уже давно, но ничего не менялось, ключа не было, а шкатулка становилась все мрачнее и… тяжелее. Это было странно объяснить, но девушке правда казалось, что шкатулка с каждым днем лишь тяжелеет, это напрягало и пугало, поэтому она просто поставила ее на полку и не трогала. Ведь люди так делают всегда – если тебя что-то пугает, ты просто прячешь это или убираешь. Обычно люди стараются убрать вещь туда, где не будут ее видеть, но Грейс любила дедушку и скучала по нему, после его смерти в ее жизни стало пустыннее. Сейчас все было совсем худо – дедушка умер, отец пропал, уйдя из дома три года назад, брат лежит в коме. Она действительно теряла все.

И самое главное, она теряла себя.

Грейс непроизвольно засмеялась. Именно истерики ей не хватало сейчас больше всего! Она хохотала и хохотала, не в силах остановиться. Из ее глаз текли слезы, она прижимала к себе шкатулку и думала о том, что теряет по одному всех, кого любила. Не в силах больше сдерживать в себе все эмоции, девушка кинула шкатулку в стену. Громкий хруст, шкатулка упала на пол, рассыпавшись на куски. Но она была пуста. Не понимая ничего, не имея сил ни для слез, ни для смеха, девушка просто легла на кровать и тут же провалилась в сон, сама не понимая, что происходит.

Грейс проснулась посреди ночи от всхлипов. Сначала она подумала, что это плач ее мамы, но прислушавшись, поняла, что нет. Голос был звонким и детским. Но как такое возможно? Они с матерью живут вдвоем, ни о каких детях и речи быть не может. Преодолев себя, Грейс открыла глаза. В дальнем углу комнаты была тень.

Сначала Грейс не на шутку испугалась, и первой ее реакцией было спрятать на кровати свисающие над полом ноги, будто под кроватью прятался монстр, который хотел утащить ее в страну ее страхов. Всхлипы становились все громче, пока не переросли в громкий плач. Она не понимала, почему ее мать до сих пор не вбежала в комнату, чтобы проверить свою дочь. Затем Грейс вспомнила, что у матери сегодня ночная смена, она дома одна. Выключатель находился в метре от нее, все, что ей надо было сделать – преодолеть себя, броситься к нему и включить свет. Так будет менее страшно, верно? Ведь оно так и бывает всегда – ты включаешь свет, и монстр из-под кровати обжигается об него, сбегает, оставив тебя одну, с включенным светом и перепуганным лицом.

Переступая собственный страх, она свесила ноги с кровати и зажмурилась на секунду. Осознав, что никто не схватил ее за ноги, и она все еще в своей кровати, жива и невредима, девушка встала на пол. Ноги коснулись мягкого ковра и, если обычно по утрам это вызывало у нее приятное чувство домашнего уюта, то сейчас по коже побежали мурашки.

Выдохнув, она резко кинулась в сторону выключателя и нажала на кнопку. Свет включился, и она тут же посмотрела в угол, где была плачущая тень.

С осознанием собственной глупости она поняла, что это всего лишь манекен, который она купила на распродаже, еще до аварии. Грейс надевала на него одежду, которую шила сама, ведь до несчастного случая, девушка мечтала стать модельером.

Тяжело вздохнув, Грейс хотела было лечь спать дальше, но заметила шкатулку на полке.

– Что за?..

Грейс прекрасно помнила, как разбила ее прошлым вечером. Сейчас шкатулка стояла там же, где и обычно, целая и невредимая.

Нахмурив брови, девушка подошла к дедушкиной реликвии и взяла ее в руки. Старая, потертая шкатулка будто вибрировала в руках. Не понимая, что происходит, Грейс решила, что ей просто приснилось, как она разбивает шкатулку. Поставив вещь на место, девушка выключила свет и легла в кровать, но уже через час ей нужно было вставать в школу.

Солнечные лучи прорезали воздух, в котором летали мелкие пылинки. Грейс открыла окно, чтобы впустить свежий воздух. Небольшой ветерок, влетевший в комнату, сорвал с коллажа на стене фотографию. Такое происходило часто, ведь скотч – вещь ненадежная, и потому Грейс подошла к снимку, чтобы приклеить его на место. На фото они с дедушкой были на пляже. Грейс помнила тот день, ей было восемь, они поехали на дикий пляж за городом, провели там два дня и одну ночь. Палатка, океан и зефир – Крис тогда простудился и после еще неделю лежал с кашлем.

Легкая улыбка тронула лицо девушки. Она прикрепила фото на коллаж и пошла на кухню, чтобы сварить себе кофе. Добавив в уже готовый кофе сливки и ложку пломбира, она почувствовала ностальгию, которая все чаще рвала ее сердце на кусочки. Будь ее брат сейчас здесь, он бы сказал:

– Как ты можешь это пить? Нет ничего лучше чая!

Грейс начала пить кофе несколько лет назад, от этого она чувствовала себя старше. Сейчас же это стало всего лишь привычкой.

Девушка помыла за собой чашку и ушла переодеться. Сегодня она вновь шла до школы пешком, глубоко вдыхая теплый свежий воздух, который редко бывает чистым в городах, но только не в Стоун-Хилле. Этот маленький городок, окруженный горами, лесом и океаном – со всех сторон, был похож на оазис в несметном количестве городов Земли. Своего рода островок надежды, посреди океана грязи и тьмы.

В кино нам показывают, как девушки и парни, живущие в маленьких городах, мечтают вырваться на свободу, в большой город, где станут известными и смогут чего-то добиться, но Грейс никогда не понимала их. Этот маленький и ухоженный уголок казался ей единственным светлым местом на планете. Пусть она уже и не чувствовала себя уютно где-либо, она все равно любила это место, какой-то частью себя, которая даже после ее смерти будет живой.

Когда Грейс пришла в школу, все уже были в сборе. Популярнейшая девушка в классе, Амелия, сидела в окружении своих подруг. Школьная жизнь очень сурова. Ты либо во главе, либо никто. Будь на стороне популярных ребят или прими судьбу прокаженной.

– А кто это в школе! – Амелия громко захохотала, смотря на бывшую подругу. – Как всегда, бледна и ущербна. Хоть что-то в этом мире не меняется!

– Я пришла, чтобы съесть твой мозг. – Грейс наклонилась к Амелии и клацнула зубами, изображая зомби. Амелия тут же отодвинулась от нее, лицо девушки побледнело. – Ах да, точно… там же нечего съедать. Вот так досада.

Девушка прошла в конец класса, выдерживая все эти взгляды, полные сочувствия или презрения. Единственным, кто засмеялся, был Кевин.

– А я-то думал, что ты только со мной так груба, – он вытер с глаз навернувшиеся от смеха слезы.

После этих слов все смотрели только на них. Если минуту назад у кого-то и были другие дела, то сейчас всех больше интересовало, что происходит между новеньким и Грейс.

– Отвалите. – Грейс метнула злобный взгляд в каждого, после чего кашлянула и посмотрела на Кевина взглядом, способным прожечь в нем дырки. – Тебя это тоже касается.

– Ладно-ладно, мисс-я-не-хочу-иметь-ни-с-кем-дело. Слушай, у тебя нет запасной ручки?

– Нет. – Грейс села.

– У меня есть! – Их одноклассница, Кет, которая заняла место Грейс после того, как та отреклась от людей, протянула Кевину ручку и нежно улыбнулась. Все в ней говорило, что, если прямо сейчас, не смотря на всех людей вокруг, он скажет ей покрутиться вокруг собственной оси и полаять, она сделает это, лишь бы он ее заметил.

– Спасибо, Китти.

– Я Кет…

Грейс невольно ухмыльнулась, но этого никто не заметил. Девушка погрузилась в свое обычное занятие – прочтение очередной книги, которую купила на прошлых выходных. Она тратила все свои карманные деньги на книги и пластинки, ведь это было единственным, в чем она видела какой-либо смысл.

Она не могла позволить, чтобы из-за нее у Кевина были проблемы. Не смотря на свою роль холодной и отчужденной девушки, Грейс постоянно переживала, что однажды она может довериться кому-то, а этого человека также будут высмеивать. Ей не было большого дела до себя, потому что она ощущала себя мертвой со дня аварии и терять девушке уже было нечего. Но жизни других людей продолжались. Она чувствовала это как никто другой. И это ее злило.

Первым уроком была алгебра. Грейс не особо любила математику, хотя у нее и были отличные оценки. Счет, корни, степени и уравнения – это не ее. Она не хотела заниматься этим в будущем, ей не было это интересным. Поэтому Грейс сидела на уроке, приспустив рукава.

К концу урока цифры и буквы поплыли перед ее глазами.

Только не сейчас, думала она.

Буквы и цифры стали менять свою форму, лезть друг на друга, пока не сложились в надпись, состоящую всего из одного слова. Из одного имени.

«АМАНДА».

Что было дальше, нельзя объяснить ничем – буквы вдруг оказались разрезаны пополам, из них потекла кровь. Все одноклассники Грейс повернулись к ней. На их лицах не было ничего, кроме пустых глазниц, из которых текли, словно слезы, красные ручьи. Все вокруг окрасилось в кровавый цвет, кровь была всюду, даже сама девушка утопала в ней. Затем, среди общего хаоса, появилась девочка. Лет 11, не больше. Она стояла среди одноклассников Грейс. Ее глаза были черны, как ночь. Волосы лохматые, покрытые грязью. Она смотрела прямо на Грейс, затем протянула руки в ее сторону и заплакала. Это был именно тот плач, который Грейс услышала этой ночью. Девочка была бледна как смерть. Нет, она была смертью.

Не в силах больше это терпеть, Грейс вскочила с места и вышла из класса. Она понимала, что все это галлюцинация, что ей лишь кажется, что мир вокруг тонет в крови, что коридоры кружатся. Она не могла закричать, горло сковал страх и боль. Она просто шла, сама не зная куда, пока не оказалась в туалете. Открыв кран, она ополоснула лицо и открыла глаза.

Все вокруг вновь было обычным. Исчезло все: кровь, девочка, ощущение страха и боли. Вновь посмотрев в зеркало, девушка увидела слезы. Все это время она плакала, тихо, безмолвно. Ее лицо было мокрым от воды и красным от слез. Прислонившись к стене, Грейс опустилась на пол. Из ее груди вырвался сдавленный стон. Она не понимала, что происходит. Ей было страшно.

«Посмотри на себя, Грейс. Эти круги под глазами, потрескавшиеся белые губы… ты и правда ненормальная. Ты – зомби», вот что твердил ее внутренний голос, но он же убеждал ее, что то, что она видела – истина, не иначе. Это не простое видение, это было на самом деле, но не потому, что она ненормальная, а потому что это просто истина жизни. Это казалось одновременно и чем-то обыденным, и полным безумием.

Грейс в очередной раз подняла глаза на свое отражение и шарахнулась в противоположную от раковины сторону. Ее лицо было в порезах, она истекала кровью, а волосы поднимались к потолку, словно комната была под водой. Зеркало треснуло, и оттуда потекла вода, а затем тихий голос начал шептать:

– Умри… умри… умри!

Не в силах сделать что-либо, она помчалась прочь. Грейс открыла дверь туалета, и хотела было вернуться в класс за вещами, но налетела на кого-то.

– Смотри куда прешь, – процедила сквозь зубы Грейс, подняла глаза и лишь мельком увидев парня, который ошарашенно смотрел на нее, ушла.

В классе уже никого не было. Все ушли на перемену. Грейс подошла к своей парте, чтобы сложить вещи в рюкзак. Перед тем, как выйти из класса, она увидела, что на ее парте выцарапано «АМАНДА». Не имея больше сил терпеть это, Грейс выскочила из кабинета алгебры и бросилась к выходу из школы.

Ей еще только предстояло узнать, кто такая Аманда.